О том, что неодушевленные предметы могут сказать нам о загадках истории и общества
Приближается 22 июня - особый день календаря, в который невозможно избежать воспоминаний и напоминаний о начале Великой Отечественной войны. Прочно укоренившаяся в последнюю четверть века традиция относиться к истории как к способу раскрытия всех и всяческих тайн привела к тому, что в этот день все обитатели рунета и даже некоторые люди в реале азартно занимаются национально-народным спортом этого сезона - подсчетом танков. Этот вид спорта прекрасно развивает способность находить тайну в темной комнате с черным котом, даже если ее там нету.
Через неделю мы будем с неослабевающим интересом читать и слушать о том, чего было в избытке у отечественной команды и о том, чего остро не хватало команде противника; это должно будет убеждать нас в том, что первый период игры сложился совершенно не так, как он должен был сложиться, исходя из числа футболистов плавающих танков, пар яловых сапог и вагонов снарядов для горных пушек. По всему должен был следовать разгром соперника со счетом 99:1, а получилось все наоборот. Для многих это означает признание тех событий загадкой и тайной.
Но так ли это? Есть ведь в жизни (и это в полной мере относится к военному и прочему искусству) предметы, которые будут поважнее даже и зимней смазки с бараньими тулупами. Предметы, лежащие в самом основании всего, в том числе любого военного и даже исключительно мирного планирования. Одним из таких предметов является адекватное восприятие реальности. Противоположным ему качеством является оторванность от жизни; если она командует парадом, то все будет валиться из рук - не будет ловиться крокодил, не будет расти кокос, не будет победоносного шествия мехкорпусов с испанским уклоном от Севильи до Гренады, будет невозможно даже защитить родные бобруйски и конотопы.
И вот именно этим последним качеством в изобилии обладало отечественное руководство в годы, предшествующие дню, который мы скоро будем вспоминать (тем более, что в этом году 22 июня приходится на воскресенье, совсем как 73 года назад). Многое из того, что считалось в нашем отечестве незыблемым фактом в то время, на поверку оказалось неправдой. Но было бы это полбеды, если бы такие факты служили лишь пропагандистским целям. Настоящая беда заключалась в том, что оторванность от действительности была реальным и обычным состоянием системы в лице ее руководства на всех уровнях.
Иногда конкретные наглядные примеры говорят о важных предметах лучше, чем красноречивые обобщения. В качестве вещественных доказательств предлагаю вам два неодушевленных предмета из своего собрания диковин, которых я убедил свидетельствовать в мою пользу. Эти предметы - листовки, напечатанные советской стороной для пропаганды среди германских войск. Давайте посмотрим на них.
Первая листовка написана не ранее 3 июля 1941 года, так как в ней говорится об итогах 12 дней войны. В ней говорится о фантастических потерях немецкой армии (700 тыс человек), о том, что лучшие моторизованные дивизии немцев уже разбиты (вольная цитата из речи Сталина 3 июля), и о волне якобы происходящих массовых диверсий против немецких нефтеперегонных заводов, нефтехранилищ и различных складов по всей Европе.
Лицевая и оборотные стороны листовки от 4? июля 1941 года
Во второй приведенной здесь советской листовке утверждается, что немецкие войска потеряли около 600000 человек, 4500 самолетов и 2000 танков в военных действиях до нападения на СССР и не менее 1 миллиона, 2300 самолетов и 3000 танков за первые три недели войны (т.е. листовка напечатана не ранее 13 июля). Говорится также о том, что СССР имеет втрое больше людей, чем Германия, что у СССР достаточно людей и техники, чтобы полностью уничтожить немецкую армию, и в то же время говорится, что советские рабочие и крестьяне - не враги немецкому народу.
Листовка от 13? июля 1941 года
Легко убедиться, что советская пропаганда, адресованная войскам противника, была основана на риторике классовой борбы и фантастическом преувеличении немецких потерь. Шансов на успех этой пропаганды не было никаких. В середине июля немцы были уже в Эстонии, взяли Смоленск и вышли к Киеву. Немецкий солдат, читавший эти листовки, находясь на 500-700 км в глубине советской территории, видел и чудовищность преувеличения немецких потерь (с 22 июня по 13 июля они составили около 92 тыс человек или всего 3.7% общей численности войск - Гальдер. Военный дневник), и невероятность рассказов о массовых диверсиях (поскольку солдат не замечал недостатка ни в боеприпасах, ни в горючем), и лукавость слов о трехкратном превосходстве СССР в населении (в СССР было около 200 млн населелния, а Германии в границах того времени около 80 млн, но значительная часть населения СССР была к середине июля 1941 года потеряна для Москвы). Равнодушно относился он и к призыву к классовой солидарности; в колоннах советских пленных он видел не классовых братьев, а коварного, хотя и не слишком сильного врага-варвара. Мог ли он прислушиваться к призыву противника, которого незаслуженно, но ожидаемо считал поверженным, сдаваться в плен?
Казалось бы, бесполезность разбрасывания таких листовок должна быть очевидна для тех, кто исходит в своих действиях из признания фактов. Тем не менее, листовки писали, утверждали, печатали, загружали их в бомбардировщики или набивали ими агитационные мины и снаряды и забрасывали за линию фронта на стороне противника. В условиях быстрого отступления, во время неудач кто-то находил возможным занимать людей и технику для осуществление совершенно бесполезной работы.
Сами по себе эти бесплодные и безнадежные усилия вряд ли усугубляли неудачи начального периода войны. Я привожу этот пример только для того, чтобы показать колоссальный разрыв между действительностью и представлениями о ней среди руководства Советского государства и Красной Армии. Речь не идет о конкректном лице, возглавлявшем ведомство, которое развлекало немецких солдат рассказами в стиле фэнтези. Этот человек и его действия, а также состав его подчиненных и их действия были продуктом определенной общественной культуры и ее проявлениями. В стране было возможно предаваться любым фантазиям, если их одобряло начальство, поскольку независимого критерия адекватности, который был бы разрешен к употреблению, не существовало.
Начало войны стало моментом истины для существовавшей системы, показавшим несостоятельность представлений, которые казались убедительными, пока имеющим власть приходилось убеждать друг друга и своих подчиненных, но не могли выдержать проверки реальностью. Как только эти представления были подвергнуты сравнению с независимой от отечественного начальства действительностью, многое враз оказалось не соответствующим жизни - и образцы военной техники, сконструированные за 10 лет до войны, но массовый выпуск которых продолжался несмотря на очевидное моральное устаревание, и организационные структуры, которые не были ни разу испытаны и для которых не хватало ни средств, ни проверенных лидеров, и подготовка личного состава, и взгляды на возможные действия противника.
Так чтение пары листовок, которые были сброшены на вторгшегося 22 июня 1941 года на нашу Родину врага, позволяет иначе взглянуть на те события, которые иные считают загадкой истории. При такой неспособности руководства страны адекватно воспринимать реальность - действительно ли происходившее 73 года назад является загадкой?
Через неделю мы будем с неослабевающим интересом читать и слушать о том, чего было в избытке у отечественной команды и о том, чего остро не хватало команде противника; это должно будет убеждать нас в том, что первый период игры сложился совершенно не так, как он должен был сложиться, исходя из числа футболистов плавающих танков, пар яловых сапог и вагонов снарядов для горных пушек. По всему должен был следовать разгром соперника со счетом 99:1, а получилось все наоборот. Для многих это означает признание тех событий загадкой и тайной.
Но так ли это? Есть ведь в жизни (и это в полной мере относится к военному и прочему искусству) предметы, которые будут поважнее даже и зимней смазки с бараньими тулупами. Предметы, лежащие в самом основании всего, в том числе любого военного и даже исключительно мирного планирования. Одним из таких предметов является адекватное восприятие реальности. Противоположным ему качеством является оторванность от жизни; если она командует парадом, то все будет валиться из рук - не будет ловиться крокодил, не будет расти кокос, не будет победоносного шествия мехкорпусов с испанским уклоном от Севильи до Гренады, будет невозможно даже защитить родные бобруйски и конотопы.
И вот именно этим последним качеством в изобилии обладало отечественное руководство в годы, предшествующие дню, который мы скоро будем вспоминать (тем более, что в этом году 22 июня приходится на воскресенье, совсем как 73 года назад). Многое из того, что считалось в нашем отечестве незыблемым фактом в то время, на поверку оказалось неправдой. Но было бы это полбеды, если бы такие факты служили лишь пропагандистским целям. Настоящая беда заключалась в том, что оторванность от действительности была реальным и обычным состоянием системы в лице ее руководства на всех уровнях.
Иногда конкретные наглядные примеры говорят о важных предметах лучше, чем красноречивые обобщения. В качестве вещественных доказательств предлагаю вам два неодушевленных предмета из своего собрания диковин, которых я убедил свидетельствовать в мою пользу. Эти предметы - листовки, напечатанные советской стороной для пропаганды среди германских войск. Давайте посмотрим на них.
Первая листовка написана не ранее 3 июля 1941 года, так как в ней говорится об итогах 12 дней войны. В ней говорится о фантастических потерях немецкой армии (700 тыс человек), о том, что лучшие моторизованные дивизии немцев уже разбиты (вольная цитата из речи Сталина 3 июля), и о волне якобы происходящих массовых диверсий против немецких нефтеперегонных заводов, нефтехранилищ и различных складов по всей Европе.
Лицевая и оборотные стороны листовки от 4? июля 1941 года
Во второй приведенной здесь советской листовке утверждается, что немецкие войска потеряли около 600000 человек, 4500 самолетов и 2000 танков в военных действиях до нападения на СССР и не менее 1 миллиона, 2300 самолетов и 3000 танков за первые три недели войны (т.е. листовка напечатана не ранее 13 июля). Говорится также о том, что СССР имеет втрое больше людей, чем Германия, что у СССР достаточно людей и техники, чтобы полностью уничтожить немецкую армию, и в то же время говорится, что советские рабочие и крестьяне - не враги немецкому народу.
Листовка от 13? июля 1941 года
Легко убедиться, что советская пропаганда, адресованная войскам противника, была основана на риторике классовой борбы и фантастическом преувеличении немецких потерь. Шансов на успех этой пропаганды не было никаких. В середине июля немцы были уже в Эстонии, взяли Смоленск и вышли к Киеву. Немецкий солдат, читавший эти листовки, находясь на 500-700 км в глубине советской территории, видел и чудовищность преувеличения немецких потерь (с 22 июня по 13 июля они составили около 92 тыс человек или всего 3.7% общей численности войск - Гальдер. Военный дневник), и невероятность рассказов о массовых диверсиях (поскольку солдат не замечал недостатка ни в боеприпасах, ни в горючем), и лукавость слов о трехкратном превосходстве СССР в населении (в СССР было около 200 млн населелния, а Германии в границах того времени около 80 млн, но значительная часть населения СССР была к середине июля 1941 года потеряна для Москвы). Равнодушно относился он и к призыву к классовой солидарности; в колоннах советских пленных он видел не классовых братьев, а коварного, хотя и не слишком сильного врага-варвара. Мог ли он прислушиваться к призыву противника, которого незаслуженно, но ожидаемо считал поверженным, сдаваться в плен?
Казалось бы, бесполезность разбрасывания таких листовок должна быть очевидна для тех, кто исходит в своих действиях из признания фактов. Тем не менее, листовки писали, утверждали, печатали, загружали их в бомбардировщики или набивали ими агитационные мины и снаряды и забрасывали за линию фронта на стороне противника. В условиях быстрого отступления, во время неудач кто-то находил возможным занимать людей и технику для осуществление совершенно бесполезной работы.
Сами по себе эти бесплодные и безнадежные усилия вряд ли усугубляли неудачи начального периода войны. Я привожу этот пример только для того, чтобы показать колоссальный разрыв между действительностью и представлениями о ней среди руководства Советского государства и Красной Армии. Речь не идет о конкректном лице, возглавлявшем ведомство, которое развлекало немецких солдат рассказами в стиле фэнтези. Этот человек и его действия, а также состав его подчиненных и их действия были продуктом определенной общественной культуры и ее проявлениями. В стране было возможно предаваться любым фантазиям, если их одобряло начальство, поскольку независимого критерия адекватности, который был бы разрешен к употреблению, не существовало.
Начало войны стало моментом истины для существовавшей системы, показавшим несостоятельность представлений, которые казались убедительными, пока имеющим власть приходилось убеждать друг друга и своих подчиненных, но не могли выдержать проверки реальностью. Как только эти представления были подвергнуты сравнению с независимой от отечественного начальства действительностью, многое враз оказалось не соответствующим жизни - и образцы военной техники, сконструированные за 10 лет до войны, но массовый выпуск которых продолжался несмотря на очевидное моральное устаревание, и организационные структуры, которые не были ни разу испытаны и для которых не хватало ни средств, ни проверенных лидеров, и подготовка личного состава, и взгляды на возможные действия противника.
Так чтение пары листовок, которые были сброшены на вторгшегося 22 июня 1941 года на нашу Родину врага, позволяет иначе взглянуть на те события, которые иные считают загадкой истории. При такой неспособности руководства страны адекватно воспринимать реальность - действительно ли происходившее 73 года назад является загадкой?