О лачугах, катакомбах, преподобном Ниле Сорском и римском папе Франциске, или Ну... за знание меры!
Вот заладили все, что главные проблемы Отечества «дураки и дороги». И еще говорят «воруют». А на самом деле главная проблема другая - меры мы не знаем. Цивилизованные люди выпьют ровно столько, сколько допустимо, чтобы не потерять контроля при управлении транспортного средства и разъезжаются по домам. Если пьют в гостях, то запросто позволяют хозяевам закупорить недопитые бутылки, которые так и стоят себе до следующей встречи. Разве такое допустимо в Отечестве? Если пьем, то уж так, чтобы каждый день были проводы масленицы.
Цивилизованный человек как постится? В Великую Пятницу на деловом обеде бифштекс отнюдь не заказывает, а благочестиво съедает омара. Если уж совсем фанатик, на время поста откажется от мятных ирисок, которые терпеть не может в мясоед. А у нас? Подавай нам восьмичасовой богослужебный день и сухоедение.
Европейцу даже и марксизм не страшен; он из него неторопливо и спокойно выточит вегетарианскую социал-демократию и борьбу за права нетрудящихся женщин и секс-меньшинств. А нам, максималистам, так уж и подавай затопление барж с живыми людьми, «Россию, кровью умытую» (с), и прочих странствующих рыцарей Революции и Розы Люксембург копенкиных (с).
Вот и с новым Римском папой та же ерунда получается. Папа он интересный, с этим не поспоришь. Хотя и не наше это дело, если по большому-то счету - пусть об этом у римлян голова болит, избежать обсуждения не получается. Многое в личности нового руководителя наших заблуждающихся братьев мне импонирует - и его (судя по всему не показная) скромность, и интеллект, и понимание того, что излишнее вмешательство в жизнь мирскую (говорю о его борьбе с богословием освобождения) до добра не доводит. Но если почитать журналистов и жыжыстов (ссылки не даю, поскольку все читали; например, у о. Андрея Кураева), то новый папа не иначе как реинкарнация прп. Нила Сорского и теперь он возглавит революцию в Католической церкви, которая изведет ее из плена константиновой эпохи.
О. Андрей считает, например, что при новом папе католики возродят истинное монашество и уйдут в лачуги, тем самым сделав себя неуязвимыми для критики и интриг со стороны светских элит.
Сразу скажу, что подход папы Франциска 1 мне импонирует больше, чем любовь к пышности и роскоши, которой многие из нас, увы, страдают. Я не собираюсь убеждать вас в том, что только часы дороже 1000 евро показывают точное время, а «лексус» единственное приемлемое средство передвижения. Я и сам так не думаю.
При этом замечу строго мимоходом, что русский человек - настоящий гусар в душе, т.е. не может удержаться и не пустить пыль в глаза (если, конечно, у него есть такая возможность). От этого тяготение к статусным вещам и приверженность идее встречать по одежке для России в целом, а не только среди священнослужителей, гораздо характернее, чем для Америки. Ссылок не даю, поскольку это мое личное наблюдение.
Итак, я не собираюсь убеждать вас полюбить то, что мне самому не нравится. Но нам все же стОит подумать о том, в какой степени слова папы Франциска о бедной церкви для бедняков означают реализацию программы нестяжательства по образцу прп. Нила Сорского.
Да, вполне можно заменить папский трон на кресло, а бронеавтомобиль на джип. Но можно ли отказаться от многих других вещей, которые отнюдь не входят в понятие большинства людей о бедности и лачугах? Например, одна из вызывающих хорошую, “белую” зависть черт католической церкви - качественное образование на всех уровнях: школьном и университетском (и религиозном, и светском).
Вот один из многих католических университетов США. Он так и называется. Находится он в Вашингтоне-городе.
Это занятия в курсе химии для младших курсов в день Хэллоуина. Мне кажется, что студенты надели на себя костюмы, изображающие разные химические элементы.
Вот, например, золото.
А это - торжественная месса по случаю инаугурации нового президента (ректора) университета.
А этот архиерей вам всем знаком. По-моему, митр. Иларион сфотографирован во время выступления в Католическом университете, когда он приехал на первое исполнение оратории "Страсти по Матфею" в США.
Но не будем говорить об университетах, они к лачугам точно не относятся, как на это дело ни смотри. Поговорим о простых школах. Образование требует огромных материальных вложений. Средств на это у католиков не хватает уже сейчас; число католических школ и учеников в них постоянно сокращается. Я сужу по здешней католической епархии; школы постоянно укрупняются путем перевода учеников из закрывающихся школ в те, что остаются открытыми. То же самое говорит и статистика по США в целом.
Некогда католические школы имели очень низкую себестоимость, поскольку преподавали в них монашествующие. Теперь 97% процентов учителей миряне, которым нужно платить зарплату. Сейчас католические епархии платят в среднем 40% стоимости образования за учащихся своих школ. Как только не станет денег на поддержку 6 тыс. школ (статистика по США), 2 млн. учеников (из них 300 тыс. не-католиков) сразу же примутся искать для себя новое место учебы.
Вот католическая школа, построенная в 19 веке. Сколько она еще продержится?
Существует и широкая сеть католической благотворительных организаций, но и здесь не хватает денег на те программы, осуществления которых от них все ожидают (жилье, еда и медицина для бездомных и неимущих, юридическая и прочая помощь легальным и нелегальным иммигрантам, посредничество в усыновлении для приемных семей и т.д., и т.п.).
Значительная часть денег, которые они тратят на помощь неимущим, уже сейчас поступает из бюджетов разных уровней (городского, штата и федерального). В результате католическая благотворительность теряет свое лицо и ничем не отличается от любого другого агентства, занимающегося помощью бедным. В приютах, которые формально являются католическими, уже не разрешают выставлять напоказ Распятие. В вопросах усыновления “католическим” службам не позволяют “дискриминацию” однополых семей.
Все это вызывает у меня настороженность по поводу восторгов о грядущей “церкви бедных для бедных”. По крайней мере какие-то богатые в ней все же должны быть, потому что печатать деньги вне Ватикана католики права не имеют. Разумеется, наличие в церкви большого количества очень богатых и очень щедрых благотворителей, а также честных и бескорыстных клириков и монашествующих, которые будут без остатка передавать эти средства нуждающимся решит все проблемы.
Но когда я думаю об этом, то вспоминаю почему-то о недостатке у католиков священников, из-за чего в США они иногда импортируются из Латинской Америки и даже из Польши, а во Францию из Африки. Могут возразить, что очищение католической церкви от роскоши и излишеств вызовет массовый энтузиазм среди честных, чистых молодых людей, напоминающий движение «комсомолец - на самолет». Возможно. Но не забудем и о том, что подобные ожидания редко материализуются.
Означает ли «церковь бедных для бедных» то, что произведения искусства из храмов Рима будут распроданы через «Сотбис» и вырученные деньги будут розданы бедным? Выглядит на первый взгляд заманчиво, но не забудем, что именно эта красота привлекает в Рим миллионы туристов не-католиков, а папскую казну наполняет многими миллионами евро, которые могут быть использованы потом в том числе и для помощи жителям лачуг.
И даже если все это произойдет, будут ли такие изменения достаточными для выхода католической церкви из-под удара враждебных ей сил мирского общества? Ни в коем случае. В большинстве случаев критика католической церкви не ограничивается желанием исправить тот вред, который наносит ей самой и всему обществу деятельность священников-педофилов и прочих малопочтенных персонажей, связанных с ней. Если со злоупотреблениями будет покончено и церковь «уйдет в лачуги», те, кто замахиваются на нее «мечом масонской пропаганды», как назвал это о. Андрей, не будут удовлетворены достигнутым результатом. Они не терпят самого существования Церкви и ненавидят Христа, так что своих жертв они будут настигать повсюду.
Приведу простой краеведческий пример. Год назад в нашем штате проходило два судебных процесса, связанных с сексуальным насилием над детьми. Один из них был над заместителем тренера университетской футбольной команды (это американский футбол, конечно). Всплыло более 50 случаев насилия совершенного им над подростками за 40 лет своей работы. Откуда были эти подростки? Он основал организацию для помощи детям с разными жизненными проблемами и плотно опекал своих подопечных. Он был признан виновным почти во всех обвинениях и получил от 30 до 60 лет (тут дают сроки с подобным «временным окном»).
У замтренера был начальник, популярнейший тренер-легенда, которому было известно, хотя и не в полном объеме, чем занимается его подчиненный. Главный тренер доложил университетскому начальству и на том успокоился. Его к судебной ответственности не привлекали.
Другой суд был над католическим протоиереем, епархиальным секретарем по кадрам, которого обвинили в сокрытии случаев насилия над малолетними, которое совершили священники. Секретарь этот, по его словам, подготовил дела на тех, кого он подозревал в педофилии на основании собственных церковных расследований, и передал их по начальству. (Обратим внимание на то, что в отношении большинства этих священников дело не рассматривалось судом, так что виновными они так и не были признаны.) Начальство ничего радикального не сделано; таких священников обычно отправляли лечиться, а затем переводили на другие приходы. Секретаря признали виновным в том, что его действия нанесли вред благополучию детей и дали ему от 10 до 20 лет.
У меня нет повода сомневаться в объективности суда и справедливости приговора ни в первом, ни во втором случае. Но одно я помню очень хорошо; когда в СМИ заходила речь о первом суде, говорили просто о процессе Джерри Сандоского, а отнюдь не о суде над футбольной командой или университетом; во втором случае речь всегда шла об обвинении именно всей католической церкви, а не отдельно взятого священника. Общественность очевидно жаждала не просто защиты детей, а именно удара по «гадине», которую «следует раздавить» (с) и удушить «кишкой последнего попа» (с).
Мне кажется, что критики возрадуются на время только тогда, когда загонят католическую церковь…. нет, не в лачуги, а в храмы, из которых ей непозволительно будет выходить ни в лачуги, ни во дворцы, ни в школу, ни в прессу, как это было у нас в хрущевско-брежневские времена. Потом критики немного передохнут от земных поклонов и снова примутся размахивать "масонским мечом", так чтобы и следа постылых церковников не осталось в новом и исключительно прекрасном мире.
Возможно у Вас возник вопрос - неужели хозяин этого ЖЖ не считает возможной христианскую жизнь в современном мире? Ничего подобного; так же как и вы, я считаю ее очень даже возможной. Но всем ожидающим, что если не сегодня, то непременно завтра католическая церковь перейдет на катакомбное положение, я предлагаю не забывать о том, что рассудительность не отменял пока даже папа римский. Не является ли восприятие слов “церковь бедных для бедных” как призыв к установлению власти Советов ко введению чучхэ в одной, отдельно взятой католической церкви проявлением нашего национально-народного максимализма?
Означают ли слова “церковь бедных для бедных” забвение социального служения (“церковь бедных” не сможет оказывать помощь бедным в том объеме, которого они от нее ожидают)? Означает ли это уход из сферы образования (дело недешевое; бедные не могут себе этого позволить)? Или замену “Пиеты” Микеланджело в Соборе Св. Петра на более экономичную работу с выставки “Запретное искусство”? Или замену мрамора в Базилике Св. Павла пластиком? Или отказ от миссионерства (тоже очень дорогое занятие)?
Или все же это означает толко призыв к некоторому сокращению расходов на “аппарат”? В этом случае - до какой степени эти расходы будут сокращаться? В настоящее время католические священники в США материально обеспечены намного лучше православных. Католики здраво рассуждают, что человек, который посвящает все свое время приходу, должен иметь возможность не испытывать нужды в элементарных бытовых удобствах. В то же время, эти удобства очень далеки от того, что большинство окружающих сочтет роскошью.
Поэтому ответ на вопрос о том, какие шаги последуют за словами нового папы о «церкви бедных для бедных», совсем не так очевиден. Могу сказать только одно - католическая церковь не очень торопится загнать себя в самодельные катакомбы, что несомненно последовало бы за решительным переходом к нестяжательству. Впрочем, даже и за эти катакомбы католикам придется заплатить.
Несмотря на все написанное мной, и мне во многом симпатичен максимализм “нестяжателей на час”, ждущих революционных новостей из Ватикана. Но одного я решительно не могу понять - означает ли жажда таких новостей веру сторонников этой точки зрения в то, что материальное благополучие имеет некоторую неотъемлемо присущую ему инфернальность, которая необратимо меняет человека при прикосновении? Неужели все так просто? Или нам так хочется думать по нашей приверженности принципу отсутствия меры?
Цивилизованный человек как постится? В Великую Пятницу на деловом обеде бифштекс отнюдь не заказывает, а благочестиво съедает омара. Если уж совсем фанатик, на время поста откажется от мятных ирисок, которые терпеть не может в мясоед. А у нас? Подавай нам восьмичасовой богослужебный день и сухоедение.
Европейцу даже и марксизм не страшен; он из него неторопливо и спокойно выточит вегетарианскую социал-демократию и борьбу за права нетрудящихся женщин и секс-меньшинств. А нам, максималистам, так уж и подавай затопление барж с живыми людьми, «Россию, кровью умытую» (с), и прочих странствующих рыцарей Революции и Розы Люксембург копенкиных (с).
Вот и с новым Римском папой та же ерунда получается. Папа он интересный, с этим не поспоришь. Хотя и не наше это дело, если по большому-то счету - пусть об этом у римлян голова болит, избежать обсуждения не получается. Многое в личности нового руководителя наших заблуждающихся братьев мне импонирует - и его (судя по всему не показная) скромность, и интеллект, и понимание того, что излишнее вмешательство в жизнь мирскую (говорю о его борьбе с богословием освобождения) до добра не доводит. Но если почитать журналистов и жыжыстов (ссылки не даю, поскольку все читали; например, у о. Андрея Кураева), то новый папа не иначе как реинкарнация прп. Нила Сорского и теперь он возглавит революцию в Католической церкви, которая изведет ее из плена константиновой эпохи.
О. Андрей считает, например, что при новом папе католики возродят истинное монашество и уйдут в лачуги, тем самым сделав себя неуязвимыми для критики и интриг со стороны светских элит.
Сразу скажу, что подход папы Франциска 1 мне импонирует больше, чем любовь к пышности и роскоши, которой многие из нас, увы, страдают. Я не собираюсь убеждать вас в том, что только часы дороже 1000 евро показывают точное время, а «лексус» единственное приемлемое средство передвижения. Я и сам так не думаю.
При этом замечу строго мимоходом, что русский человек - настоящий гусар в душе, т.е. не может удержаться и не пустить пыль в глаза (если, конечно, у него есть такая возможность). От этого тяготение к статусным вещам и приверженность идее встречать по одежке для России в целом, а не только среди священнослужителей, гораздо характернее, чем для Америки. Ссылок не даю, поскольку это мое личное наблюдение.
Итак, я не собираюсь убеждать вас полюбить то, что мне самому не нравится. Но нам все же стОит подумать о том, в какой степени слова папы Франциска о бедной церкви для бедняков означают реализацию программы нестяжательства по образцу прп. Нила Сорского.
Да, вполне можно заменить папский трон на кресло, а бронеавтомобиль на джип. Но можно ли отказаться от многих других вещей, которые отнюдь не входят в понятие большинства людей о бедности и лачугах? Например, одна из вызывающих хорошую, “белую” зависть черт католической церкви - качественное образование на всех уровнях: школьном и университетском (и религиозном, и светском).
Вот один из многих католических университетов США. Он так и называется. Находится он в Вашингтоне-городе.
Это занятия в курсе химии для младших курсов в день Хэллоуина. Мне кажется, что студенты надели на себя костюмы, изображающие разные химические элементы.
Вот, например, золото.
А это - торжественная месса по случаю инаугурации нового президента (ректора) университета.
А этот архиерей вам всем знаком. По-моему, митр. Иларион сфотографирован во время выступления в Католическом университете, когда он приехал на первое исполнение оратории "Страсти по Матфею" в США.
Но не будем говорить об университетах, они к лачугам точно не относятся, как на это дело ни смотри. Поговорим о простых школах. Образование требует огромных материальных вложений. Средств на это у католиков не хватает уже сейчас; число католических школ и учеников в них постоянно сокращается. Я сужу по здешней католической епархии; школы постоянно укрупняются путем перевода учеников из закрывающихся школ в те, что остаются открытыми. То же самое говорит и статистика по США в целом.
Некогда католические школы имели очень низкую себестоимость, поскольку преподавали в них монашествующие. Теперь 97% процентов учителей миряне, которым нужно платить зарплату. Сейчас католические епархии платят в среднем 40% стоимости образования за учащихся своих школ. Как только не станет денег на поддержку 6 тыс. школ (статистика по США), 2 млн. учеников (из них 300 тыс. не-католиков) сразу же примутся искать для себя новое место учебы.
Вот католическая школа, построенная в 19 веке. Сколько она еще продержится?
Существует и широкая сеть католической благотворительных организаций, но и здесь не хватает денег на те программы, осуществления которых от них все ожидают (жилье, еда и медицина для бездомных и неимущих, юридическая и прочая помощь легальным и нелегальным иммигрантам, посредничество в усыновлении для приемных семей и т.д., и т.п.).
Значительная часть денег, которые они тратят на помощь неимущим, уже сейчас поступает из бюджетов разных уровней (городского, штата и федерального). В результате католическая благотворительность теряет свое лицо и ничем не отличается от любого другого агентства, занимающегося помощью бедным. В приютах, которые формально являются католическими, уже не разрешают выставлять напоказ Распятие. В вопросах усыновления “католическим” службам не позволяют “дискриминацию” однополых семей.
Все это вызывает у меня настороженность по поводу восторгов о грядущей “церкви бедных для бедных”. По крайней мере какие-то богатые в ней все же должны быть, потому что печатать деньги вне Ватикана католики права не имеют. Разумеется, наличие в церкви большого количества очень богатых и очень щедрых благотворителей, а также честных и бескорыстных клириков и монашествующих, которые будут без остатка передавать эти средства нуждающимся решит все проблемы.
Но когда я думаю об этом, то вспоминаю почему-то о недостатке у католиков священников, из-за чего в США они иногда импортируются из Латинской Америки и даже из Польши, а во Францию из Африки. Могут возразить, что очищение католической церкви от роскоши и излишеств вызовет массовый энтузиазм среди честных, чистых молодых людей, напоминающий движение «комсомолец - на самолет». Возможно. Но не забудем и о том, что подобные ожидания редко материализуются.
Означает ли «церковь бедных для бедных» то, что произведения искусства из храмов Рима будут распроданы через «Сотбис» и вырученные деньги будут розданы бедным? Выглядит на первый взгляд заманчиво, но не забудем, что именно эта красота привлекает в Рим миллионы туристов не-католиков, а папскую казну наполняет многими миллионами евро, которые могут быть использованы потом в том числе и для помощи жителям лачуг.
И даже если все это произойдет, будут ли такие изменения достаточными для выхода католической церкви из-под удара враждебных ей сил мирского общества? Ни в коем случае. В большинстве случаев критика католической церкви не ограничивается желанием исправить тот вред, который наносит ей самой и всему обществу деятельность священников-педофилов и прочих малопочтенных персонажей, связанных с ней. Если со злоупотреблениями будет покончено и церковь «уйдет в лачуги», те, кто замахиваются на нее «мечом масонской пропаганды», как назвал это о. Андрей, не будут удовлетворены достигнутым результатом. Они не терпят самого существования Церкви и ненавидят Христа, так что своих жертв они будут настигать повсюду.
Приведу простой краеведческий пример. Год назад в нашем штате проходило два судебных процесса, связанных с сексуальным насилием над детьми. Один из них был над заместителем тренера университетской футбольной команды (это американский футбол, конечно). Всплыло более 50 случаев насилия совершенного им над подростками за 40 лет своей работы. Откуда были эти подростки? Он основал организацию для помощи детям с разными жизненными проблемами и плотно опекал своих подопечных. Он был признан виновным почти во всех обвинениях и получил от 30 до 60 лет (тут дают сроки с подобным «временным окном»).
У замтренера был начальник, популярнейший тренер-легенда, которому было известно, хотя и не в полном объеме, чем занимается его подчиненный. Главный тренер доложил университетскому начальству и на том успокоился. Его к судебной ответственности не привлекали.
Другой суд был над католическим протоиереем, епархиальным секретарем по кадрам, которого обвинили в сокрытии случаев насилия над малолетними, которое совершили священники. Секретарь этот, по его словам, подготовил дела на тех, кого он подозревал в педофилии на основании собственных церковных расследований, и передал их по начальству. (Обратим внимание на то, что в отношении большинства этих священников дело не рассматривалось судом, так что виновными они так и не были признаны.) Начальство ничего радикального не сделано; таких священников обычно отправляли лечиться, а затем переводили на другие приходы. Секретаря признали виновным в том, что его действия нанесли вред благополучию детей и дали ему от 10 до 20 лет.
У меня нет повода сомневаться в объективности суда и справедливости приговора ни в первом, ни во втором случае. Но одно я помню очень хорошо; когда в СМИ заходила речь о первом суде, говорили просто о процессе Джерри Сандоского, а отнюдь не о суде над футбольной командой или университетом; во втором случае речь всегда шла об обвинении именно всей католической церкви, а не отдельно взятого священника. Общественность очевидно жаждала не просто защиты детей, а именно удара по «гадине», которую «следует раздавить» (с) и удушить «кишкой последнего попа» (с).
Мне кажется, что критики возрадуются на время только тогда, когда загонят католическую церковь…. нет, не в лачуги, а в храмы, из которых ей непозволительно будет выходить ни в лачуги, ни во дворцы, ни в школу, ни в прессу, как это было у нас в хрущевско-брежневские времена. Потом критики немного передохнут от земных поклонов и снова примутся размахивать "масонским мечом", так чтобы и следа постылых церковников не осталось в новом и исключительно прекрасном мире.
Возможно у Вас возник вопрос - неужели хозяин этого ЖЖ не считает возможной христианскую жизнь в современном мире? Ничего подобного; так же как и вы, я считаю ее очень даже возможной. Но всем ожидающим, что если не сегодня, то непременно завтра католическая церковь перейдет на катакомбное положение, я предлагаю не забывать о том, что рассудительность не отменял пока даже папа римский. Не является ли восприятие слов “церковь бедных для бедных” как призыв к установлению власти Советов ко введению чучхэ в одной, отдельно взятой католической церкви проявлением нашего национально-народного максимализма?
Означают ли слова “церковь бедных для бедных” забвение социального служения (“церковь бедных” не сможет оказывать помощь бедным в том объеме, которого они от нее ожидают)? Означает ли это уход из сферы образования (дело недешевое; бедные не могут себе этого позволить)? Или замену “Пиеты” Микеланджело в Соборе Св. Петра на более экономичную работу с выставки “Запретное искусство”? Или замену мрамора в Базилике Св. Павла пластиком? Или отказ от миссионерства (тоже очень дорогое занятие)?
Или все же это означает толко призыв к некоторому сокращению расходов на “аппарат”? В этом случае - до какой степени эти расходы будут сокращаться? В настоящее время католические священники в США материально обеспечены намного лучше православных. Католики здраво рассуждают, что человек, который посвящает все свое время приходу, должен иметь возможность не испытывать нужды в элементарных бытовых удобствах. В то же время, эти удобства очень далеки от того, что большинство окружающих сочтет роскошью.
Поэтому ответ на вопрос о том, какие шаги последуют за словами нового папы о «церкви бедных для бедных», совсем не так очевиден. Могу сказать только одно - католическая церковь не очень торопится загнать себя в самодельные катакомбы, что несомненно последовало бы за решительным переходом к нестяжательству. Впрочем, даже и за эти катакомбы католикам придется заплатить.
Несмотря на все написанное мной, и мне во многом симпатичен максимализм “нестяжателей на час”, ждущих революционных новостей из Ватикана. Но одного я решительно не могу понять - означает ли жажда таких новостей веру сторонников этой точки зрения в то, что материальное благополучие имеет некоторую неотъемлемо присущую ему инфернальность, которая необратимо меняет человека при прикосновении? Неужели все так просто? Или нам так хочется думать по нашей приверженности принципу отсутствия меры?