Повесть о том, как один Гулд двух генералов прокормил (ну, или почти прокормил): часть 2 и последняя
В первой части этой заметки шла речь об интересном человеке по имени Стивен Джей Гулд, который сделал многое для развития теории эволюции, а также для достижения понимания взаимоотношений науки и религии. Гулд считал, что их конфликт (о понимании Гулдом причин этого конфликта речь пойдет ниже) может быть разрешен, если конфликтующие стороны будут придерживаться принципа признания равного статуса и независимости магистериев науки и религии; Гулд назвал этот принцип NOMA (Non-Overlapping Magisteria или “непересекающиеся области учительского авторитета” в дословном переводе).
Магистерии отличаются не столько рассматриваемыми проблемами, сколько подходами и стандартами обсуждения. Магистерий науки есть области человеческой деятельности, посвященная использованию методов наблюдения и анализа, основанных на проверке практикой и опытом, для описания фактической стороны мироустройства. Магистерий религии занимается обсуждением вопросов поиска смысла и значения жизни; его цель - по возможности достижение консенсуса по этим вопросам.
Гулд говорил о том, что все важные для человека вопросы нуждаются в ответах, выработанных как по правилам магистерия науки, так и по правилам магистерия религии. Эти ответы не обязательно противоречивы; они освещают проблему в совершенно различной перспективе. (Более подробный рассказ о Гулде и NOMА можно найти в первой части этой заметки .)
Тем не менее, между двумя магистериями, несомненно, существует конфликт. Если бы его не было, Гулд не имел бы повода для написания книги, о которой мы говорим. В чем же он видит причины конфликта? Во-первых, наука возникла относительно недавно. К моменту ее появления на общественной арене богословие с полным правом занималось также и теми вопросами, которыми сейчас занимается наука. Поскольку никто никогда не уступает свою территорию без боя, конфликт между двумя магистериями был неизбежен уже поэтому.
Гулд уделяет много место второй причине конфликта - психологической. Гулд пишет о том, что мы живем в юдоли слез (он использует именно это выражение!), а хотели бы жить в доброжелательном к нам и удобном для нас мире. Это желание связано с поисками смысла в жизни, которые проводятся в рамках магистерия религии, поэтому последняя нередко выдает нереалистичные «технические задания» на устройство мира таким образом, чтобы этот мир можно было признать благожелательным к нам. Наука не в состоянии выполнить такие «задания», поскольку мир относится к человеку равнодушно, не считая необходимым подстраиваться под его запросы. Устройство физического мира не может помочь человеку в его моральных исканиях и в поиске смысла жизни.
Это часть книги кажется мне не очень убедительной и мало относящейся к обсуждаемым вопросам, потому что поиск смысла не тождествен поиску комфорта, а зачастую вполне противоположен. Но такой взгляд естественно сочетается с агностицизмом (Гулд признает, что его агностицизм является, скорее, атеизмом); поиск смысла в мире без Бога - непростое предприятие, которое имеет все шансы быть сосредоточенным именно на достижении внутреннего комфорта.
Несмотря на несоответствие заявленной теме, и эти рассуждения Гулда интересны, хотя относятся они, в основном, к вопросу об альтернативных взглядах на положение человека в мире: Повелитель ли он природы, которая существует для удовлетворения нужд человека, или же одно из звеньев прекрасного Великого круговорота жизни, который наставляет мультяшных скотинок человека всему необходимому для поисков морали и смысла.
Обсуждая второй сценарий, Гулд подробно анализирует попытки поиска источников морали в природе и приходит к малоутешительным для поклонников «Аватара» выводам. Мне кажется, что вставить эти пассажи в книгу Гулда побудило не столько желание проанализировать причины конфликта науки и религии, сколько его глубокий интерес к вопросу о происхождении морали и степени ее биологической обусловленности.
Таким образом, Гулд считает, что конфликт науки и религии вызван причинами, которые не основаны на сущности ни науки, ни религии. Поэтому строгое соблюдение принципа NOMA должно, по его мнению, позволить их сосуществование в форме, когда они не находятся в состоянии антагонизма, но плодотворно взаимодействуют друг с другом на благо человечества, при этом не смешиваясь в единое целое. Такое состояние отношений между магистериями Гулд сравнивает с браком.
И в этот момент торжества согласия, междупланетной гармонии и вселенского консенсуса нам стоит вспомнить о том, что Гулд самопровозглашенный агностик, подозревающий при этом, что его агностицизм есть, в сущности, атеизм. Это отношение к миру играет важную роль во взглядах Гулда на взаимодействие науки и религии, потому что для Гулда религия не есть попытка человека установить связь с Богом. В своем определении религии, Гулд обходится совершенно без бога (даже такого, который пишется с маленькой буквы), что естественно для агностика. Он понимает ее исключительно как область человеческой деятельности, направленную на понимание смысла и значения жизни. Истинная религия для Гулда есть область моральных размышлений, а не догм. Этот магистерий, по Гулду, есть площадка для обсуждения и споров, а не набор вечных и неизменных правил. Говоря о Хаксли, как одном из предтеч принципа NOMA, Гулд хвалит его за то, что когда Хаксли критиковал религию, он делал это в отношении «отдельных положений конкретных религиозных традиций», но не идею религии в целом. Гулд с большим пониманием цитирует Хаксли, писавшего, что «глубокое религиозное чувство вполне совместимо с полным отсутствием богословия».
Даже этимологию слова «религия» Гулд понимает секулярно; по его мнению это означает «то, что связывает нас вместе». Религия для него есть моральный дискурс, сосредоточенный на обсуждении принципов, которые могут способствовать достижения идеала всемирного братства. Значение этого магистерия, по Гулду, состоит скорее во всеобщности и важности моральных вопросов, а не в возможности получить на них определенные ответы, пользуясь своим инструментарием.
Из такого понимания религии естественно вытекает понимание Гулдом характера независимости магистериев. С одной стороны, он признает, что наука не может быть источником моральных норм, что ее возможности в этой области не идут дальше антропологических исследований - какова частота тех или иных взглядов на мораль в различных культурах, корреляция этих взглядов с экономическими и экологическими условиями, а также (потенциально) адаптивные преимущества различных моральных взглядов в конкретных условиях дарвинского отбора, хотя в отношении последней возможности Гулд является известным и последовательным скептиком (Гулд опубликовал несколько работ с критикой теории эволюционного происхождения морали).
Само собой разумеется, что Гулд считает невозможным использование подходов и методов магистерия религии в изучении вопросов, находящихся в ведении науки. Но на этом не заканчиваются ограничения на притязания религии, которые Гулд считает необходимыми для соблюдения принципа NOMA. Религии, по мнению Гулда, непозволительно делать заявления о том, что Бог оказывает непосредственное воздействие на события естественной истории, которое может быть понято только через откровение, но недоступное для изучения методами науки. NOMA, таким образом, накладывает запрет на «чудеса», как Гулд обобщительно называет такие события.
Таким образом, сосуществование религии и науки “по Гулду” исключает свободу действий Бога в сотворенном Им физическом мире. В своих действиях Бог обязан следовать принципу NOMA. Это естественно для гулдова понимания проблемы, так как Бог исключен из его картины мира, хотя религия (или вернее то, что Гулд называет религией) присутствует в нем и даже играет важную роль. Разумеется, что в отсутствии Бога нет места и промыслу Божиему.
По-видимому, принцип NOMA вполне совместим с деистическими взглядами, признающими существования Творца мира, но отрицающими Божий промысел и Божественное откровение. Бог-часовщик, построивший вселенную-ходики, повесивший надлежащие гирьки и удалившийся на покой, безразличен принципу NOMA. Но такому Богу безразличны и все наши искания правды и смысла.
И тем не менее, несмотря на то, что подход Гулда очевидно неприемлем для любого человека, который исходит из существования Бога, Который есть Любовь, к идеям Гулда стоит отнестись со вниманием и уважением. Гулд, несомненно, умный и доброжелательный человек, который понимает, что проблема конфликта науки и религии нуждается в решении, не основанном на элиминации религии из жизни человека; который признает, что религия играет важную роль в жизни человечества; который не понаслышке знает о границах применимости науки; и который со всей искренностью предлагает решение проблемы. Но исходные установки решительно ограничивают Гулда. Действительно, если религия есть не более, чем затянувшийся на века диспут о морали и смысле жизни, который протекает независимо от присутствия Бога в мире и даже самого Его существования, то в учении у такого магистерия не может быть понятия, которое мы называем Божиим промыслом.
Несмотря на это, очевидно, что идеи Гулда своей здоровой рассудительностью и непредвзятостью представляют собой значительный шаг вперед по сравнению как с пещерно-атеистическими книжками из серии “Школьная библиотека”, так и с гламурно-коммерческим атеизмом нашего времени. Возможно, что я не прав, но мне не удалось найти переводов ни «Камней веков», ни других работ Гулда на русский язык; поправьте меня, если я ошибаюсь. Если я прав, то тем, кто занимается изданием переводов англоязычных книг стоит подумать о включении этих книг в план на следующую пятилетку. Несколько лет задержки будут досадны, но не губительны; книги Гулда еще долго не устареют.
Магистерии отличаются не столько рассматриваемыми проблемами, сколько подходами и стандартами обсуждения. Магистерий науки есть области человеческой деятельности, посвященная использованию методов наблюдения и анализа, основанных на проверке практикой и опытом, для описания фактической стороны мироустройства. Магистерий религии занимается обсуждением вопросов поиска смысла и значения жизни; его цель - по возможности достижение консенсуса по этим вопросам.
Гулд говорил о том, что все важные для человека вопросы нуждаются в ответах, выработанных как по правилам магистерия науки, так и по правилам магистерия религии. Эти ответы не обязательно противоречивы; они освещают проблему в совершенно различной перспективе. (Более подробный рассказ о Гулде и NOMА можно найти в первой части этой заметки .)
Тем не менее, между двумя магистериями, несомненно, существует конфликт. Если бы его не было, Гулд не имел бы повода для написания книги, о которой мы говорим. В чем же он видит причины конфликта? Во-первых, наука возникла относительно недавно. К моменту ее появления на общественной арене богословие с полным правом занималось также и теми вопросами, которыми сейчас занимается наука. Поскольку никто никогда не уступает свою территорию без боя, конфликт между двумя магистериями был неизбежен уже поэтому.
Гулд уделяет много место второй причине конфликта - психологической. Гулд пишет о том, что мы живем в юдоли слез (он использует именно это выражение!), а хотели бы жить в доброжелательном к нам и удобном для нас мире. Это желание связано с поисками смысла в жизни, которые проводятся в рамках магистерия религии, поэтому последняя нередко выдает нереалистичные «технические задания» на устройство мира таким образом, чтобы этот мир можно было признать благожелательным к нам. Наука не в состоянии выполнить такие «задания», поскольку мир относится к человеку равнодушно, не считая необходимым подстраиваться под его запросы. Устройство физического мира не может помочь человеку в его моральных исканиях и в поиске смысла жизни.
Это часть книги кажется мне не очень убедительной и мало относящейся к обсуждаемым вопросам, потому что поиск смысла не тождествен поиску комфорта, а зачастую вполне противоположен. Но такой взгляд естественно сочетается с агностицизмом (Гулд признает, что его агностицизм является, скорее, атеизмом); поиск смысла в мире без Бога - непростое предприятие, которое имеет все шансы быть сосредоточенным именно на достижении внутреннего комфорта.
Несмотря на несоответствие заявленной теме, и эти рассуждения Гулда интересны, хотя относятся они, в основном, к вопросу об альтернативных взглядах на положение человека в мире: Повелитель ли он природы, которая существует для удовлетворения нужд человека, или же одно из звеньев прекрасного Великого круговорота жизни, который наставляет мультяшных скотинок человека всему необходимому для поисков морали и смысла.
Обсуждая второй сценарий, Гулд подробно анализирует попытки поиска источников морали в природе и приходит к малоутешительным для поклонников «Аватара» выводам. Мне кажется, что вставить эти пассажи в книгу Гулда побудило не столько желание проанализировать причины конфликта науки и религии, сколько его глубокий интерес к вопросу о происхождении морали и степени ее биологической обусловленности.
Таким образом, Гулд считает, что конфликт науки и религии вызван причинами, которые не основаны на сущности ни науки, ни религии. Поэтому строгое соблюдение принципа NOMA должно, по его мнению, позволить их сосуществование в форме, когда они не находятся в состоянии антагонизма, но плодотворно взаимодействуют друг с другом на благо человечества, при этом не смешиваясь в единое целое. Такое состояние отношений между магистериями Гулд сравнивает с браком.
И в этот момент торжества согласия, междупланетной гармонии и вселенского консенсуса нам стоит вспомнить о том, что Гулд самопровозглашенный агностик, подозревающий при этом, что его агностицизм есть, в сущности, атеизм. Это отношение к миру играет важную роль во взглядах Гулда на взаимодействие науки и религии, потому что для Гулда религия не есть попытка человека установить связь с Богом. В своем определении религии, Гулд обходится совершенно без бога (даже такого, который пишется с маленькой буквы), что естественно для агностика. Он понимает ее исключительно как область человеческой деятельности, направленную на понимание смысла и значения жизни. Истинная религия для Гулда есть область моральных размышлений, а не догм. Этот магистерий, по Гулду, есть площадка для обсуждения и споров, а не набор вечных и неизменных правил. Говоря о Хаксли, как одном из предтеч принципа NOMA, Гулд хвалит его за то, что когда Хаксли критиковал религию, он делал это в отношении «отдельных положений конкретных религиозных традиций», но не идею религии в целом. Гулд с большим пониманием цитирует Хаксли, писавшего, что «глубокое религиозное чувство вполне совместимо с полным отсутствием богословия».
Даже этимологию слова «религия» Гулд понимает секулярно; по его мнению это означает «то, что связывает нас вместе». Религия для него есть моральный дискурс, сосредоточенный на обсуждении принципов, которые могут способствовать достижения идеала всемирного братства. Значение этого магистерия, по Гулду, состоит скорее во всеобщности и важности моральных вопросов, а не в возможности получить на них определенные ответы, пользуясь своим инструментарием.
Из такого понимания религии естественно вытекает понимание Гулдом характера независимости магистериев. С одной стороны, он признает, что наука не может быть источником моральных норм, что ее возможности в этой области не идут дальше антропологических исследований - какова частота тех или иных взглядов на мораль в различных культурах, корреляция этих взглядов с экономическими и экологическими условиями, а также (потенциально) адаптивные преимущества различных моральных взглядов в конкретных условиях дарвинского отбора, хотя в отношении последней возможности Гулд является известным и последовательным скептиком (Гулд опубликовал несколько работ с критикой теории эволюционного происхождения морали).
Само собой разумеется, что Гулд считает невозможным использование подходов и методов магистерия религии в изучении вопросов, находящихся в ведении науки. Но на этом не заканчиваются ограничения на притязания религии, которые Гулд считает необходимыми для соблюдения принципа NOMA. Религии, по мнению Гулда, непозволительно делать заявления о том, что Бог оказывает непосредственное воздействие на события естественной истории, которое может быть понято только через откровение, но недоступное для изучения методами науки. NOMA, таким образом, накладывает запрет на «чудеса», как Гулд обобщительно называет такие события.
Таким образом, сосуществование религии и науки “по Гулду” исключает свободу действий Бога в сотворенном Им физическом мире. В своих действиях Бог обязан следовать принципу NOMA. Это естественно для гулдова понимания проблемы, так как Бог исключен из его картины мира, хотя религия (или вернее то, что Гулд называет религией) присутствует в нем и даже играет важную роль. Разумеется, что в отсутствии Бога нет места и промыслу Божиему.
По-видимому, принцип NOMA вполне совместим с деистическими взглядами, признающими существования Творца мира, но отрицающими Божий промысел и Божественное откровение. Бог-часовщик, построивший вселенную-ходики, повесивший надлежащие гирьки и удалившийся на покой, безразличен принципу NOMA. Но такому Богу безразличны и все наши искания правды и смысла.
И тем не менее, несмотря на то, что подход Гулда очевидно неприемлем для любого человека, который исходит из существования Бога, Который есть Любовь, к идеям Гулда стоит отнестись со вниманием и уважением. Гулд, несомненно, умный и доброжелательный человек, который понимает, что проблема конфликта науки и религии нуждается в решении, не основанном на элиминации религии из жизни человека; который признает, что религия играет важную роль в жизни человечества; который не понаслышке знает о границах применимости науки; и который со всей искренностью предлагает решение проблемы. Но исходные установки решительно ограничивают Гулда. Действительно, если религия есть не более, чем затянувшийся на века диспут о морали и смысле жизни, который протекает независимо от присутствия Бога в мире и даже самого Его существования, то в учении у такого магистерия не может быть понятия, которое мы называем Божиим промыслом.
Несмотря на это, очевидно, что идеи Гулда своей здоровой рассудительностью и непредвзятостью представляют собой значительный шаг вперед по сравнению как с пещерно-атеистическими книжками из серии “Школьная библиотека”, так и с гламурно-коммерческим атеизмом нашего времени. Возможно, что я не прав, но мне не удалось найти переводов ни «Камней веков», ни других работ Гулда на русский язык; поправьте меня, если я ошибаюсь. Если я прав, то тем, кто занимается изданием переводов англоязычных книг стоит подумать о включении этих книг в план на следующую пятилетку. Несколько лет задержки будут досадны, но не губительны; книги Гулда еще долго не устареют.