Пятое стихотворение
Погружался ли ты когда-нибудь в пучины те чувства, что расположен в сечении грудном?
Выпивал ли ты залпом такую горечь непроходящая, что носить в себе?
Подходило ли к тебе смеющееся мироздание со словами, а ты смотришь только на шар в его руках?
Спрашивал ли ты о возможностях не помещать в себя?
И заталкивали ли в тебя?
Стоял ли ты в том дне, стоишь ли ты?
Тебя ли пронзало то, что столько сказано?
Тот ли пел, что пронзился, али тот, кто кричал?
Забери себе эти дни, о, не мучай меня!
Замещали ли в расширении твоем твои радости?
Говорили ли тебе, пели, играли?
Ты слушал, понимал ли ты, знал ли?
А когда тянуло тебя, кто обрывал канат?
Подружался ли ты когда-нибудь в истинном дьяволе, что однозначно в значении твоем?
Выливал ли ты соки брошенных, удалых, в полу деревянных, что красть и красть?
Подходило ли к тебе стремящееся мироздание со словами, а ты баскетбольный мяч себе вживляешь?
Спрашивал ли ты, кто в тебя вмещает?
И заталкивал ли в себя?
Выпивал ли ты залпом такую горечь непроходящая, что носить в себе?
Подходило ли к тебе смеющееся мироздание со словами, а ты смотришь только на шар в его руках?
Спрашивал ли ты о возможностях не помещать в себя?
И заталкивали ли в тебя?
Стоял ли ты в том дне, стоишь ли ты?
Тебя ли пронзало то, что столько сказано?
Тот ли пел, что пронзился, али тот, кто кричал?
Забери себе эти дни, о, не мучай меня!
Замещали ли в расширении твоем твои радости?
Говорили ли тебе, пели, играли?
Ты слушал, понимал ли ты, знал ли?
А когда тянуло тебя, кто обрывал канат?
Подружался ли ты когда-нибудь в истинном дьяволе, что однозначно в значении твоем?
Выливал ли ты соки брошенных, удалых, в полу деревянных, что красть и красть?
Подходило ли к тебе стремящееся мироздание со словами, а ты баскетбольный мяч себе вживляешь?
Спрашивал ли ты, кто в тебя вмещает?
И заталкивал ли в себя?