(no subject)
Ты слышишь, опять замерло за окном?
Как в долю секунды, на пике грозы,
Когда смерть рождается в теле пустом,
Забывшем давно всякой жизни азы.
Сестрица моя вновь идет за предел,
Она так стремилась принять и обнять.
Но вновь избегает, что будет потом,
Когда ляжет в землю всей нежности рать.
Когда все,кто верен, лишь смертников строй.
Что рвут и вгрызаются в юбки подол,
Стенают, пока не услышат рев-вой:
" Я твой... навсегда... я на веки пришел"
И чувства, что будто глоток чугуна.
Ты, вроде, пытаешься центр найти,
А вслед слышишь только: "А где ты была?
Камин разожгла, сейчас можно войти?"
И все это будто пришел Дикий Гон,
Он мчится по небу по душу твою,
Пытаясь забрать тех, кто и сам полон,
Кто чист по себе, а не в нотном строю.
И это не только от дня Рождества
И до прихода всех трех волхвов.
Им нет дела дочь ты седьма иль шеста,
Они заготовили впрок сто котлов.
Когда кто-то ждет, а ты снова не смог,
То лучше по старой привычке уйти.
Подальше, все сжечь и оставить лишь смог,
Что скроет охотникам вектор пути.
В такие минут, сестра, не жалей!
У нас на двоих одно пламя в груди.
До угля оближет их сердце скорей,
Чем сможет взойти чертов корень любви.
Как в долю секунды, на пике грозы,
Когда смерть рождается в теле пустом,
Забывшем давно всякой жизни азы.
Сестрица моя вновь идет за предел,
Она так стремилась принять и обнять.
Но вновь избегает, что будет потом,
Когда ляжет в землю всей нежности рать.
Когда все,кто верен, лишь смертников строй.
Что рвут и вгрызаются в юбки подол,
Стенают, пока не услышат рев-вой:
" Я твой... навсегда... я на веки пришел"
И чувства, что будто глоток чугуна.
Ты, вроде, пытаешься центр найти,
А вслед слышишь только: "А где ты была?
Камин разожгла, сейчас можно войти?"
И все это будто пришел Дикий Гон,
Он мчится по небу по душу твою,
Пытаясь забрать тех, кто и сам полон,
Кто чист по себе, а не в нотном строю.
И это не только от дня Рождества
И до прихода всех трех волхвов.
Им нет дела дочь ты седьма иль шеста,
Они заготовили впрок сто котлов.
Когда кто-то ждет, а ты снова не смог,
То лучше по старой привычке уйти.
Подальше, все сжечь и оставить лишь смог,
Что скроет охотникам вектор пути.
В такие минут, сестра, не жалей!
У нас на двоих одно пламя в груди.
До угля оближет их сердце скорей,
Чем сможет взойти чертов корень любви.