...
ЖЖ, при всем его удобстве, приятности и прочих благостях, остается орудием для ленивых эксгибиционистов. Скажу честно, я весьма ленивый эксгибиционист, мне лень выйти в парк потрясти полами плаща, я предпочитаю уютное кресло и компьютер. Вроде все всё видели и все всё знают, но у меня при этом остается иллюзия защищенности и частного пространства. Да, я остаюсь за стеклом - но не за оконным, а за экранным. И обо мне прочтут только то, что я сама захочу написать - другое дело, что врать я не научусь даже так, поэтому прочтут - все. И есть в этом своя прелесть. В конце концов, не одна я такая:)
Ну, что поделать - привыкли мы жить на публике. Прилюдно радоваться, прилюдно страдать, прилюдно любить и расходиться, прилюдно заниматься любовью, прилюдно заливать друг друга ненавистью, прилюдно рожать и воспитывать детей. Кроме того, что мы лжеюзеры, мы все еще и люди - чьи-то отцы и дети, любовники и соперники, широкие специалисты в узких областях, друзья и враги, соседи и иноземцы, сотрудники, начальники и подчиненные. И наш реальный мир тесно переплетается с миром виртуальным, родители читают наши журналы с утречка под чашечку кофе и звонят возмущенно, чтобы потребовать вешать под замок интимные подробности или предложить подкинуть денег до зарплаты, раз уж так. Наши бывшие любимые читают наши журналы по вечерам под стаканчик виски, чтобы позлорадствовать, как с этим козлом ей плохо и как она, стерва, подурнела за годы без них. Любимые наших любимых читают наши журналы в обеденный перерыв, попивая чай, и жалеют нас, потому что мы наступаем на те же грабли, которые оставили столь болезненные синяки на их чистых лбах. Отцы наших детей читают наши журналы изредка, возможно, собирают фотографии своих детей, а может, просто радуются, что так легко все закончилось. Мы сами читаем собственные журналы, чтобы найти себя. А когда мы перегорим, наши журналы будут читать наши дети - читать и ненавидеть нас за то, что мы так часто писали о любви к ним, но так редко им о ней говорили.
Мы публичные девки виртуального мира, мы даем - в душу. Все знают, где мы проводим дни, вечера и ночи, с кем мы встречаемся, враждуем и спим, с кем работаем и играем, кому должны и кто должен нам. Мы не стесняемся этого. Мы привыкли. Часто мы даже сами ищем этого интереса, потому что так нами интересуется - хоть кто-то. Возможно, наши близкие страдают - ведь они-то публичности не искали и не хотели, а огребли все равно по полной, потому что имели несчастье с нами связаться, имели несчастье любить нас. А чаще всего у нас нет близких - мы ведь не зря пришли в этот иллюзорный мир, где мы всегда на виду и как будто не одиноки. Как будто не одиноки. Как будто. Не одиноки.
И ты привыкаешь, что человек, купивший газету с твоей статьей или книжку с твоими стихами, полагает, что купил частичку твоей жизни и твоей души, он считает себя вправе давать тебе советы, а иногда и приказывать, навязываться на встречи и предлагать свое читательское тело на вечерок. Он считает себя вправе. И ты согласен с ним. Если однажды ты сделал шаг по дорожке, которая просвечивается безжалостными прожекторами общественного интереса, будь готов к тому, что тебя просветят до последней косточки, обсудят и обсосут, а потом выбросят и поищут кого-нибудь еще. И надо отдать нам должное - мы готовы к этому. Нас знают все. Нет, не верно. Все - нас познали. И будьте уверены, мы почувствовали - каждого. Получили удовольствие или нет, это уже наше личное дело. Наше единственное личное дело - ну должно же у нас хоть что-то быть личным? Как тут не вспомнить старый принцип - проститутка, которая испытывает оргазм под каждым клиентом, долго не проживет. Мы профессионалы, друзья. Мы очень, очень талантливо имитируем. А кто не имитирует - быстро сгорает. Быстро и ярко.
У нас есть слава. Нас знают поименно и многих - в лицо. Когда мы пьем в кабаках, с нами вежливо раскланиваются. Когда мы покупаем что-то в магазинах, с нами здороваются и окликают нас по никам. Когда мы останавливаемся заправить машину, или звоним в службу технической поддержки, или передаем кому-то сообщение на пейджер - мы привычно слышим "читал вас, не грустите - веселые посты у вас куда лучше получаются".
У нас есть слава - если нам нужна помощь, мы привычно кидаем клич и получаем эту помощь. Если нам нужно сочувствие, мы постим строчку из грустного стихотворения, просто жалуемся на хандру или убиваем журнал - мы получаем необходимое. У нас есть десятки, сотни или тысячи людей, которым мы - небезразличны? Хочется думать, что так.
Мы платим за это, конечно, мы платим. Платим одиночеством - странно, прочтя пару сотен комментов "мы тебя любим, как же хорошо с тобой", выходить из сети в пустую квартиру и ложиться в холодную постель. Странно для кого угодно - только не для нас, для нас было бы странно выходить в тепло и любовь. Мы платим больной печенью - встречи в реале слишком часто завершаются дружными френдистскими попойками, где ты каждый день пьешь с кем-то другим, но сам-то при этом пьешь каждый день... Мы платим потерянными реальными друзьями и реальными любимыми - виртуальные намного ярче и ощутимее, и так хорошо говорят о своем желании стать реальными... Мы платим жизнью - потому что рано или поздно понимаем, как же дорого мы платим, и далеко не каждый может это выдержать.
Близится наше время.
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.
И. Бродский
Ну, что поделать - привыкли мы жить на публике. Прилюдно радоваться, прилюдно страдать, прилюдно любить и расходиться, прилюдно заниматься любовью, прилюдно заливать друг друга ненавистью, прилюдно рожать и воспитывать детей. Кроме того, что мы лжеюзеры, мы все еще и люди - чьи-то отцы и дети, любовники и соперники, широкие специалисты в узких областях, друзья и враги, соседи и иноземцы, сотрудники, начальники и подчиненные. И наш реальный мир тесно переплетается с миром виртуальным, родители читают наши журналы с утречка под чашечку кофе и звонят возмущенно, чтобы потребовать вешать под замок интимные подробности или предложить подкинуть денег до зарплаты, раз уж так. Наши бывшие любимые читают наши журналы по вечерам под стаканчик виски, чтобы позлорадствовать, как с этим козлом ей плохо и как она, стерва, подурнела за годы без них. Любимые наших любимых читают наши журналы в обеденный перерыв, попивая чай, и жалеют нас, потому что мы наступаем на те же грабли, которые оставили столь болезненные синяки на их чистых лбах. Отцы наших детей читают наши журналы изредка, возможно, собирают фотографии своих детей, а может, просто радуются, что так легко все закончилось. Мы сами читаем собственные журналы, чтобы найти себя. А когда мы перегорим, наши журналы будут читать наши дети - читать и ненавидеть нас за то, что мы так часто писали о любви к ним, но так редко им о ней говорили.
Мы публичные девки виртуального мира, мы даем - в душу. Все знают, где мы проводим дни, вечера и ночи, с кем мы встречаемся, враждуем и спим, с кем работаем и играем, кому должны и кто должен нам. Мы не стесняемся этого. Мы привыкли. Часто мы даже сами ищем этого интереса, потому что так нами интересуется - хоть кто-то. Возможно, наши близкие страдают - ведь они-то публичности не искали и не хотели, а огребли все равно по полной, потому что имели несчастье с нами связаться, имели несчастье любить нас. А чаще всего у нас нет близких - мы ведь не зря пришли в этот иллюзорный мир, где мы всегда на виду и как будто не одиноки. Как будто не одиноки. Как будто. Не одиноки.
И ты привыкаешь, что человек, купивший газету с твоей статьей или книжку с твоими стихами, полагает, что купил частичку твоей жизни и твоей души, он считает себя вправе давать тебе советы, а иногда и приказывать, навязываться на встречи и предлагать свое читательское тело на вечерок. Он считает себя вправе. И ты согласен с ним. Если однажды ты сделал шаг по дорожке, которая просвечивается безжалостными прожекторами общественного интереса, будь готов к тому, что тебя просветят до последней косточки, обсудят и обсосут, а потом выбросят и поищут кого-нибудь еще. И надо отдать нам должное - мы готовы к этому. Нас знают все. Нет, не верно. Все - нас познали. И будьте уверены, мы почувствовали - каждого. Получили удовольствие или нет, это уже наше личное дело. Наше единственное личное дело - ну должно же у нас хоть что-то быть личным? Как тут не вспомнить старый принцип - проститутка, которая испытывает оргазм под каждым клиентом, долго не проживет. Мы профессионалы, друзья. Мы очень, очень талантливо имитируем. А кто не имитирует - быстро сгорает. Быстро и ярко.
У нас есть слава. Нас знают поименно и многих - в лицо. Когда мы пьем в кабаках, с нами вежливо раскланиваются. Когда мы покупаем что-то в магазинах, с нами здороваются и окликают нас по никам. Когда мы останавливаемся заправить машину, или звоним в службу технической поддержки, или передаем кому-то сообщение на пейджер - мы привычно слышим "читал вас, не грустите - веселые посты у вас куда лучше получаются".
У нас есть слава - если нам нужна помощь, мы привычно кидаем клич и получаем эту помощь. Если нам нужно сочувствие, мы постим строчку из грустного стихотворения, просто жалуемся на хандру или убиваем журнал - мы получаем необходимое. У нас есть десятки, сотни или тысячи людей, которым мы - небезразличны? Хочется думать, что так.
Мы платим за это, конечно, мы платим. Платим одиночеством - странно, прочтя пару сотен комментов "мы тебя любим, как же хорошо с тобой", выходить из сети в пустую квартиру и ложиться в холодную постель. Странно для кого угодно - только не для нас, для нас было бы странно выходить в тепло и любовь. Мы платим больной печенью - встречи в реале слишком часто завершаются дружными френдистскими попойками, где ты каждый день пьешь с кем-то другим, но сам-то при этом пьешь каждый день... Мы платим потерянными реальными друзьями и реальными любимыми - виртуальные намного ярче и ощутимее, и так хорошо говорят о своем желании стать реальными... Мы платим жизнью - потому что рано или поздно понимаем, как же дорого мы платим, и далеко не каждый может это выдержать.
Близится наше время.
Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.
И. Бродский