Белый марш
Он под Нарвою звал в штыковую,
Вёл полки за Кубанью-рекой,
Белой гвардии душу живую
Окрыляя певучей строкой.
Словно ветер, летел над лугами,
Тяжкой поступью брёл по снегам
И, с родными простясь берегами,
Всё грозил победившим врагам.
Так казался он дерзок и страшен,
Что однажды, захваченный в плен,
Был растерзан и кровью окрашен,
Прежним цветом уйдя в прах и тлен.
И с тех пор от Москвы до окраин,
До солёной Курильской гряды,
Грохотал торжествующий Каин,
В левом марше смыкая ряды.
...Каменели угрюмые лица
На трибуне у Спасских ворот,
Шёл в колоннах по древней столице
Зачумлённый, весёлый народ.
И напором ревущего баса
Грозный голос к борьбе призывал,
Превращая безликую массу
В раскалённый клокочущий вал.
Капал дождь, а поющие реки
Были жадным огнем разлиты,
Хмурый вождь сквозь припухшие веки
Равнодушно взирал с высоты.
Но внезапно - случилось такое! -
Странный вихрь над толпою возник,
И запенилось море людское,
И как-будто очнулось на миг.
Словно вспять повернули куранты
Тонких стрелок решительный ход,
Только грянули вдруг оркестранты
Марш, зовущий в Ледовый поход.
Только вдруг у вождя пред глазами
Вместо тысяч покорных голов
Появились кресты с образами,
Гордый блеск византийских орлов.
А незримые твёрдые руки,
Цвет огня в белизну обратив,
Высекали забытые звуки,
Старой песни суровый мотив.
И казалось, что в это мгновенье,
Набегая бурлящей волной,
Свято-русских ветров дуновенье
Пронеслось над кремлёвской стеной.
Вздрогнул вождь, побелевшие губы
Зашептали молитвенный стих.
...Но, как прежде, горланили трубы,
Рёв толпы доносился сквозь них,Будто полз в полыхающем свете
Бронепоезд без рельсов и шпал,
И порывистый западный ветер
Выл тревожно и флаги трепал.
Лишь потом, когда город укрыла
Стылой ночи беззвёздная тень,
Понял вождь, что видение было
Столь же явным, как прожитый день.
И, когда с недокуренной трубкой
Он застыл у слепого окна,
Всё былое в прозрачности хрупкой
Обступило его, как стена.
Над слезинкой единственной детской
Закружились потоки страстей,
И подул ветерок соловецкий,
Пробирая вождя до костей.
И ватагой мальчишек упрямых
Встали, страшные раны открыв,
Офицеры в заброшенных ямах,
Арестанты в застенках сырых.
Поднимались немые останки,
Подходили в кровавых платках
Гимназистки, казачки, крестьянки
С неживыми детьми на руках.
Не молили они, не просили,
И проклятий никто не кричал,
Но задушенным стоном России
Жуткий марш их безмолвно звучал.
Словно пули, минуты летели,
Бил последний, двенадцатый час,
А из тьмы неотрывно глядели
Миллионы невидящих глаз.
И на помощь никто не являлся,
От усердия еле дыша,
Только маятник дико метался,
Всё быстрее удары кроша.
И тогда, на пол тело обрушив,
Захрипев, как измученный вол,
Принял вождь в потрясенную душу
Лютой смерти осиновый кол.
И дробясь, и ломаясь всё мельче,
Распылилась душа в никуда,
Лишь сверкнула на маршальском френче
Злым огнем золотая звезда.
Да охранник за дверью стальною
Шевельнулся, воспрянув от сна.
А по стеклам капелью ночною
В Белом марше звенела весна.
Дмитрий КУЗНЕЦОВ
Картина Дмитрия Шмарина
#РОВС #поэзия #БелоеДвижение