Одесситы про Жукова
В продолжение "Продолжаем наш сюжет или еще раз об Одессе", " Укроинець Александр "идите в жопу" Роджерс снова с претензиями к России" и " Чтобы вы у Соловьева яйца почесали?» - одесситы ответили на обвинения «героев» ток-шоу".
Пишет Василий Александрович Волга из "Союза Левых Сил"
За один день я проехал тысячу километров. В Одессу и обратно. Выехал ночью в 3:30, а в 18:00 был уже в Киеве дома. В Одессу поехал по просьбе «Первого канала» российского телевидения. Два дня назад я написал пост «Маршал Жуков и мертвая Одесса», который стал причиной большого количества публикаций и выступлений в СМИ как у нас, так и в России. Речь в публикации шла о том, что в Одессе со здания городского Военкомата, по улице Канатной 87, демонтировали барельеф Маршалу Жукову и одесситы никак на это не отреагировали.
В российских СМИ поднялось целое цунами по этому факту. Наши беглецы (из разряда тех, кто не покидает студии российских ток-шоу) порвали на себе все тельняшки, попеременно то обвиняя, то оправдывая одесситов. «Первый канал» попросили меня съездить в Одессу, поговорить с одесситами и в прямом эфире выйти на связь со студией программы «Время покажет». Я согласился. В результате этой моей поездки вопросов меньше не стало. Их стало больше. Многое из услышанного мной повергло меня в растерянность.
Тот самый военкомат находится возле Горсовета, возле Куликова Поля, возле Дома Профсоюзов. Страшное место, хоть к нему уже все и привыкли и только цветы от родственников, каждый день появляющиеся на ограждении Дома Профсоюзов, напоминают о трагедии; да и само это огражденное, пустое, отмытое только от копоти здание, как лобное место, гвоздем стоит по центру Одессы. В разговорах с людьми я представлялся членом Партии «Союз Левых Сил» и говорил о том, что хочу написать репортаж о ситуации с барельефом Жукова, и что мне интересно мнение одесситов по этому вопросу. Расскажу только о некоторых наиболее характерных ответах полученных мной от одесситов.
Встреча первая. Мужчина, лет шестидесяти, работник коммунального хозяйства. Был при исполнении: отдавал распоряжение одной единственной женщине дворнику, которая мела опавшие листья недалеко от Военкомата.
Разговаривал со мной мужчина с явным и видимым удовольствием: «А… Жуков? Да. Слышал… А что?».
Я: «Я о том, что сняли его барельеф со здания военкомата».
Он: «Ну, раз сняли, значит так надо. Наверняка было решение начальства».
Я: «Да. Решение было».
Он: «Ну, вот. Я же говорю. Без начальства оно нельзя. Эдак до чего ж докатиться можно…».
Я: «А как Вы думаете: одесситам вообще есть хоть какое-нибудь дело до того, что власть уничтожает памятники героям Великой Отечественной Войны?».
Он: «Да, конечно! А как же?! Оно ведь с пониманием нужно. Жуков - он есть герой Великой Отечественной Войны. Зачем? Пусть себе висел бы. Я бы вообще никакие памятники не трогал. Ведь если поставили, значит надо было. Значит начальство так решило. А то что ж? Как новое начальство, так и памятники новые? Это ведь запутаться можно».
Я: «А как Вы относитесь к памятникам Бандеры, которые сегодня по всей Украине растут, как грибы после дождя?».
Он: «Как отношусь? Нормально. У них там Бандера, у нас тут Жуков. Для них Бандера хорош, для нас Жуков. Нормально все. Мирно надо. А то ведь вон (он кивнул в сторону Дома Профсоюзов) что сотворили. Мирно надо. И чтоб начальство. Тогда будет порядок».
Немного помолчав он продолжил: «У меня знакомец есть. Он живет во Львове и каждый год приезжает ко мне летом в гости отдохнуть. Комнату снимает. Так вот. Он мне много про Бандеру рассказывает. Говорит, что там, у них, все про него знают и очень его уважают. Он у них там вроде как у нас Ленин. Да. И мне интересно. Я ведь даже не знал раньше, какой он герой. Он для них хороший, так пускай и будет.
Оно ведь как? Я в Монголии служил. Монголы ведь, те которые татары, они для нас, для русских, плохие. Чингисхан плохой. А для монголов он хороший. Вот ведь как».
Я: «Но так же можно и Гитлера оправдать».
Он: «А что Гитлер? Он тоже не спроста. Для немцев и он был хороший. Вот если бы мы его не победили, так он был бы для немцев, как Чингисхан для монголов. Историю знать надо, молодой человек. Пугать историей не надо».
Я поблагодарил мужчину, сказал, что он мне очень помог и пошел дальше.
Мужчина вновь принялся раздавать указания женщине о том, где и как она должна еще подмести тротуар.
Я вышел на площадь перед Домом Профсоюзов. Мне на встречу шел человек лет пятидесяти (моего возраста), немного полноват, немного лысоват, в костюме, с портфелем и погасшей, истлевшей почти до самого фильтра, сигаретой, которую он держал в другой руке и не выбрасывал окурок, неся, по всей видимости, до ближайшей урны.
Я: «Здравствуйте! Меня зовут Василий Волга. Вы одессит? Можно Вам задать пару вопросов?».
Он: «Я знаю кто Вы. Я Вас читаю».
Я: «Тем более. Я хочу написать репортаж о том, что думают одесситы о демонтаже барельефа маршалу Жукову».
Он: «А где Вы видели одесситов?».
Я: «Так Вы, например».
Он: «Так вот я против. И те из одесситов, кто еще хоть немного одессит, они все против. Понаехало много».
Я: «Скажите, а почему в таком случае Одесситы (те, которые настоящие) не протестуют против снятия барельефа?».
Он: «После вот этого?». - он тоже махнул головой в сторону Дома Профсоюзов.
Я: «Одесситы боятся?».
Он: «Одесситы умные. Одесситов научили. Ну, выйдем. И что? Тут же нацисты, тут же полиция, она за них, СБУ за них… Ходили уже. До сих пор триста человек в СИЗО сидит».
Я: «А как Вы думаете, если власть будет сносить памятник Екатерине, одесситы тоже промолчат?».
Он (задумавшись): «Не знаю».
Потом посмотрел на меня с прищуром и спросил: «А чего Вы все про Одессу спрашиваете? Киевлян уже спросили? Сами-то по проспекту Бандеры ездите и ничего».
Я: «В Киеве разбираться уже поздно. Киев давно покорился оккупации. Сегодня Киев - это околица Львова. Я приехал в Одессу, чтобы узнать - как Вы одесситы? Или уже тоже все?».
Он переложил окурок в левую руку, которой держал портфель, и молча протянул мне большую пухлую ладонь. Получилось даже как-то немного театрально. Я пожал его руку и он, ничего больше не говоря, ушел по направлению к Горсовету.
Потом было несколько разговоров ни о чем, потом две молодые девушки, которые даже не знали кто такой Жуков, и потом женщина лет тридцати пяти. Одета она была в спортивный костюм, туфли на коротком каблуке и серый плащ. На площади перед Домом Профсоюзов она выгуливали своего сынишку лет десяти. Учила его кататься на двухколесном велосипеде, к которому мыли прикручены красные страховочные маленькие колесики (к заднему колесу).
Она: «Ой. А я и не знаю. Я не интересуюсь. Извините».
День вчера в Одессе был сказочным. Солнце. +25. В сквериках, в тени еще не до конца опавших листвой деревьев, отдыхали старики и кучковались бомжи. На одной из лавочек сидела пожилая женщина. Очень пожилая. У нее почти совсем не было передних зубов.
Она: «Да, я слышала. Плохо это, конечно. Всю память уничтожают сволочи. Вернее, они новую историю пишут. Всё перепишут».
Я: «А почему одесситы этому не противятся?».
Она: «Время сложное. Перепуталось все. Ведь если протестовать, то это будет вроде как против Украины. Тогда получится, что за Россию. А я против России. Россия на нас напала, там одни фашисты».
Я: «Так ведь Жуков был против фашистов. И те, кто сняли его барельеф, те и есть самые фашисты».
Она: «Вот я и говорю. Перепуталось всё. Россия напала на нас и теперь русские фашисты, а украинцы наши. Только вот украинский язык я плохо понимаю, но молодежь должна учить. Русский язык - это язык оккупанта».
Я внимательно всматривался в бабушку и все думал: какой ей можно задать вопрос, чтобы понять в своем ли она вообще уме? Не придумал. Да и говорила она складно, по-доброму улыбаясь своим беззубым ртом и было видно, что ей приятно поговорить с «журналистом из Киева».
Дальше был Горсовет. Высокие ступени и площадка перед входом в здание. Трое упитанных мужчин невысокого роста похожих друг на друга, как из мультфильма (трое из ларца одинаковых с лица). Костюмы одинаковые, подбородки одинаковые, животы одинаковые, даже туфли одинаково загнуты носками вверх.
Я: «Здравствуйте! Я Василий Волга. Хочу написать репортаж о демонтаже барельефа маршалу Жукову».
Три живота словно по команде отвернулись от меня и поплыли в сторону стеклянных дверей Горсовета, не сказав мне ни единого слова. В их лицах читалось презрение и испуг.
Потом были продавцы книг. Я вернулся на аллею возле Куликова Поля. Все местные. Одесситы. Не молодые. Продают старые книги. Все книги по 20 гривен. Группа из трех человек: женщина старая, мужчина старый, мужчина молодой. Старая женщина была одета несколько удивительно: синяя болоньевая куртка, на которой почти не осталось пуговиц, была перевязана красным платком с бахромой, на голове синий берет, зубов мало. Старый мужчина был высокого роста, крепок еще сложением, без одного пальца на правой руке, читал книгу. Мужчина молодой сидел на деревянном стуле и отвернулся сразу, как только я подошел и завел разговор. Он словно показывал всем своим видом, что его такие глупости не интересуют.
После моих вопросов о Жукове женщина сказала: «А что Вы хотели? Верховный предиктор уже все давно решил. Будет война».
Мужчина без пальца некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом сказал: «Я знаю кто Вы такой. Вы часто по русскому телевидению выступаете. Мне нравится. А в отношении Жукова… Зачем это все? Мирно надо. Он, конечно, герой и в Одессе порядок навел, но хватит уже. Давно это было: и Бандера, и Жуков. У нас тут уже который год идет новая война, а мы все про ту старую».
25 градусов по Цельсию. Солнце. Одесса. Куликово Поле. Бомжи настреляли в конце концов где-то денег, рассредоточились по лавкам и пьют пиво. Кайфуют. Кто-то кормит голубей. У меня начался эфир. В московской студии Программы «Время покажет» было жарко. Одни эксперты были полны решимости разбить носы другим экспертам кто за Жукова, кто за Бандеру. В Одессе же было удивительно тепло и безразлично.
[ФБ-пост, комменты открыты]
ОДЕССИТЫ ПРО ЖУКОВА.
За один день я проехал тысячу километров. В Одессу и обратно. Выехал ночью в 3:30, а в 18:00 был...
Опубликовано Василием Александрович Волгой Среда, 6 ноября 2019 г.
Пишет Василий Александрович Волга из "Союза Левых Сил"
За один день я проехал тысячу километров. В Одессу и обратно. Выехал ночью в 3:30, а в 18:00 был уже в Киеве дома. В Одессу поехал по просьбе «Первого канала» российского телевидения. Два дня назад я написал пост «Маршал Жуков и мертвая Одесса», который стал причиной большого количества публикаций и выступлений в СМИ как у нас, так и в России. Речь в публикации шла о том, что в Одессе со здания городского Военкомата, по улице Канатной 87, демонтировали барельеф Маршалу Жукову и одесситы никак на это не отреагировали.
В российских СМИ поднялось целое цунами по этому факту. Наши беглецы (из разряда тех, кто не покидает студии российских ток-шоу) порвали на себе все тельняшки, попеременно то обвиняя, то оправдывая одесситов. «Первый канал» попросили меня съездить в Одессу, поговорить с одесситами и в прямом эфире выйти на связь со студией программы «Время покажет». Я согласился. В результате этой моей поездки вопросов меньше не стало. Их стало больше. Многое из услышанного мной повергло меня в растерянность.
Тот самый военкомат находится возле Горсовета, возле Куликова Поля, возле Дома Профсоюзов. Страшное место, хоть к нему уже все и привыкли и только цветы от родственников, каждый день появляющиеся на ограждении Дома Профсоюзов, напоминают о трагедии; да и само это огражденное, пустое, отмытое только от копоти здание, как лобное место, гвоздем стоит по центру Одессы. В разговорах с людьми я представлялся членом Партии «Союз Левых Сил» и говорил о том, что хочу написать репортаж о ситуации с барельефом Жукова, и что мне интересно мнение одесситов по этому вопросу. Расскажу только о некоторых наиболее характерных ответах полученных мной от одесситов.
Встреча первая. Мужчина, лет шестидесяти, работник коммунального хозяйства. Был при исполнении: отдавал распоряжение одной единственной женщине дворнику, которая мела опавшие листья недалеко от Военкомата.
Разговаривал со мной мужчина с явным и видимым удовольствием: «А… Жуков? Да. Слышал… А что?».
Я: «Я о том, что сняли его барельеф со здания военкомата».
Он: «Ну, раз сняли, значит так надо. Наверняка было решение начальства».
Я: «Да. Решение было».
Он: «Ну, вот. Я же говорю. Без начальства оно нельзя. Эдак до чего ж докатиться можно…».
Я: «А как Вы думаете: одесситам вообще есть хоть какое-нибудь дело до того, что власть уничтожает памятники героям Великой Отечественной Войны?».
Он: «Да, конечно! А как же?! Оно ведь с пониманием нужно. Жуков - он есть герой Великой Отечественной Войны. Зачем? Пусть себе висел бы. Я бы вообще никакие памятники не трогал. Ведь если поставили, значит надо было. Значит начальство так решило. А то что ж? Как новое начальство, так и памятники новые? Это ведь запутаться можно».
Я: «А как Вы относитесь к памятникам Бандеры, которые сегодня по всей Украине растут, как грибы после дождя?».
Он: «Как отношусь? Нормально. У них там Бандера, у нас тут Жуков. Для них Бандера хорош, для нас Жуков. Нормально все. Мирно надо. А то ведь вон (он кивнул в сторону Дома Профсоюзов) что сотворили. Мирно надо. И чтоб начальство. Тогда будет порядок».
Немного помолчав он продолжил: «У меня знакомец есть. Он живет во Львове и каждый год приезжает ко мне летом в гости отдохнуть. Комнату снимает. Так вот. Он мне много про Бандеру рассказывает. Говорит, что там, у них, все про него знают и очень его уважают. Он у них там вроде как у нас Ленин. Да. И мне интересно. Я ведь даже не знал раньше, какой он герой. Он для них хороший, так пускай и будет.
Оно ведь как? Я в Монголии служил. Монголы ведь, те которые татары, они для нас, для русских, плохие. Чингисхан плохой. А для монголов он хороший. Вот ведь как».
Я: «Но так же можно и Гитлера оправдать».
Он: «А что Гитлер? Он тоже не спроста. Для немцев и он был хороший. Вот если бы мы его не победили, так он был бы для немцев, как Чингисхан для монголов. Историю знать надо, молодой человек. Пугать историей не надо».
Я поблагодарил мужчину, сказал, что он мне очень помог и пошел дальше.
Мужчина вновь принялся раздавать указания женщине о том, где и как она должна еще подмести тротуар.
Я вышел на площадь перед Домом Профсоюзов. Мне на встречу шел человек лет пятидесяти (моего возраста), немного полноват, немного лысоват, в костюме, с портфелем и погасшей, истлевшей почти до самого фильтра, сигаретой, которую он держал в другой руке и не выбрасывал окурок, неся, по всей видимости, до ближайшей урны.
Я: «Здравствуйте! Меня зовут Василий Волга. Вы одессит? Можно Вам задать пару вопросов?».
Он: «Я знаю кто Вы. Я Вас читаю».
Я: «Тем более. Я хочу написать репортаж о том, что думают одесситы о демонтаже барельефа маршалу Жукову».
Он: «А где Вы видели одесситов?».
Я: «Так Вы, например».
Он: «Так вот я против. И те из одесситов, кто еще хоть немного одессит, они все против. Понаехало много».
Я: «Скажите, а почему в таком случае Одесситы (те, которые настоящие) не протестуют против снятия барельефа?».
Он: «После вот этого?». - он тоже махнул головой в сторону Дома Профсоюзов.
Я: «Одесситы боятся?».
Он: «Одесситы умные. Одесситов научили. Ну, выйдем. И что? Тут же нацисты, тут же полиция, она за них, СБУ за них… Ходили уже. До сих пор триста человек в СИЗО сидит».
Я: «А как Вы думаете, если власть будет сносить памятник Екатерине, одесситы тоже промолчат?».
Он (задумавшись): «Не знаю».
Потом посмотрел на меня с прищуром и спросил: «А чего Вы все про Одессу спрашиваете? Киевлян уже спросили? Сами-то по проспекту Бандеры ездите и ничего».
Я: «В Киеве разбираться уже поздно. Киев давно покорился оккупации. Сегодня Киев - это околица Львова. Я приехал в Одессу, чтобы узнать - как Вы одесситы? Или уже тоже все?».
Он переложил окурок в левую руку, которой держал портфель, и молча протянул мне большую пухлую ладонь. Получилось даже как-то немного театрально. Я пожал его руку и он, ничего больше не говоря, ушел по направлению к Горсовету.
Потом было несколько разговоров ни о чем, потом две молодые девушки, которые даже не знали кто такой Жуков, и потом женщина лет тридцати пяти. Одета она была в спортивный костюм, туфли на коротком каблуке и серый плащ. На площади перед Домом Профсоюзов она выгуливали своего сынишку лет десяти. Учила его кататься на двухколесном велосипеде, к которому мыли прикручены красные страховочные маленькие колесики (к заднему колесу).
Она: «Ой. А я и не знаю. Я не интересуюсь. Извините».
День вчера в Одессе был сказочным. Солнце. +25. В сквериках, в тени еще не до конца опавших листвой деревьев, отдыхали старики и кучковались бомжи. На одной из лавочек сидела пожилая женщина. Очень пожилая. У нее почти совсем не было передних зубов.
Она: «Да, я слышала. Плохо это, конечно. Всю память уничтожают сволочи. Вернее, они новую историю пишут. Всё перепишут».
Я: «А почему одесситы этому не противятся?».
Она: «Время сложное. Перепуталось все. Ведь если протестовать, то это будет вроде как против Украины. Тогда получится, что за Россию. А я против России. Россия на нас напала, там одни фашисты».
Я: «Так ведь Жуков был против фашистов. И те, кто сняли его барельеф, те и есть самые фашисты».
Она: «Вот я и говорю. Перепуталось всё. Россия напала на нас и теперь русские фашисты, а украинцы наши. Только вот украинский язык я плохо понимаю, но молодежь должна учить. Русский язык - это язык оккупанта».
Я внимательно всматривался в бабушку и все думал: какой ей можно задать вопрос, чтобы понять в своем ли она вообще уме? Не придумал. Да и говорила она складно, по-доброму улыбаясь своим беззубым ртом и было видно, что ей приятно поговорить с «журналистом из Киева».
Дальше был Горсовет. Высокие ступени и площадка перед входом в здание. Трое упитанных мужчин невысокого роста похожих друг на друга, как из мультфильма (трое из ларца одинаковых с лица). Костюмы одинаковые, подбородки одинаковые, животы одинаковые, даже туфли одинаково загнуты носками вверх.
Я: «Здравствуйте! Я Василий Волга. Хочу написать репортаж о демонтаже барельефа маршалу Жукову».
Три живота словно по команде отвернулись от меня и поплыли в сторону стеклянных дверей Горсовета, не сказав мне ни единого слова. В их лицах читалось презрение и испуг.
Потом были продавцы книг. Я вернулся на аллею возле Куликова Поля. Все местные. Одесситы. Не молодые. Продают старые книги. Все книги по 20 гривен. Группа из трех человек: женщина старая, мужчина старый, мужчина молодой. Старая женщина была одета несколько удивительно: синяя болоньевая куртка, на которой почти не осталось пуговиц, была перевязана красным платком с бахромой, на голове синий берет, зубов мало. Старый мужчина был высокого роста, крепок еще сложением, без одного пальца на правой руке, читал книгу. Мужчина молодой сидел на деревянном стуле и отвернулся сразу, как только я подошел и завел разговор. Он словно показывал всем своим видом, что его такие глупости не интересуют.
После моих вопросов о Жукове женщина сказала: «А что Вы хотели? Верховный предиктор уже все давно решил. Будет война».
Мужчина без пальца некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом сказал: «Я знаю кто Вы такой. Вы часто по русскому телевидению выступаете. Мне нравится. А в отношении Жукова… Зачем это все? Мирно надо. Он, конечно, герой и в Одессе порядок навел, но хватит уже. Давно это было: и Бандера, и Жуков. У нас тут уже который год идет новая война, а мы все про ту старую».
25 градусов по Цельсию. Солнце. Одесса. Куликово Поле. Бомжи настреляли в конце концов где-то денег, рассредоточились по лавкам и пьют пиво. Кайфуют. Кто-то кормит голубей. У меня начался эфир. В московской студии Программы «Время покажет» было жарко. Одни эксперты были полны решимости разбить носы другим экспертам кто за Жукова, кто за Бандеру. В Одессе же было удивительно тепло и безразлично.
[ФБ-пост, комменты открыты]
ОДЕССИТЫ ПРО ЖУКОВА.
За один день я проехал тысячу километров. В Одессу и обратно. Выехал ночью в 3:30, а в 18:00 был...
Опубликовано Василием Александрович Волгой Среда, 6 ноября 2019 г.