Чайка (окончание)
Преимущество маленького города в том, что весь он - твой большой двор. Особенно если вам по десять (ну, почти по десять), а каникулы начнутся завтра, то есть на самом деле сегодня, и нет в мире большей радости, чем прибавление этого весеннего вечера к следующим за ним семи дням.
В последний день перед каникулами нам впервые разрешили самостоятельно пойти в кино - и не просто пойти, а ещё и погулять после сеанса. Удивительная беспечность! Наверное, родители были рады отдохнуть от нас, вернее, от уговоров, которыми мы донимали их, поодиночке и все вместе. Денису, самому ответственному, даже поручили купить билеты.
Однако в условленный час мы отправились вовсе не в кино, а в поход, в неизведанные земли - обрывы над морем. Если идти вдоль берега, город скоро останется за спиной, и можно воображать себя затерянными на границе бескрайних просторов моря, степи и неба.
Нам не терпелось сделать привал, но Саша вёл нас дальше, пока, наконец, город не скрылся из виду за очередным изгибом глинистой тропинки. Тогда мы бросили на землю деревянный ящик, который несли с собой, разбили его ногами и сложили обломки в кучу. Саша достал спички. Вскоре выяснилось, что доски от спичек не загораются - ни от одной, ни от трёх, сложенных в щепоть.
- Нужно что-нибудь сухое, - сказал Саша. - Ищите!
Чайка носилась вокруг и махала рукой своим тёзкам, пролетавшим над головой. Саша строго спросил:
- Ты не боишься, что они нас выдадут? Среди них могут быть шпионы.
- Чайки не бывают шпионами, - ответила Чайка и бросила под ноги обломок высохшего куста.
Мы с Денисом-Роботом сидели на корточках, тыча спичками в бесформенную кучу.
- Надо защитить его от ветра. С какой стороны дует ветер?
- Конечно, с моря, - отозвалась Чайка и снова убежала. Денис обошёл кучу и присел со стороны моря. Я встал.
- Ночной Хищник! Ещё спички есть?
- А вы, что, уже все сожгли?
- Ещё нет, но скоро закончатся.
- Сейчас посмотрим, - Саша сунул руку в карман.
- Горит! - закричал Денис-Робот. Он сидел над разгорающимся костерком, едва не обнимая его руками. - Тише вы! Не затопчите! Осторожно!
Все присели вокруг костра. Буханку хлеба, купленную вместо билетов в кино, разорвали на кусочки, насадили их на ветки и, сперва осторожно, потом всё смелее совали в огонь. Денис-Робот смотрел на нас с завистью.
- Люди! Что это у вас?
- Это еда! - важно ответил Саша. - Она нужна нам для питания!
- А что вы с ней делаете?
- Готовим, чтобы можно было есть.
- А почему вы не едите её просто так?
Все задумались, как объяснить Роботу непригодность в еду обычного хлеба.
- Мясо рыбы-фуки ядовито для людей, - сказала вдруг Чайка. - Но если его хорошо прожарить, оно становится съедобным, - она стряхнула с ветки дымящийся хлебный уголёк, дунула на него и запихнула в рот.
- Откуда ты это знаешь?
- Чайки знают о рыбах всё, - неразборчиво ответила Чайка.
- А почему… - начал ещё кто-то и замолчал. Я не мог понять, почему все смотрят на меня, пока не обернулся. За мной стояли два великана. Я ахнул и отполз в сторону. Один из великанов ступил вперёд - это был подросток лет тринадцати, огромный и очень взрослый. Он присел рядом со мной, сунул в рот сигарету, закашлялся и выдул облако едкого дыма. Я отодвинулся ещё дальше.
- Привет, мелюзга! Что это вы, костёр палите? А родители где?
- Это наше место! - неожиданно громко сказала Чайка. - Уходите отсюда!
Пришелец только сейчас заметил её.
- Вы что, девчонку с собой взяли? Малявки! - он покачнулся и плюнул в огонь.
Мы все были ошарашены этим кощунственным поступком, но никто не мог предвидеть того, что сделал Денис-Робот. Я сидел рядом с ним, и потому видел его лучше всех: налитые слезами глаза, перекошенное лицо - Денису было по-настоящему больно, как никому из нас.
- Не смей плевать в наш костёр! - он подскочил к обидчику и сильно толкнул его в грудь. Тот шлёпнулся задом на землю, но тут же вскочил.
Я не успел ни о чём подумать - ноги сами понесли меня прочь. Сзади раздавались крики, я повернул голову, споткнулся и растянулся в грязи. Мимо кто-то пробежал, я встал, увидел несущегося с перепуганным лицом Дениса и развевающиеся косички Чайки, и припустил ещё быстрее. Дорога сократилась вдвое - опомнился я уже тогда, когда впереди показался дом. Ребята разбрелись; мы с Денисом и Чайкой вошли во двор и, не прощаясь, отправились каждый к себе. Поход бесславно завершился.
Моего вранья, самовольного ухода и перемазанной грязью и сажей одежды хватило на неделю домашнего ареста. С остальными, вероятно, обошлись не лучше. Все каникулы я видел в окно только Чайку, одиноко бегавшую по двору.
Окончанию каникул я был рад, как никогда. Позор бегства ещё не забылся, но у меня были друзья, с которыми можно придумать множество новых затей. Так я тогда думал.
В школе меня встретили молчанием. Нет, большинство общались со мной, как прежде, и только от посвящённых в Тайну я не услышал ни слова. Это было странно и до невозможности обидно: вины на мне было не больше прочих; да, я побежал первым, но бежал даже Саша, ещё и быстрее меня. После уроков я поймал его у дверей.
- Встретимся в Высокой башне! - бросил он и торопливо ушёл.
Я обрадовался. Высокой башней была соседняя пятиэтажка: подъезд в ней не закрывался, и, если повезёт не встретить никого на лестнице, можно было подняться на чердак, а оттуда - на крышу. Значит, приключения продолжались!
Я поспешил встречать Чайку. Мне не терпелось поделиться новостью с ней до того, как она придёт домой, и, если она согласиться, пойти в Высокую башню вместе. Я побежал через двор по дороге к её школе, и вскоре увидел её впереди. Сердце радостно подскочило. Я и не знал, что так соскучился.
Чайка заговорила - я много раз после видел этот разговор во сне и уже не вспомню, что из него мне снилось, а что было на самом деле, хотя, кажется, мог бы пересказать его наизусть. Она говорила о чайке, одиноко летающей над океаном, о плывущих глубоко под водой рыбах и китах, о бурных волнах, швыряющих в небо горсти брызг… Я слушал, завороженный, и почти не заметил, как мы оказались в Высокой башне.
Там, под окошком, ведущим на крышу, собрались все. Саша встретил нас зловещим: «Ага!». Мы остановились.
- Что мы будем делать? - бодрый вопрос прозвучал неуверенно и растаял в общем молчании.
- Ну, вот что, - сказал Саша. - Ты нас предал. Ты рассказал ей, - он ткнул пальцем в Чайку, - и из-за этого всё испортилось.
Из моих глаз брызнули слёзы.
- Она же не чужая!
- Она чужая! - закричал Саша. - Мы не просили тебя её звать!
- Я не чужая. Я - Чайка, - сказала Чайка, шагнув вперёд. Но Сашу было уже не остановить.
- Никакая ты не чайка! Ты - просто девчонка! Из-за тебя всё пошло наперекосяк!
Чайка развернулась и выпорхнула в окошко.
- Эй! Ты куда? - крикнули ей вслед.
- Летать!.. - донеслось с крыши. Мы бросились туда, влекомые Чайкиным безрассудством.
- Сейчас я вам покажу! - Чайка остановилась на самом краю и свесилась вниз.
Я стоял, глотая слёзы, и никак не мог поверить в происходящее. Всё это было похоже на глупую шутку, слишком страшную, чтобы быть правдой. Казалось, если я закричу, надо мной начнут смеяться.
- Оля, не надо! Ты разобьёшься! - Денис-Робот схватил её за руку, но Чайка вырвалась и стала перед Сашей. Он отшатнулся, не то от презрения, не то от испуга:
- Ненормальная!
Всё вокруг потеряло краски. Как в старом фильме я видел Чайку, медленно заносящую ногу над краем крыши. На одно мгновение - самое долгое в моей жизни - я ослеп и оглох. Потом раздался крик. Пронзительный крик чайки, улетающей в небо, он звенел, нарастая, пока не растворил в себе весь мир.
Через год я услышал от кого-то, что родители увезли Ольку на юг: правая рука плохо срослась из-за того, что она слишком рано начала пользоваться коляской, и ей прописали какие-то восстановительные процедуры. Возможно, я мог бы её разыскать, но никогда не пытался и не собираюсь. Зато когда я вижу чаек - а их не стало с тех пор меньше в нашем городе - я стараюсь заглянуть в глаза каждой, будто ищу… Что? Я и сам плохо помню.