Prop. ІІ, 16.
Вотъ преторъ у тебя, вернулся онъ недавно
Изъ иллирійскихъ странъ, отъ грознаго Керавна.
Ахъ, Кинѳія моя, попавъ въ жестокій штормъ
Что стоило ему тунцамъ пойти на кормъ?
Нептуну былъ бы даръ! Винъ на столѣ безъ счета,
Распахнуты всю ночь - не для меня - ворота.
Вотъ жатва предъ тобой: не упускай добычъ,
Попался глупый скотъ, и какъ его не стричь?
А будетъ весь запасъ растраченъ и промотанъ,
Скажи, въ другую пусть Иллирію плыветъ онъ.
Чиновъ и предковъ блескъ вовекъ тебя не влекъ,
Но взвѣшивала ты одинъ лишь кошелекъ.
Венера, помоги въ печали нашей черной,
Пусть чресла надорветъ онъ въ похоти упорной!
Итакъ, любой любимъ, деньгами завладѣвъ?
Постыдная корысть, Юпитеръ, губитъ дѣвъ!
Вотъ жемчугъ добывать я посланъ къ океану,
Безъ тирскихъ багрецовъ предъ нею не предстану.
О если бы нашъ Римъ съ богатствомъ не дружилъ,
Подъ кровлей травяной самъ вождь бы скромно жилъ!
Тогда и на дары не льстилась бы подруга
И знала бъ до сѣдинъ лишь одного супруга.
Урода бъ ты ласкать не стала семь ночей:
Нашлись бы для тебя объятья горячѣй!
Искать моей вины - ты знаешь - трудъ напрасный,
Но легкость въ мысляхъ есть у дѣвушки прекрасной.
А варваръ у тебя не прикрываетъ стыдъ,
Чѣмъ прежде я владѣлъ, тамъ нынѣ онъ царитъ!
Креузину бѣду неужто ты забыла?
Что въ горькихъ обрѣла подаркахъ Эрифила?
Обиды нѣтъ такой, чтобъ слезы осушить?
Не можетъ твой порокъ скорбей меня лишить?
Спектакли много дней меня не тѣшатъ болѣ,
Въ застольѣ вкуса нѣтъ, не трогаетъ и Поле.
«Стыдись!» - да стыдно мнѣ, однако жъ есть молва:
Для подлой для любви ничтожны всѣ слова.
Недавно - вспомни ты - у береговъ Эпира
Какъ войско потерялъ владыка полуміра,
Как повернуть любовь велѣла корабли,
И въ страхѣ онъ бѣжалъ на самый край земли?
Прославленъ Цезарь былъ: къ всеобщему покою
Вложилъ онъ въ ножны мечъ побѣдною рукою.
Но все, что тотъ тебѣ и даритъ и сулитъ,
Зеленый изумрудъ и желтый хризолитъ,
Пусть вѣтеръ бы унесъ однимъ могучимъ взмахомъ!
Пусть стали бы они водой и жалкимъ прахомъ!
И къ преступленьямъ клятвъ въ любви не вѣчно глухъ
Юпитер: для мольбы его не замкнутъ слухъ.
Ты видѣла - земля небеснымъ вторитъ громамъ,
И молнія блеститъ надъ олимпійскимъ домомъ?
Плеяды ни при чемъ, дождистый Оріонъ,
И не изъ ничего ихъ гнѣвный блескъ рожденъ:
Затѣмъ что богъ и самъ рыдалъ и былъ обманутъ,
Карать коварныхъ дѣвъ его перуны грянутъ.
Такъ стоятъ ли того и пурпуръ, и шелка,
Чтобъ вздрагивать, лишь Нотъ нагонитъ облака?