Секретный космонавт Евтушенко
Об участии СССР в сокрытии лунной аферы. 3-я часть (2-я часть)
Правда, злые языки утверждают, что Женю «придумал» генерал-лейтенант МГБ-КГБ Евгений Петрович Питовранов. При Сталине, он был в конце 40-х годов начальником Второго главка МГБ (контрразведка). Потом был заместителем Министра МГБ, успел год посидеть в СИЗО под стражей по делу о т.н. «сионистском заговоре», вышел из тюрьмы в 1952 году начальником 4-го управления МГБ. В конце жизни Сталина успел побыть и.о. начальника Первого главного управления МГБ (внешняя разведка). Потом командировка в Берлин. Затем Китай. В 1962−1966 годах Питовранов начальник Высшей школы КГБ имени Ф.Э. Дзержинского. После 1966 года в действующем резерве, в Президиуме Торгово-промышленной палаты СССР. Питовранова считали «отцом» всех «андроповых» − не только будущего Председателя КГБ, но и целой плеяды журналистов-международников вроде Евгения Примакова, сюда же вспомним Валентина Зорина, Александра Бовина, Георгия Арбатова и многих других. Один из его учеников − Генерал армии, начальник 5-го управления КГБ, первый зам Председателя КГБ в 1985-1991 годах Филипп Бобков.
Питовранов вместе с Рудольфом Абелем
Питовранов и Юрий Гагарин
Если проследить биографию Евгения Евтушенко, то в ней многое может показаться нелогично. В 1957 году его исключают из Литературного института. Якобы за поддержку романа В. Дудинцева «Не хлебом единым». Потом исключают из Комсомола. Куда податься скверному поэту без диплома, без аттестата и даже без комсомольского билета? Поездив по Сибири и Дальнему Востоку, он выезжает за границу: США, Франция, Англия, Испания, Дания, Болгария, Того, Либерия, Гана. Согласитесь, неплохой список поездок для безработного поэта.
В 1961 году в соавторстве с Эдуардом Колмановским он создает песню «Хотят ли русские войны», которая принесла ему всесоюзную популярность и благосклонность Никиты Хрущева. Тогда же едет на Кубу в качестве специального корреспондента газеты «Правда»! Там он знакомится с Фиделем Кастро и Че Геварой.
При этом он одновременно умудряется писать крамольные вещи, вроде стихотворения «Бабий Яр» в «Литературной газете», за которое уволят главного редактора, публиковаться на Западе, в т.ч. издать в 1963 году в Париже скандальную «Преждевременную биографию», подвергнуться показательной травле в СССР, и... опять поехать за границу!
Он писал письма протеста и гневные телеграммы Брежневу, и спокойно себе разъезжал по Европам и Америкам. Причем ему доводилось бывать в местах, куда добраться простому советскому человеку было очень не просто: например, в 1967 году Евтушенко полулегально посетил фашистскую Португалию под властью диктатора Антониу де Салазара, чему не помешало даже отсутствие дипломатических отношений между СССР и Португалией.
Правда, был период, когда у Евтушенко и «конторы» отношения серьезно испортились: назначенный Хрущевым в 1961 году председатель КГБ Владимир Семичастный крепко невзлюбил Питовранова и убрал его подальше − вначале руководить Высшей школы КГБ имени Ф.Э. Дзержинского, а в 1966 году − вывел за штат в статусе ОДР.
Нелюбовь Семичастного и Питовранова была вполне закономерна: Питовранов − кадровый чекист, с опытом руководства и Первым (внешняя разведка), и Вторым (контрразведка) Главными управлениями КГБ, вокруг которого всегда группировались ветераны разведки, а Семичастный − малограмотный комсомольский работник, опустившийся до того, что сравнивал в своем докладе на Пленуме ЦК ВЛКСМ поэта Бориса Пастернака со свиньей...
Парадоксальным образом, но именно Евтушенко нанес ответный удар по Семичастному, укрепил власть Брежнева и помог Питовранову осуществить невероятный реванш.
Дело в том, что Евтушенко был хорошо и очень близко знаком с Робертом Кеннеди − братом покойного президента США, бывшим Генеральным прокурором и Министром юстиции США, сенатором от штата Нью-Йорк. Сам Роберт был одержим идеей мести за брата, именно поэтому он и выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах 1968 года, о чем он доверительно рассказал Евтушенко во время одной из встреч.
Примерно в конце 1966, либо в начале 1967 года (точнее сказать невозможно), Евтушенко выехал на очередную агентурную встречу с Робертом Кеннеди, с которым заперся в ванной, включил воду посильнее, и долго о чем-то беседовал. Со слов самого Евтушенко[10], которые перепроверить мы никак не можем, Кеннеди-младший выдал ценную информацию о заговоре против Брежнева в руководстве советских спецслужб (группы «комсомольцев» Шелепина − Семичастного). Якобы ЦРУ раскрыло перед КГБ настоящие имена писателей Синявского и Даниеля, которые печатались на Западе под псевдонимами, что привело к их скорому аресту, показательному суду, усилению репрессий и закручиванию гаек в идеологической сфере, а на международной арене подорвало престиж Брежнева, выставив его диктатором и душителем свободы. Суровость приговора явно не соответствовала фактическим обстоятельствам дела, но имела свое обоснование, не подлежавшее разглашению: дело в том, что Синявский был завербован как осведомитель КГБ, был приставлен к Элен Пельтье-Замойской, дочери военно-морского атташе Франции, но, вместо работы на «контору», совершил предательство, разгласил о своей подписке, передавал кураторам ложную информацию...
Евтушенко, мгновенно оценив что к чему, не мешкая бросился к Николаю Трофимовичу Федоренко − постоянному представителю СССР при ООН и представителю СССР в Совете Безопасности (1963-1968). Тот разрешил немедленно отправить шифровку в Москву.
Евгений Евтушенко и Роберт Кеннеди
На следующий день, в здании ООН, Евгения Александровича уже поджидали двое не слишком умных оперативников КГБ, которые начали с того, что он написал клеветническое письмо против КГБ, а закончили прямыми угрозами: «Вы знаете, товарищ Евтушенко, вы, конечно, поэт хороший, и жалко будет если вас найдут под мостом в каком-нибудь там Квинсе, а «Правда» напечатает некролог, что человек погиб от рук мафии. Вы понимаете, что мы имеем ввиду. Вы встали на путь борьбы с Комитетом государственной безопасности, вы попались на удочку наших американских врагов». Далее следовала целая детективная история, как Федоренко в дипломатической машине с флагом вывез нашего поэта-песенника в безопасное место, передал под охрану американских компетентных органов, которые полтора месяца стерегли Евтушенко, пока опасность не миновала. По возвращении в Нью-Йорк, постпред СССР в ООН Федоренко торжествующе произнес: «Евгений Александрович, все в порядке, этих людей уже здесь нет, приняты меры, в Москве тоже приняты меры»[10].
18 мая 1967 года был внезапно уволен с поста председателя КГБ Владимир Семичастный. Настолько молниеносно, что после жесткого разговора в ЦК КПСС ему даже не разрешили вернуться в свой кабинет, чтобы забрать личные вещи. Пришедший на Лубянку Юрий Андропов вскоре восстановил в статусе всех ранее обиженных и уволенных сотрудников госбезопасности, в том числе и Питовранова, который негласно возглавил отдел «П» − личную тайную разведку Андропова.
Увы, в этой истории советско-американского сотрудничества не повезло только Роберту Кеннеди: его убили 5 июня 1968 года. Видимо, кто-то очень не хотел, чтобы Роберт стал президентом США и назвал имена настоящих убийц брата.
Не этим ли объясняется интересный факт: сколько ни просил советский посол Анатолий Добрынин встретиться Евгения Евтушенко с президентом США Линдоном Джонсоном − тот ни в какую. Не буду, и все тут. Представляете: короли, президенты и премьеры стоят в очереди годами, чтобы добиться нескольких минут аудиенции у президента США, а тут какой-то, понимаешь, член Союза писателей, которого бы не принял без очереди даже начальник ЖЭКа, − отказал 36-му президенту США в личной встрече. Видимо, Евтушенко тоже считал Джонсона убийцей, иначе я объяснить это упрямство не могу.
Совсем другое дело 37-й президент США Ричард Никсон: Евтушенко с радостью удовлетворил личную просьбу Никсона о встрече − примерно так Евтушенко описывает это событие в своих интервью. Встреча Никсон-Евтушенко состоялась 2 февраля 1972 года, накануне поездки Никсона в Китай. Происходила она со слов Евтушенко примерно так:
«Добрынин сказал мне, что позвонил ему Генри Киссинджер и сообщил, что уже следующий президент Никсон едет сначала в Китай, чтобы кардинально улучшить отношения с Китаем, а потом поедет в Советский Союз. И президент хотел бы, зная, что я многое близко к сердцу принимаю во взаимоотношениях между Америкой и Россией, что знаю и ту, и другую сторону очень хорошо, чтобы мы с ним поговорили. Никсон пригласил меня в Овальный кабинет... Никсон сразу начал по делу. Сказал, что едет в СССР, что после его поездки на американскую национальную выставку в Москве в 1959 году его имя у нас очень непопулярно, некоторые даже считают, что у него антирусские настроения... Никсон сказал: «Мистер Евтушенко, вы хорошо знаете и Америку, и, конечно, свой собственный народ. Вас очень уважают в вашей стране. Я бы хотел, чтобы отношения между Америкой и Россией улучшились. Скажите, что я как американский президент должен сказать советскому народу? Я получаю двадцать минут нецензурированного времени на вашем телевидении. Я могу сказать все что угодно, меня будет слушать весь многонациональный Советский Союз». И я ему сказал: «Мне кажется, господин Никсон, что вы должны начать с духа Эльбы»[9].
Встреча Никсон − Евтушенко в Белом Доме
Все вышесказанное дает некоторое представление о том, кем на самом деле был Евгений Евтушенко, и какой авторитет он имел на международной арене.
Поэтому визит Евгения Александровича на стартовую площадку №39 на мысе Канаверал, откуда был произведен запуск корабля «Аполлон-16», был самым что ни есть официальным и очень даже государственным, отвечающим рангу других почетных гостей. Где его принимали на равных руководители NASA.
Например, сохранилось фото встречи в 1972 году Евгения Евтушенко и Курта Дебуса − бывшего фашиста, начальника стартовых сооружений ракет Фау-2 немецкого полигона Пенемюнде, а теперь − то же начальника всех стартовых позиций, только в NASA, на мысе Канаверал!
Евтушенко приехал передать привет Курту Дебусу от старых друзей
О присутствии в качестве почетного гостя на запуске «Аполлон-16» Евтушенко напишет секретную поэму «Аполлон-16». Я не шучу − реально секретную.
Долгие годы в сборниках стихов публиковали лишь отдельные, самые безобидные отрывки, из которых тяжело понять о чем вообще речь.
Но мы восполним этот пробел, и немного предадимся волшебному миру поэзии Евгения Евтушенко.
Пожалуй, самый смешной момент из поэмы − это описание других гостей:
Супершоу! Гостей - миллион!
Это странная штука - запуск,
для того, кто причастен к нему.
Для кого-то он - выпивка, закусь
и блевотина на луну.
В ресторациях джазы наяривают.
Выпавлиниванье, выпендреж,
и хрустит муравьями жареными
позолоченная молодежь.
Расфуфыренные девицы
держат щипчиками эскарго.
Королишка задрипанный,
вице-президент, не упомню чего.
Чтобы вы поняли, «вице-президент не упомню чего» − это вице-президент США Спиро Агню, «королишка задрипанный» − это король Иордании Хусейн.
Но то такое. Художник слова так увидел. Между тем поэма «Аполлон-16» интересна совсем не этим: в ней подробно описано, как Евтушенко при помощи своего пьяного друга астронавта Дэвида Скотта накануне, в ночь с 15 на 16 апреля 1972 года, преодолел четыре кордона полицейских и проник в тщательно охраняемую зону − на территорию стартового комплекса «Сатурн−Аполлон», где ему показали нечто такое...
Взятка
Как вы думаете, каким способом можно наиболее доказательно установить: действительно ли высаживались американские астронавты на Луну, или нет?
Так вот, на самом деле таких способов всего два. Все остальные наши рассуждения о ракете, двигателе F-1, устройстве космического корабля и т.д. носят косвенный характер.
Да, они логичны, стройны, но все же относятся к разряду обоснованных предположений, а не фактов.
К сожалению, ни один уголовный суд никогда бы не осудил ни одного астронавта за мошенничество лишь на основании одних технических заключений о непригодности космической системы «Сатурн−Аполлон» к полету в космос. Тут нужен либо очевидец − свидетель, лучше два, либо прямая улика.
Даже показания самих астронавтов не стали бы веским доводом, если бы кто-то из них решил снять грех с души и покаяться. Раз человек изменил свою позицию, признался в обмане, то он уже является ненадежным свидетелем, как говорят в таких случаях юристы. Солгавшему один раз веры нет.
Было бы идеально, если бы советские космонавты, или хотя бы луноход, смогли присутствовать в то время и в том месте на Луне, где будет объявлено о прилунении посадочного модуля ЛМ корабля «Аполлон», снять все на камеру и передать на Землю.
Увы, даже инспекция постфактум ничего не дает: во-первых, по версии NASA, после отлета на месте посадки можно застать разве что посадочную беспилотную платформу вроде той, на которой прилунился советский луноход, только чуть больших размеров. Да и то, изрядно поврежденную в процессе взлета с Луны (судя по видео). И флаг.
Но даже если на месте не окажется ни того, ни другого, то и тогда американские ученые авторитетно расскажут, что флаг сдуло пылевым «ветром» из-за действия факела взлетной ступени, а сама ступень провалилась в песок в результате внезапного сдвига горных пород, тектонической активности и т.п.
Одним словом, вы им ничего никогда не докажите. На все ваши доводы будет один ответ: «Вы все врете! Это клевета на Америку!»
Если бы советская лунная программа Н1-Л3 увенчалась успехом, то тогда разговор был бы совсем иной.
Но для этого нужны были миллиарды, годы упорного труда, крепкое руководство и немного удачи − всего того, чего ОКБ-1 было лишено во времена В.П. Мишина.
А так, не имея возможность продемонстрировать настоящую Луну в живом виде, все советские аргументы просто бы списали на зависть и злобу перед американским успехом.
И мировое общественное мнение именно так бы это все и восприняло. Поэтому-то СССР прагматично помалкивал в тряпочку.
Но был еще второй способ. Простой, как угол дома. Как кусок кирпича. Не требовавший ни миллиардов, ни ракет, ни даже космических полетов. Всего-то надо было попросить кого-нибудь из астронавтов взять с собой на Луну сувенир − почтовую открытку или безделушку. Да хоть кусок хозяйственного мыла − не в том суть! Главное, чтобы потом, после полета, аккуратно, не вызывая подозрений, забрать сувенир назад...
Вы уже поняли зачем? Все это время на Земле его будет ждать дублер − контрольный образец, который никуда не летит. А затем их обоих сравнят на предмет воздействия космической радиации. Дело в том, что нас, землян, надежно защищают от космического излучения радиационные пояса Ван Алена. Совершая полет по маршруту Земля − Луна, космический корабль выходит за пределы радиационных поясов Земли, где подвергается интенсивному радиационному облучению. Равно, как и все предметы, находящиеся внутри корабля, подвергаются воздействию радиации. Поэтому на Земле, сравнив два идентичных образца, можно криминалистически точно установить и даже выдать официальное экспертное заключение о пребывании (или не пребывании) испытуемого образца в дальнем космическом пространстве.
Осталась малость − уговорить астронавта! Причем, не угрозой, не давлением, он должен сам, добровольно этого захотеть...
Для этого у нас, как вы догадываетесь, всегда существовали специально подобранные люди, тонкие ценители театрального искусства, авторы остросюжетных киносценариев и пьес о незримой борьбе их шпионов и наших разведчиков.
Один из таких детективных романов, абсолютно в стиле «режиссера−постановщика» Олега Грибанова, был разыгран в США в 1969-72 годах.
Началось все, как и положено в шпионских романах, со случайной встречи 14 ноября 1969 года в автобусе двух немцев: Хорста Вальтера Айермана и Германа Зигера. Оба направлялись на обозрение запуска космического корабля «Аполлон-12». Заприметив друг друга по швабскому акценту, земляки разговорились.
Хорст Айерман был типичным фарцовщиком, жучарой подпольного бизнеса, который непонятным образом имел доступ к астронавтам и спокойно крутился на территории NASA, имея самые широкие связи и блат среди бывших соотечественников в космической индустрии. Позднее, в сентябре 1972 года выясниться, что Айерман вовлек в свой подпольный бизнес 15 астронавтов, которые подписали ему своими автографами не менее 500 предметов филателии − почтовых открыток и блоков марок за 2500 долларов. Данный бизнес был относительно честным, ибо никто и никогда не утверждал, что марки и открытки летали в космос, и просто продавались Айерманом из-под полы как коллекционные ценности.
Видимо, с ним в доле был начальник отряда астронавтов Дюк Слейтон, поскольку многие астронавты считали Айермана старым другом Слейтона.
Он бы и дальше тихо фарцевал своими марками да открытками, но на свою беду встретил великого комбинатора Германа Зигера, который обрисовал своему новому знакомому гениальный по простоте план фантастического заработка: поскольку было известно, что астронавты берут в «полеты» на Луну памятные конверты с марками для специального гашения, становясь потом бесценными филателистическими раритетами, то почему бы «в нагрузку», не афишируя, не дать астронавтам немного «лишних» конвертов (кто их считать будет?), а потом излишки продать по космической цене коллекционерам.
Зигер умело сбил с пути и с панталыку доверчивого Айермана. Почти словами классика: «А за это, друг мой пьяный, - говорил он Епифану, - Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин...»
Сказано − сделано! И вот, за несколько месяцев до старта космического корабля «Аполлон-15», при помощи Дюка Слейтона, Айерман заманил к себе домой на обед членов будущего экипажа: командира корабля Дэвида Скотта, астронавтов Альфреда Уордена и Джеймса Ирвина. Без долгих прелюдий, Айерман предложил им сделку: помимо 244 официальных конвертов, разрешенных NASA, они пронесут с собой на борт еще четыреста подпольных конвертов, из которых сотня пойдет на продажу, а триста конвертов останется астронавтам на память в качестве сувенира. А за это каждый из них получит по 7000 долларов, итого 21000 долларов на весь экипаж, которые будут положены на специальные счета для оплаты обучения их детей. Со своей стороны, астронавты поставили условие: никакой огласки и никаких продаж до завершения космической программы «Аполлон».
Такова официальная версия данной истории.
Всего было изготовлено 400 нелегальных «конвертов Зигера», из которых два было испорчено, поэтому в космос должны отправится 398 штук:
Нелегальный конверт Зигера
Еще одна деталь: Зигер потребовал, чтобы в отношении конвертов была соблюдена такая процедура: конверты должны были гаситься два раза − первый раз на мысе Канаверал, в день старта, и второй раз − на спасательном корабле, сразу же после приводнения. Помимо этого, на конвертах должны быть рукописные заверения астронавтов в том, что данные конверты действительно побывали на Луне, заверенные нотариусом!
Астронавты не предали этому условия значения, а напрасно, ибо просьба Зигера была очень странной и необычной: филателистам обычно не нужны нотариусы, зато они нужны юристам, чтобы потом кого-то засадить за решетку в случае обмана...
Изначально было оговорено, что конверты для астронавтов изготовит Зигер и передаст их через Айермана. Но позднее, когда разразился скандал и началось следствие, астронавты дали показания, будто бы все конверты они изготовили за свой счет, все сами оплатили. Да и было их не 398, а всего 298 штук[11]. Куда делась еще сотня конвертов, история умалчивает.
Продолжение в следующей публикации.