МАЛЬЧИК И МОРЕ
День самого синего моря. Проект № 140 в Заповеднике Сказок.
Нахмуренный десятилетний мальчишка сердито смотрел в иллюминатор тормозящего самолета. Путешествие явно не радовало его. Даже несмотря на то, что лететь ему пришлось впервые. У него отняли море. То самое, синее и ласковое, такое долгожданное, которое снилось в последний месяц почти каждую ночь.
Планы изменились настолько внезапно, что родители еле успели сдать одни билеты и купить другие. И вместо моря они теперь ехали в родной город отца. Туда, где он провел детство и где жила бабушка, так не вовремя тяжело заболевшая.
Антон, неглупый, здравомыслящий ребенок, прекрасно понимал, что никто не виноват, что невозможно было поехать отдыхать, оставив бабушку одну. И, что отпуск у папы один, да и денег на две поездки все равно бы не хватило… Но настроение оставалось, что называется, «ниже плинтуса».
Бабушке сделали операцию, и родители по очереди дежурили у нее в больнице. И было много неотложных дел в маленьком домике на самой окраине. Антошка оказался предоставлен сам себе. На стареньком, но еще крепком велике, он колесил по небольшому городу, удивляясь множеству пустых домов, редкому автотранспорту и тишине нешироких улиц, покрытых горячим растрескавшимся асфальтом.
Зато, из-за глухих, но невысоких заборов, прямо на улицу вываливались ветки садовых деревьев, провисавшие от обилия плодов. В зеленой листве золотились абрикосы и ярко-красные яблоки, желтые груши и сливы, мелкие, почти как вишни. И никто не ругался, когда Антон, сначала украдкой, а потом свободно и смело срывал эту вкуснятину. Столько, сколько хотелось.
Однажды, узкая извилистая улочка, сбегая под уклон, вывела на песчаную пустошь. Здесь город заканчивался, а дальше расстилалась пустыня. Именно так пятиклассник представлял ее на уроках окружающего мира. Низенькие, все сплошь одноэтажные, дома сгрудились перед этим песчаным морем, словно на берегу, а песок лежал неровно, волнисто, будто и впрямь застывшие волны.
Решив разведать странную местность, Антон двинулся по тропинке, вьющейся вдоль берега песчаного моря. Было жарко и вскоре захотелось пить. Но мальчишка решительно стиснул зубы, оставил велик в тени покосившегося забора и двинулся к странному сооружению, проявившемуся впереди. Там, у самого «берега» (это определение упорно лезло в голову), громоздилось что-то совершенно непонятное, издалека похожее… да нет, это, наверняка, кажется…
Однако, по мере приближения, Антон убеждался, что это, в самом деле, корабль. Огромное железное судно стояло у самого берега, зарывшись в песок и накреняясь ржавым бортом, будто от сильной качки.
Проваливаясь в текучий песок по щиколотки, мальчишка обошел странную находку. С дальнего борта свисала лесенка, тоже покрытая ржавчиной. Ее нижняя перекладина болталась над головой, но, если постараться, можно… Антон оглянулся на дальние молчаливые дома. Никого… Он решительно подпрыгнул, зацепился и повис, беспомощно раскачиваясь… Скребя подошвами сандалий по железной стенке, подтянулся и, безжалостно пачкая ржавчиной футболку, навалился пузом на жесткую перекладину. …С верхней ступеньки глянул вниз. Слегка закружилась голова.
Десяти лет жизненного опыта хватило, чтобы не соваться в недра загадочного судна. Он, правда, открыл один из люков, ведущих вглубь. Тяжелая крышка откинулась с таким скрипом и грохотом, что он присел, испуганно оглянувшись через плечо. Сонная тишина не обратила внимания на мальчишечью возню. Из люка пахнуло жаром, ржавчиной и какой-то старой гнилью. Слабенький телефонный фонарик не позволил рассмотреть подробности, а лезть в эту жаркую темноту он не собирался.
Внезапно, краем глаза Антон заметил движение. Вскочив, он всмотрелся, смаргивая яркие круги, плывущие перед глазами. Показалось, что небольшая юркая тень метнулась вдоль борта, спрятавшись за разбитым ящиком. Собака? Осторожными короткими шагами он пробрался к борту и заглянул за ящик. Никого. Легкий шорох заставил оглянуться, в густой тени мелькнуло серое лохматое существо, похожее, скорее на обезьяну. Азарт погони заставил броситься за ним. И снова безрезультатно. Казалось, непонятный зверек играет с мальчишкой в догонялки. Он показывался, будто нарочно, и исчезал без следа в таких местах, где спрятаться было просто невозможно. Набегавшись и измазавшись по уши, Антон, тяжело дыша, присел на тот же ящик, стараясь укрыться в тени.
И, потрясенный, уставился на странное существо, появившееся рядом с ним. Не собака и совсем не обезьянка… Это был маленький (по пояс десятилетнему пацану) человечек в какой-то странной одежде, потрепанной и покрытой въевшейся ржавчиной. С коричневого, дочерна загоревшего личика, сквозь густые лохматые нависающие брови пристально смотрели ярко-голубые, какие-то прозрачные, глаза. Рот, скрытый в недлинной курчавой бородке, насмешливо произнес:
- Что, скис? Не догнал?
- Жарко… - растерянно протянул Антон, прикидывая, не слишком ли сильно ему напекло голову.
- Я не морок, и вовсе не привиделся тебе, - недовольно нахмурился человечек.
- А-а-а, вы кто?
- Я, Антон, корабельный гном. Ну, или, просто корабельный. Бывают домовые, банники. а я корабельный.
Потрясенный мальчик даже не обратил внимание на то, что странный собеседник знает его имя:
- А-а-а, как вас зовут?
- Ишь, шустрый какой! Сразу, прям, как зовут… Ну, положим, Ефим.
Неожиданно человеческое, имя понравилось Антону. Его одноклассник - светловолосый, чуть флегматичный Ефим, был, конечно, совсем не похож на этого гнома. Но, знакомое имя успокаивало:
- А, что вы тут делаете?
- Живу, - сварливо отозвался гном.
- Давно?
- Да, уж, поболе, чем ты на свете живешь!
- А зачем здесь корабль? Ведь воды-то нету? И как его сюда притащили?
Потрясенный Ефим уставился на мальчишку, беззвучно раскрывая и закрывая рот. Наконец произнес:
- Ты что, в самом деле, совсем ничего не знаешь? Здесь же раньше было море.
От неожиданности, Антон подскочил и чуть не свалился в шаткого ящика:
- Море? Настоящее? - Он, наконец, вспомнил то, о чем думал в самолете, в тягучем полусне долгого перелета. Отец, рассказывая о своем детстве, проведенном здесь, в этом городке, говорил о море! Ведь, все детство он провел на берегу моря. Плавал на лодке с парусом (отец строго называл это «ходил»), ловил какую-то удивительную рыбу. Как Антон мог такое забыть? Он ведь всегда отчаянно завидовал тому прежнему папе, белобрысому мальчишке со старой фотографии. - А… почему? - Не в силах говорить связно, Антон просто показал рукой на песчаные волны и уставился на корабельного.
Тот коротко произнес:
- Люди…
Антошка опустил голову. Современный мальчик, он знал, что такое экологическая катастрофа.
Внезапно, Ефим сказал, тихо, будто раздумывая:
- Есть маленький шанс все вернуть. Но это не просто.
Антон вскинул голову, не веря услышанному:
- Как?
- Знаешь, если найдется человек, который решиться пойти туда, в бывшую глубину нашего моря. Нужно принести волшебный камень. Он где-то там, его надо найти. Этот камень сможет все вернуть, наше море станет как прежде.
Антон с ужасом глянул в жаркое марево, клубившееся вдали:
- Туда?.. Ты хочешь..? Н-н-нет! Я не смогу. Извини.
- Да-да, я понимаю. - И без того морщинистое личико корабельного скукожилось еще больше и стало похоже на экзотический волосатый сухофрукт. Глаза стали блеклыми, почти бесцветными, и прикрылись набрякшими веками, как корабельные люки. Он суетливо захлопал себя по карманам:
- Вот беда-то, и курево совсем закончилось…
А Антону стало неимоверно стыдно…
Ночью ему приснилось море. Ржавый корабль тяжело переваливался на пенистых волнах, а из-за невысокого борта Антону радостно махал Ефим. Мальчишка держал в руках большущий камень, который светился изнутри зеленовато-синим светом. Ветер бросал в лицо мелкие брызги, губы немного щипало от соли. Но, веселая улыбка гнома сменилась гримасой ужаса, а вода превратилась в песок. Но волнение не утихло. Корабль, вместе с гномом, застывшим на палубе, погружался в песчаные раскаленные волны, как в морскую пучину. А у Антона сквозь пальцы сыпались тусклые кристаллы соли…
Даже не проснувшись полностью, он понял, что уже принял решение. В доме все еще спали, когда мальчик, бесшумно притворив дверь, вышел на улицу. За плечами висел рюкзак с самым необходимым. Он взял большую бутылку воды и батон белого хлеба. Понимая, что придется идти по жаре, никаких колбас и сыров брать не стал. Поколебавшись, все же сунул на самое дно большую шоколадку, тщательно завернув ее в небольшой пакетик, чтоб не утекла. Мамины темные очки и светлая одежда - рубашка с рукавами и длинные, но легкие брюки были данью знаниям, полученным в школе. Он шел в пустыню, и надо было защититься от солнца, перегрева и обезвоживания.
На повороте к тропинке Антон чуть не врезался в густые ветки, перевесившиеся через забор. Среди листвы краснели два огромных яблока. Недолго думая, мальчишка сунул их в рюкзак.
Подойдя к кораблю, громко окликнул корабельного. Тот появился так быстро, будто все утро ожидал гостей. По виду путешественника он сразу все понял и ни о чем не спросил.
Антон по компасу определил направление движения и сразу прикинул, куда ему идти потом, чтобы вернуться. Еще раз махнув Ефиму, он двинулся в путь, слегка загребая кроссовками негорячий еще песок.
Сначала было не трудно. Подальше от берега земля была более плотной, встречались округлые пятна (так и хотелось называть их «лужами») жесткого слежавшегося песка. По ним идти было хорошо, как по асфальту. Антон присел над одной такой «лужей» В ней песок был перемешан с кристаллами соли, кое-где соль даже образовала корочку, делая пятна еще больше похожими на лужи, покрытые льдом.
Солнце поднималось все выше, песок слепил глаза, не спасали даже темные очки. В какой-то момент маленький путешественник пожалел, что не взял с собой зонтик, этакую переносную тень. Правда, мысль об этом появилась уже здесь, под неумолимым солнцем. Песок нагрелся и жар, поднимаясь снизу, стал едва ли не сильнее, чем припекающий солнечный.
Несколько раз мальчик останавливался, чтобы сделать глоток воды. Несмотря на то, что он взял большую двухлитровую бутылку, вода в ней убывала подозрительно быстро. Еще дома он сделал отметку фломастером, обозначая половину. И теперь с тревогой наблюдал, как уровень воды неуклонно движется к красной предупреждающей полоске.
Вскоре он понял, что идти по твердым «лужам», может, и легче, но мельчайшие кристаллы соли, поднимаясь в воздух, забивали дыхание, и пить хотелось сильнее. Как назло, таких мест становилось все больше, не всегда удавалось обходить их. Наконец, гладкая соляная корка покрыла все пространство впереди, и выбора больше не было. Антон завязал рот шейным платком. Интересно, что взял он его из озорства, подражая американским ковбоям, о которых недавно читал. Надо же, в самом деле, пригодилось!
Воды оставалось все меньше, а пить хотелось все сильнее. Останавливался он каждые двадцать минут, давая себе пятиминутный отдых, обязательно сверяя путь по компасу. В пути он был не меньше пяти часов.
Уже несколько часов он шел вниз. И крутизна склона постепенно увеличивалась. Антон старательно отгонял мысли о том, как будет возвращаться. А если дорога станет совсем крутой?
Внезапно ему стало очень весело. Он заметил, что левый кроссовок лопнул и большой палец выглядывает в образовавшуюся щель. Это показалось необычайно смешным, он даже остановился, чтобы отсмеяться вволю. Затем начал распевать веселые песни и даже приплясывать. Бросившись вниз по соляному склону, бежал, раскинув руки, пока не зарылся в песок и шлепнулся со всего размаху! Очки отлетели далеко вперед, а рюкзак ощутимо припечатал затылок. Жадно хватая горячий воздух пересохшим ртом, он мучительно закашлялся, совершенно не понимая, что заставило его вести себя так по-дурацки… Достав бутылку, с ужасом уставился на нее - воды оставалось не более трети. Сделав маленький глоток, решительно закрутил пробку и двинулся дальше.
Песок становился все темнее и жарче. Правда, исчезла соляная пыль, дышать стало немного легче. Антон устал настолько, что переставлял ноги просто машинально, как деревянные палочки. Впереди, на почти черном песке, показался какой-то двигающийся предмет. Небольшой и вытянутый, он передвигался странными прыжками и сначала мальчишка решил, что это какой-то механизм. Ускорив шаг, приблизился и резко отшатнулся. Это была змея. Крупная, толстая, темно-коричневая. Широкая плоская голова, похожая на копье, приподнималась над песком. Змея собиралась в упругую пружину и распрямлялась, перебрасывая тело и касаясь горячего песка только несколькими точками. Ощутив присутствие постороннего, она резко развернулась и, не медля и доли секунды, бросилась на Антона, уже в прыжке широко раскрывая пасть. Отчетливо, как на хорошем макро, были видны тонкие изогнутые зубы и плоские, будто каменные, глаза с вертикальным зрачком. Она взвилась в воздух и, не долетев менее полуметра, шлепнулась на песок. Снова свернулась, готовая к новому прыжку. Каким чудом ему удалось отскочить в сторону, Антон и сам не понял. Прыгать в третий раз змея не стала, внезапно нырнув в песок, как в воду.
Мальчик опустился на землю и заплакал. Громко всхлипывая и подвывая, размазывая грязные полосы сжатыми кулаками и выкрикивая самые страшные ругательства, которые знал. В изнеможении упал ничком и заколотил руками и ногами, поднимая фонтанчики черного песка. Он проклинал Ефима, подбившего его на это дурацкое путешествие, змею, за то, что не укусила, решив этим все проблемы, даже бабушку, из-за которой он вообще оказался здесь… Устав от слез, он некоторое время всхлипывал, дрожа всем телом и выбивая зубами отчетливую морзянку. Несколько минут просто лежал, мрачно представляя, как допьет сейчас остатки воды и останется здесь, больше не двигаясь с места. Живописная картинка собственного скелета, полузанесенного этим черным песком, как саваном, вызвала чувство удовлетворения. Бормоча под нос что-то вроде «Вот вспомните, но поздно будет…», сунул руку в рюкзак и неожиданно нащупал что-то круглое. Красное яблоко, такое сочное и ароматное, лежало в грязной мальчишеской ладони, источая прохладу и спокойствие…
От яблока не осталось и маленького огрызка, даже семечки неощутимо скользнули внутрь. Антон сидел на песчаном склоне, спокойно глядя вперед. По телу разливалась легкая свежесть, словно он искупался в прохладной воде. Удивительно, но все мрачные мысли испарились вместе с усталостью. Даже жара донимала не так сильно. Теперь он был уверен, что дойдет. А на обратный путь у него было еще одно яблоко…
Дорога постепенно выровнялась, уклон исчез. Корка соли стала еще толще и уже не трещала под ногами, превратившись в подобие плитки. Снова наваливалась усталость, опять начала мучить жажда. Антон прикрыл глаза и шел по ровной пустыне, как по огромному залу. Так идти было легче, немного отдыхали воспаленные глаза. Еще хватало сил проверять направление и снова брести, сохраняя глубоко внутри надежду. Вот только желание съесть второе яблоко постепенно становилось невыносимым.
Споткнувшись обо что-то мягкое, Антон упал, чувствуя резкую боль в ладонях. Открыв глаза, он сначала уставился на свои руки. Несколько глубоких порезов сочились темной густой кровью. Плавным, заторможенным движением мальчик повернул голову и увидел странный предмет, о который споткнулся. То ли мешок, то ли коврик, свернутый в рулон. Неловко проваливаясь в раскрошившийся песок и бережно держа на весу окровавленные ладони, он подошел ближе и увидел мертвого олененка. Тот лежал на боку, вытянув маленькую голову с закрытыми глазами и сухим сморщенным носом.
Жалость шевельнулась где-то глубоко и притихла. У мальчишки было предостаточно своих проблем. Он снова присел на песок и начал копаться в почти пустом рюкзаке. Ну, почему он не взял аптечку? Промакнув кровь бумажными платками, он перевязал руки какой-то тряпочкой, обнаруженной в рюкзаке. Легкое движение привлекло его внимание. Бок олененка чуть приподнялся. Дрогнуло веко и открылся глаз. Мутный, почти неживой, покрытый корочкой слизи. Антон положил палец на ноздри малыша и уловил легкое движение воздуха. Несмотря на шершавый до колкости нос и язык, присохший к оскаленным зубам, внутри еще теплилась жизнь. Не колеблясь, он вытащил бутылку и перевернул ее над неподвижной мордочкой. На сухой нос упали две капли. Не веря своим глазам, Антон еще некоторое время бестолково тряс пустую бутылку.
Олененок попытался поднять голову и снова уронил ее на песок. Мальчишка решительно достал яблоко, разжевал небольшой кусочек и, неимоверным усилием подавив желание проглотить, сплюнул кашицу на ладонь. Крохотными порциями он выкладывал яблоко на язык умирающего и радостно наблюдал, как в маленькое тело возвращается жизнь. Последние кусочки малыш жевал уже сам и, полежав еще немного, уверенно поднялся на ножки.
Антон продолжал сидеть, тоскливо размышляя о том, что делать дальше. Олененок пристально смотрел на него. Потом сделал несколько шагов и оглянулся, словно настойчиво приглашая идти. Мальчик поднялся и, тяжело, как старик, приволакивая ноги, пошел за ним. Но, очевидно, часть яблока все же попало и в него. С каждым шагом становилось легче, не так сильно болели перетруженные ноги и порезанные ладони.
Сколько они еще так шли, он не помнил. И даже не проверял направление - просто тупо, в каком-то оцепенении шел вслед за олененком, не думая ни о чем.
И чуть не натолкнулся на малыша, остановившегося на краю склона. Там, внизу, располагалась ровная круглая площадка. Кольцевой обрывчик отсекал ее от остальной пустыни и, глядя вниз, Антон будто проснулся. Темно-оранжевый песок расстилался концентрическими волнами. В центре он снова становился черным, только не тусклым, а блестящим, будто содержал мелкие осколки зеркального стекла. Этот черный песок образовывал насыпь, похожую на конус миниатюрного вулкана.
Вслед за олененком, Антон спрыгнул вниз и направился к возвышению. Оранжевая поверхность была твердой и совсем не проминалась под ногами. Не удержавшись, он оглянулся - ни одного следа, даже там, где он тяжело спрыгнул с обрыва.
Возвышение, и правда, напоминало вулкан. В его центре было круглое отверстие метра полтора в диаметре. И там, в глубине, что-то клокотало и ворочалось. Но, явно, не огненное - из жерла тянуло прохладой и, пожалуй, сыростью.
А вокруг «вулкана» лежали камни. Синие, зеленые, черные и бесцветно-прозрачные, разных размеров и форм. Они образовывали кольцо, шириной около полуметра, неровное и немного небрежное. Антон наклонился и поднял молочно белый, словно клубящийся туманом. Он был холодный, будто лежал в холодильнике. Очень хотелось прижать его к разгоряченному лицу, но что-то удержало мальчика. Он опустил камень на место и заметил, что на нем отпечатался след руки. А ладонь побелела и слегка саднила.
И тут он увидел… Это был тот самый камень! Размером почти в два кулака, с зеленовато-синим свечением изнутри. Ну, тот, что приснился ему прошлой ночью! Простая мысль ударила наотмашь. Прошлой? Всего один день?
Осторожно подняв камень, он, на всякий случай старался держать его кончиками пальцев. В отличие от белого, этот был гораздо горячее. Не обжигал, но явно теплее воздуха. Олененок стоял по другую сторону каменного кольца и внимательно смотрел на Антона. Тому даже показалось, что он хочет что-то сказать.
Камень был не тяжелый, но сказывалась усталость этого сумасшедшего дня. Антон повернулся и двинулся к рюкзаку, который бросил сразу под обрывчиком. Из-под ноги вылетел маленький серый камешек и упал неподалеку, отчетливо выделяясь на оранжевом фоне. Серенький, нелепый, такой лишний среди остальных самоцветов. Мальчик почему-то оглянулся на своего спутника. И снова его взгляд, странно неподвижный, показался тревожным и предупреждающим. Камень в руках стал горячее. «Надо поскорее положить его в рюкзак…» Но, вместо этого, опустил его на землю и поднял серый. Это была простая галька, чуть вытянутая, обкатанная морскими волнами и с дыркой на более узком конце. «Куриный бог» - вспомнил Антон. Зажав камень в руке, он, забыв про рюкзак, олененка и все остальные камни, выбрав, без компаса, верное направление, пошел обратно.
А, перешагнув границу обрывчика, ту четкую черту, что отделяла оранжевый песок от черного, провалился в серую мглу, которая залепила глаза, нос и уши, набилась в широко раскрывшийся рот и погасила сознание….
…Над ним трепыхался на ветру какой-то мешок, привязанный за углы разномастными веревочками. Его небольшая тень не могла закрыть длинные мальчишеские ноги, их немилосердно припекало солнце. Под лопатками, сквозь тонкую ткань другого мешка, чувствовалась жесткая горячая поверхность, пахнущая нагретым ржавым железом. Антон повернул голову и увидел Ефима. Корабельный гном сидел на ящике и, кажется, зашивал какую-то тряпку. И сразу стало все понятно. Конечно, это страшное путешествие ему просто приснилось. Тихонько повернул голову и увидел свою руку, откинутую во сне в сторону. Поперек ладони чернели подсохшие коричневые шрамы.
Внезапно, палуба, на которой он лежал, чуть покачнулась. Антона просто подбросило! Он крепко схватился за борт, иначе со всего маху кувыркнулся бы через него. Правда, теперь это было не страшно. Если умеешь плавать, конечно! Нос корабля по-прежнему был вытянут на песок. Он ерзал по нему, натягивая старую ржавую цепь, когда очередная волна, поднырнув под днище судна, приподнимала и покачивала его.