"Виновата ли я..."
Тамила была дородной женщиной. Когда она появлялась в комнате, то сначала, как форштевень корабля, медленно появлялась её необъятная грудь. А потом уже вплывала вся остальная Тамила, сопровождаемая низким, прокуренным басовитым пароходным гудком:
- Здрасте-нафик! И за каким хреном вы тут все сегодня собрались?! - приветствовала она коллег по утрам.
Иногда мне кажется, что фрёкен Бок из мультфильма была нарисована с неё. Очень похожа. Разница только в том, что за внешней суровостью Тамилы скрывался очень чуткий и добрый человек. Казалось, что она стесняется своей доброты.
Хохмить она умела и делала это непринуждённо и естественно. Матом она не ругалась, она им говорила. У неё получалось очень доходчиво и образно, поэтому ей, на моей памяти, никогда не поручались обзоры эфиров на редакционных летучках. Когда-то давно такой случай произошел по чьему-то недосмотру, но он же стал и последним.
Муж у неё был маленький сухонький мужчина, со спины похожий на подростка. Рядом они смотрелись очень колоритно, поэтому вместе появлялись крайне редко. Если Тамилу что-то задевало, она начинала об этом говорить энергично, как обычно образно и матершинно. Остановить её уже никто не мог, потому что за её убедительным басом терялись все остальные звуки. Удавалось это только мужу. Его резкое и отрывистое «Заткнись!» производило на Тамилу эффект взрыва бомбы и она замолкала, обиженно поджав нижнюю губу. Она вообще всегда нам жаловалась, что проигрывает мужу всегда все споры дома, потому что никак не может найти достойного ответа на его последний и самый веский аргумент: «Ты писать на стенку можешь? Нет?! Тогда - молчи!!»
- И крыть, ведь, бля, НЕЧЕМ! - делилась она своей растерянностью в редакционной курилке, эмоционально размахивая «Беломором» - последнее слово всегда за ним….
Жили они при этом душа-в-душу. Это была настоящая любовь.
Приятельницу Тамилы звали Инной. Это была хрупкая дама, интеллигентная до старомодных шляпок с вуалью и щебетавшая тоненьким голосочком. В редкие мгновения молчания её старые накрашенные губки складывались бантиком. Они были полными противоположностями, но дружили домами. Особенно трогательно было наблюдать со стороны, когда они учили друг друга жизни. Что их связывало оставалось загадкой. Кроме совместной работы они ещё были соседями. Может быть тут и крылась тайна их привязанности. Жили они на Садовом кольце, в том доме, где некогда был известный магазин «Людмила». Их квартиры были рядом, но в разных подъездах. Летом достаточно было выйти на балконы, чтобы пообщаться. Что они часто и делали. Зимой, наверное, перестукивались….
Однажды летом, Тамила прихворала. А может быть, это ей только показалось. Выйдя на свой балкон с папиросой в зубах, на соседнем она увидала подругу. У той тоже в этот день с утра не заладилось со здоровьем и она тоже осталась дома. Обсудив болячки, выяснили причины недомогания - диагноз Тамилы звучал как опустевший раньше времени кошелёк, а у Инны общее душевное томление и недомогание. Тамила поинтересовалась состоянием кошелька подруги и выяснив, что он не пуст, попросила в займы 25 рублей. Сумма по тем временам очень серьёзная и составляла на тот день весь «золотой запас» Инны. Инна была согласна подругу субсидировать, но из дома выходить отказалась наотрез. Тамиле тоже было лень переодеваться для похода в соседний подъезд. Так они стояли каждая на своём балконе ещё долго, обсуждая самые фантастические варианты передачи заветной купюры: дырочку в стене просверлить. Или вообще проделать окошко, как в двери тюремной камеры - чтоб закрывалось…. Наконец Тамила не выдержала:
- Да, кинь просто четвертной ко мне на балкон - сказала она в ленивой задумчивости.
Идея под напором ветра критики не выдержала и тогда они её творчески развили - деньги положить в конверт и, утяжелив его каким-нибудь грузиком, перебросить с одного балкона на другой. Обеим показалось, что решение проблемы найдено. Инна долго искала какой-нибудь грузик и лучше чем тюбик начатой губной помады ничего в своём женском хозяйстве не нашла. Конверт показался достаточно увесистым для того, чтобы преодолеть стихию.
С замиранием сердца Инна размахнулась и с замиранием сердца запустила конверт с помадой и четвертаком в протянутые руки подруги. Конверт взмыл с одного балкона точно по представляемой траектории. И в тот момент, когда Тамила схватила летящий конверт, он приоткрылся и фиолетовая купюра подлым образом выпорхнула из него. Уже судорожно сжав в руках конверт с помадой, Тамила с горечью наблюдала, как деньги, будто просочившись сквозь её пальцы, порхают рядом с её балконом. Порыв ветра подхватил 25-рублёвку и отнёс обратно, к балкону Инны. Та энергично и беспорядочно махала руками, пытаясь их поймать. Но ветер, казалось дразнил их обоих - купюра вертелась в воздухе, ускальзывая из её рук….
Тамила скептически следила за этой борьбой подруги со стихией. Воздушным потокам надоела эта игра в салочки и четвертак, взмахнув на прощание профилем Ленина, медленно-дразняще запорхал по Садовому кольцу в сторону Курского вокзала. Обе молча провожали взглядом его полёт.
- Вот так всегда в природе - деньги улетают от приличных дур к блядям - философски резюмировала Тамила, высматривая теряющийся из вида порхающий фиолетовый клочок. Обе стояли в молчании, пытаясь высмотреть маршрут упорхнувших денег.
* * *
Вернувшийся муж Тамилы застал подруг на кухне за початой бутылкой вина и о чём-то спорящих. Инна горячась убеждала, что никаких денег Тамила в долг не взяла - во всём виновата она сама, так как не заклеила конверт. И потому нет никакого долга.
- Считай, что я сама выкинула деньги со своего балкона. В конце концов, это мои деньги и что хочу - то с ними и делаю! Хочу - с балкона вышвыриваю!! - резво щебетала Инна - и ту трёшку, что ты потом у Катьки взяла, мы с тобой отдадим попалам, поскольку это наш общий долг.
- Не лезь.. Это я предложила кидать и я её не поймала! Я тебе должна 25 рублей и я тебе их отдам! И Катьке трёшку тоже я отдам. Это я - дура! - Тамила твердила, как гвозди вбивала, - ты, конечно, тоже дура - поддалась на моё идиотское предложение, но это ж мне думать надо было - мне и ответ держать….
Заметив вернувшегося мужа обе замолчали и, не сговариваясь, одновременно, затянули о чём-то о своём, с чувством:
- Виновата ли я,
- Виновата ли я…
- Здрасте-нафик! И за каким хреном вы тут все сегодня собрались?! - приветствовала она коллег по утрам.
Иногда мне кажется, что фрёкен Бок из мультфильма была нарисована с неё. Очень похожа. Разница только в том, что за внешней суровостью Тамилы скрывался очень чуткий и добрый человек. Казалось, что она стесняется своей доброты.
Хохмить она умела и делала это непринуждённо и естественно. Матом она не ругалась, она им говорила. У неё получалось очень доходчиво и образно, поэтому ей, на моей памяти, никогда не поручались обзоры эфиров на редакционных летучках. Когда-то давно такой случай произошел по чьему-то недосмотру, но он же стал и последним.
Муж у неё был маленький сухонький мужчина, со спины похожий на подростка. Рядом они смотрелись очень колоритно, поэтому вместе появлялись крайне редко. Если Тамилу что-то задевало, она начинала об этом говорить энергично, как обычно образно и матершинно. Остановить её уже никто не мог, потому что за её убедительным басом терялись все остальные звуки. Удавалось это только мужу. Его резкое и отрывистое «Заткнись!» производило на Тамилу эффект взрыва бомбы и она замолкала, обиженно поджав нижнюю губу. Она вообще всегда нам жаловалась, что проигрывает мужу всегда все споры дома, потому что никак не может найти достойного ответа на его последний и самый веский аргумент: «Ты писать на стенку можешь? Нет?! Тогда - молчи!!»
- И крыть, ведь, бля, НЕЧЕМ! - делилась она своей растерянностью в редакционной курилке, эмоционально размахивая «Беломором» - последнее слово всегда за ним….
Жили они при этом душа-в-душу. Это была настоящая любовь.
Приятельницу Тамилы звали Инной. Это была хрупкая дама, интеллигентная до старомодных шляпок с вуалью и щебетавшая тоненьким голосочком. В редкие мгновения молчания её старые накрашенные губки складывались бантиком. Они были полными противоположностями, но дружили домами. Особенно трогательно было наблюдать со стороны, когда они учили друг друга жизни. Что их связывало оставалось загадкой. Кроме совместной работы они ещё были соседями. Может быть тут и крылась тайна их привязанности. Жили они на Садовом кольце, в том доме, где некогда был известный магазин «Людмила». Их квартиры были рядом, но в разных подъездах. Летом достаточно было выйти на балконы, чтобы пообщаться. Что они часто и делали. Зимой, наверное, перестукивались….
Однажды летом, Тамила прихворала. А может быть, это ей только показалось. Выйдя на свой балкон с папиросой в зубах, на соседнем она увидала подругу. У той тоже в этот день с утра не заладилось со здоровьем и она тоже осталась дома. Обсудив болячки, выяснили причины недомогания - диагноз Тамилы звучал как опустевший раньше времени кошелёк, а у Инны общее душевное томление и недомогание. Тамила поинтересовалась состоянием кошелька подруги и выяснив, что он не пуст, попросила в займы 25 рублей. Сумма по тем временам очень серьёзная и составляла на тот день весь «золотой запас» Инны. Инна была согласна подругу субсидировать, но из дома выходить отказалась наотрез. Тамиле тоже было лень переодеваться для похода в соседний подъезд. Так они стояли каждая на своём балконе ещё долго, обсуждая самые фантастические варианты передачи заветной купюры: дырочку в стене просверлить. Или вообще проделать окошко, как в двери тюремной камеры - чтоб закрывалось…. Наконец Тамила не выдержала:
- Да, кинь просто четвертной ко мне на балкон - сказала она в ленивой задумчивости.
Идея под напором ветра критики не выдержала и тогда они её творчески развили - деньги положить в конверт и, утяжелив его каким-нибудь грузиком, перебросить с одного балкона на другой. Обеим показалось, что решение проблемы найдено. Инна долго искала какой-нибудь грузик и лучше чем тюбик начатой губной помады ничего в своём женском хозяйстве не нашла. Конверт показался достаточно увесистым для того, чтобы преодолеть стихию.
С замиранием сердца Инна размахнулась и с замиранием сердца запустила конверт с помадой и четвертаком в протянутые руки подруги. Конверт взмыл с одного балкона точно по представляемой траектории. И в тот момент, когда Тамила схватила летящий конверт, он приоткрылся и фиолетовая купюра подлым образом выпорхнула из него. Уже судорожно сжав в руках конверт с помадой, Тамила с горечью наблюдала, как деньги, будто просочившись сквозь её пальцы, порхают рядом с её балконом. Порыв ветра подхватил 25-рублёвку и отнёс обратно, к балкону Инны. Та энергично и беспорядочно махала руками, пытаясь их поймать. Но ветер, казалось дразнил их обоих - купюра вертелась в воздухе, ускальзывая из её рук….
Тамила скептически следила за этой борьбой подруги со стихией. Воздушным потокам надоела эта игра в салочки и четвертак, взмахнув на прощание профилем Ленина, медленно-дразняще запорхал по Садовому кольцу в сторону Курского вокзала. Обе молча провожали взглядом его полёт.
- Вот так всегда в природе - деньги улетают от приличных дур к блядям - философски резюмировала Тамила, высматривая теряющийся из вида порхающий фиолетовый клочок. Обе стояли в молчании, пытаясь высмотреть маршрут упорхнувших денег.
* * *
Вернувшийся муж Тамилы застал подруг на кухне за початой бутылкой вина и о чём-то спорящих. Инна горячась убеждала, что никаких денег Тамила в долг не взяла - во всём виновата она сама, так как не заклеила конверт. И потому нет никакого долга.
- Считай, что я сама выкинула деньги со своего балкона. В конце концов, это мои деньги и что хочу - то с ними и делаю! Хочу - с балкона вышвыриваю!! - резво щебетала Инна - и ту трёшку, что ты потом у Катьки взяла, мы с тобой отдадим попалам, поскольку это наш общий долг.
- Не лезь.. Это я предложила кидать и я её не поймала! Я тебе должна 25 рублей и я тебе их отдам! И Катьке трёшку тоже я отдам. Это я - дура! - Тамила твердила, как гвозди вбивала, - ты, конечно, тоже дура - поддалась на моё идиотское предложение, но это ж мне думать надо было - мне и ответ держать….
Заметив вернувшегося мужа обе замолчали и, не сговариваясь, одновременно, затянули о чём-то о своём, с чувством:
- Виновата ли я,
- Виновата ли я…