Азербайджанский коньяк
(начало)
На второй день я стал настойчиво приставать к нашему сопровождающему с просьбами о необходимости интервью с министром. Некоторое время он лениво и невнятно пытался перевести разговор на другую тему и заинтересовать чем-то иным, но, в конце концов, сдался и устроил нам аудиенцию у министра.
Министр принял нас очень радушно, долго интересовался, как нам работается и что нам мешает. Я сказал про необходимость интервью с ним. Первый раз он не заметил мою просьбу. Второй раз слегка скривился, намекнув на неуместность такой настойчивости. Когда я завёл речь об интервью в третий раз, по незаметному сигналу министра в его огромный кабинет вплыли три восточных красавицы в национальных нарядах, чуть прикрывавшие стройные девичьи тела. У каждой из них в руках был поднос. На одном - восточные сладости, на втором - чай, а на третьем - три бутылки коньяка. Ни в коем случае не армянского - азербайджанского! Мой оценивающий взгляд не ускользнул от внимательного и прожженного министра. Он поинтересовался с явным удовольствием: «Как девочки?» Но заметив, что я изучаю не пупок ближайшей ко мне красавицы, а наклейку на бутылке, которую она держит, рассказал:
- Вы такого коньяка никогда не пробовали. Не смотрите, что он азербайджанский. Мы знаем, какая репутация у нашего коньяка. А этот - совсем другое дело. Бутылочка стоит 70 рублей, но в продажу он не поступает. Выпускается он очень ограниченными объёмами и расходится тут «по верхам», а основная масса отправляется к вам в Москву, в Политбюро. Так что, попробовать этот коньяк раньше у вас вряд-ли была возможность.
Обращаю внимание на цену - 70 рублей за бутылку. Это ещё 1991 год, Советский Союз и деньги соответствующие. Это выше минимальной месячной советской зарплаты, не говоря уже про пенсию. Таких цен тогда в магазинах действительно не было.
Я не помню название этого коньяка - что-то национальное. И я никогда не был любителем коньяков, хотя попробовал их немало и самых разных. Ну, «не зацепило»…
Этот же коньяк - совсем иное дело. Он был удивительно вкусным. Я ничего подобного с тех пор не пробовал.
После того, как закончилась первая бутылка, я вернулся к вопросу о том, где и когда ему удобнее всего, чтоб мы записали интервью с ним?
Вместо ответа он распечатал вторую и разливая коньяк, поинтересовался: «А хотите, эти девочки вечером к вам в гостиницу придут?».
- Мы можем вернуться к этому вопросу, но только после интервью с Вами - парировал я, хотя это и потребовало напряжения силы воли.
- А они ведь могут приходить хоть каждый вечер - только скажите…, - министр пытался уйти от моего преследования.
Стало понятно, что к интервью придётся пробиваться «с боями» и красавицы - это только один, самый первый эшелон его обороны.
По ходу разговора и увеличения поглощаемого коньяка, выяснилось много любопытных вещей - у министра были свои личные автопарк и морской флот. Это помимо служебных. И он постоянно путал что является его собственностью, а что государственной. Но это даже шло на пользу делу, потому что, когда для решения какой-нибудь задачи не хватало сил у государственной, подконтрольной ему структуре, то ей на помощь приходила частная структура министра. И наоборот. Естественно. А как же иначе-то?!
Как только я опять произнёс магическое уже слово «интервью», нам тут же были предложены автомобили, только ради того, чтоб мы отстали - министр и так занят по-горло понаехавшими гостями конференции.
На следующее напоминание, нам было тут же предложено проплыть по Каспию и взглянуть на его состояние. Сначала на государственном корабле, но потом выяснилось, что его личный флот гораздо комфортабельнее и нам была предложена флотилия «из частного собрания».
В ответ на очередное напоминание об интервью, мне был преложен вертолёт. Под воздействием того же коньяка я тоже не сразу понял, что именно министр имеет в виду и попытался отказаться под благовидным предлогом того, что в Москве вообще с парковками сложно, а тут - вертолёт! Куда его ставить-то? Но недоразумение было быстро исправлено - вертолёт нам предлагался только во временное пользование - слетать на знаменитые «Нефтяные камни». Этой возможностью я воспользовался, но просьбу об интервью не снял.
Кстати, полёт на «Нефтяные камни» позволил мне сделать совершенно неожиданное для меня открытие. Только-только исполнилось пол-века этому рукотворному чуду в море, а оказалось, что всё это время Советский Союз не удосужился разработать метод морской добычи нефти. Или хотя бы приобрести эту технологию у скандинавов, которые ею обладают. На Каспии всё время добывали нефть по сухопутной технологии(!) От того там было так много аварий и потерь нефти. Я уж не говорю про загрязнение самого Каспия и, как следствие, катастрофического положения с теми же осетровыми. Кроме того, безграничный промышленный вылов кильки (её просто выкачивали насосом из моря), которая является кормом для осетра, резко снизили количество осетра и, как следствие, черной икры.
Последний рубеж обороны министр тоже не удержал. Допускаю, что это был результат предательского действия коньяка.
- Ну, Вы же понимаете, - под действием коньяка я перешёл уже на обычную человеческую логику и убеждение, отбросив в сторону политес - я же не могу вернуться и делать часовой эфир без участия первого лица международной конференции…
- Ну, а что я тебе смогу сказать в этом интервью, если сам выучил это слово - «экология» чуть больше недели назад?! - ответил мне тем же министр.
- Как?! - растерялся я - Вы же, вон скока книг написали! Две диссертации защитили!!
- Ты что, всерьёз думаешь, что это всё я написал?! - потупился первое мгновение министр, но тут же взяв себя в руки, пошёл в атаку - ты думаешь, за три месяца всё это можно изучить досконально?! Учёные люди всю жизнь на это тратят!!!
И тут я вспомнил, что мне рассказывали шепотом о министре на местном ТВ. Всё подтверждалось. Срочно нужен был выход из тупиковой ситуации. И он был найден.
- Давайте так, - предложил я - мы выходим на берег Каспия и Вы просто делитесь своими воспоминаниями, какой он был в вашем детстве, сколько Вы себя помните и каков он теперь.
К тому времени уже была опустошена и третья бутылка коньяка. Однако, самочувствие было великолепным: голова чистая и светлая, как хрусталь и даже язык не заплетается. Только какая-то лёгкость во всём теле и вестибулярный аппарат давал некоторые сбои.
Выбрали верхнюю точку на каком-то холме, с которого открывался живописный вид на бухту. Во время съёмки я обратил внимание, что трудно сопротивляться даже малейшему дуновению ветерка - тут же начинает клонить, как былинку. Про себя отметил, что моё собеседник тоже непроизвольно качается под теми же колебаниями воздуха. С ужасом предположил, как мы с ним будем выглядеть на экране, синхронно раскачивающимися на берегу, как две ивы.
Однако, действительность и тут всё исправила. Наш оператор, употребивший равное с нами количество коньяка, раскачивался в такт с нами. В результате, мы с министром стояли в кадре твёрдо, как два вбитых в доску гвоздя.
Только, если присмотреться, то за нами в кадре раскачивался горизонт. Но море сливалось с небом почти в неразличимом оттенке….
Но вот, название того коньяка, которым нас угощали, пока Россия избирала своего первого Президента, я не помню. К моему великому сожалению.
На второй день я стал настойчиво приставать к нашему сопровождающему с просьбами о необходимости интервью с министром. Некоторое время он лениво и невнятно пытался перевести разговор на другую тему и заинтересовать чем-то иным, но, в конце концов, сдался и устроил нам аудиенцию у министра.
Министр принял нас очень радушно, долго интересовался, как нам работается и что нам мешает. Я сказал про необходимость интервью с ним. Первый раз он не заметил мою просьбу. Второй раз слегка скривился, намекнув на неуместность такой настойчивости. Когда я завёл речь об интервью в третий раз, по незаметному сигналу министра в его огромный кабинет вплыли три восточных красавицы в национальных нарядах, чуть прикрывавшие стройные девичьи тела. У каждой из них в руках был поднос. На одном - восточные сладости, на втором - чай, а на третьем - три бутылки коньяка. Ни в коем случае не армянского - азербайджанского! Мой оценивающий взгляд не ускользнул от внимательного и прожженного министра. Он поинтересовался с явным удовольствием: «Как девочки?» Но заметив, что я изучаю не пупок ближайшей ко мне красавицы, а наклейку на бутылке, которую она держит, рассказал:
- Вы такого коньяка никогда не пробовали. Не смотрите, что он азербайджанский. Мы знаем, какая репутация у нашего коньяка. А этот - совсем другое дело. Бутылочка стоит 70 рублей, но в продажу он не поступает. Выпускается он очень ограниченными объёмами и расходится тут «по верхам», а основная масса отправляется к вам в Москву, в Политбюро. Так что, попробовать этот коньяк раньше у вас вряд-ли была возможность.
Обращаю внимание на цену - 70 рублей за бутылку. Это ещё 1991 год, Советский Союз и деньги соответствующие. Это выше минимальной месячной советской зарплаты, не говоря уже про пенсию. Таких цен тогда в магазинах действительно не было.
Я не помню название этого коньяка - что-то национальное. И я никогда не был любителем коньяков, хотя попробовал их немало и самых разных. Ну, «не зацепило»…
Этот же коньяк - совсем иное дело. Он был удивительно вкусным. Я ничего подобного с тех пор не пробовал.
После того, как закончилась первая бутылка, я вернулся к вопросу о том, где и когда ему удобнее всего, чтоб мы записали интервью с ним?
Вместо ответа он распечатал вторую и разливая коньяк, поинтересовался: «А хотите, эти девочки вечером к вам в гостиницу придут?».
- Мы можем вернуться к этому вопросу, но только после интервью с Вами - парировал я, хотя это и потребовало напряжения силы воли.
- А они ведь могут приходить хоть каждый вечер - только скажите…, - министр пытался уйти от моего преследования.
Стало понятно, что к интервью придётся пробиваться «с боями» и красавицы - это только один, самый первый эшелон его обороны.
По ходу разговора и увеличения поглощаемого коньяка, выяснилось много любопытных вещей - у министра были свои личные автопарк и морской флот. Это помимо служебных. И он постоянно путал что является его собственностью, а что государственной. Но это даже шло на пользу делу, потому что, когда для решения какой-нибудь задачи не хватало сил у государственной, подконтрольной ему структуре, то ей на помощь приходила частная структура министра. И наоборот. Естественно. А как же иначе-то?!
Как только я опять произнёс магическое уже слово «интервью», нам тут же были предложены автомобили, только ради того, чтоб мы отстали - министр и так занят по-горло понаехавшими гостями конференции.
На следующее напоминание, нам было тут же предложено проплыть по Каспию и взглянуть на его состояние. Сначала на государственном корабле, но потом выяснилось, что его личный флот гораздо комфортабельнее и нам была предложена флотилия «из частного собрания».
В ответ на очередное напоминание об интервью, мне был преложен вертолёт. Под воздействием того же коньяка я тоже не сразу понял, что именно министр имеет в виду и попытался отказаться под благовидным предлогом того, что в Москве вообще с парковками сложно, а тут - вертолёт! Куда его ставить-то? Но недоразумение было быстро исправлено - вертолёт нам предлагался только во временное пользование - слетать на знаменитые «Нефтяные камни». Этой возможностью я воспользовался, но просьбу об интервью не снял.
Кстати, полёт на «Нефтяные камни» позволил мне сделать совершенно неожиданное для меня открытие. Только-только исполнилось пол-века этому рукотворному чуду в море, а оказалось, что всё это время Советский Союз не удосужился разработать метод морской добычи нефти. Или хотя бы приобрести эту технологию у скандинавов, которые ею обладают. На Каспии всё время добывали нефть по сухопутной технологии(!) От того там было так много аварий и потерь нефти. Я уж не говорю про загрязнение самого Каспия и, как следствие, катастрофического положения с теми же осетровыми. Кроме того, безграничный промышленный вылов кильки (её просто выкачивали насосом из моря), которая является кормом для осетра, резко снизили количество осетра и, как следствие, черной икры.
Последний рубеж обороны министр тоже не удержал. Допускаю, что это был результат предательского действия коньяка.
- Ну, Вы же понимаете, - под действием коньяка я перешёл уже на обычную человеческую логику и убеждение, отбросив в сторону политес - я же не могу вернуться и делать часовой эфир без участия первого лица международной конференции…
- Ну, а что я тебе смогу сказать в этом интервью, если сам выучил это слово - «экология» чуть больше недели назад?! - ответил мне тем же министр.
- Как?! - растерялся я - Вы же, вон скока книг написали! Две диссертации защитили!!
- Ты что, всерьёз думаешь, что это всё я написал?! - потупился первое мгновение министр, но тут же взяв себя в руки, пошёл в атаку - ты думаешь, за три месяца всё это можно изучить досконально?! Учёные люди всю жизнь на это тратят!!!
И тут я вспомнил, что мне рассказывали шепотом о министре на местном ТВ. Всё подтверждалось. Срочно нужен был выход из тупиковой ситуации. И он был найден.
- Давайте так, - предложил я - мы выходим на берег Каспия и Вы просто делитесь своими воспоминаниями, какой он был в вашем детстве, сколько Вы себя помните и каков он теперь.
К тому времени уже была опустошена и третья бутылка коньяка. Однако, самочувствие было великолепным: голова чистая и светлая, как хрусталь и даже язык не заплетается. Только какая-то лёгкость во всём теле и вестибулярный аппарат давал некоторые сбои.
Выбрали верхнюю точку на каком-то холме, с которого открывался живописный вид на бухту. Во время съёмки я обратил внимание, что трудно сопротивляться даже малейшему дуновению ветерка - тут же начинает клонить, как былинку. Про себя отметил, что моё собеседник тоже непроизвольно качается под теми же колебаниями воздуха. С ужасом предположил, как мы с ним будем выглядеть на экране, синхронно раскачивающимися на берегу, как две ивы.
Однако, действительность и тут всё исправила. Наш оператор, употребивший равное с нами количество коньяка, раскачивался в такт с нами. В результате, мы с министром стояли в кадре твёрдо, как два вбитых в доску гвоздя.
Только, если присмотреться, то за нами в кадре раскачивался горизонт. Но море сливалось с небом почти в неразличимом оттенке….
Но вот, название того коньяка, которым нас угощали, пока Россия избирала своего первого Президента, я не помню. К моему великому сожалению.