(no subject)
Этот рассказ я написала в 23 года. Старалась тогда. Пусть его все-таки кто-нибудь прочтет, если захочет.
Озеро слез. Рассказ.
Сэм побежал по крутому золотистому склону холма вниз, к озеру, шурша опавшими листьями.
Скоро мы перестали его видеть. Кэт провожала его взглядом, покуда он не скрылся. Лицо её было серым, она вся была напряжена. Я хотел сказать что-нибудь, чтобы развлечь её, но ничего не мог придумать.На нее было страшно смотреть.
- Катрин, - сказал я тихо.
Она издала глубокий вздох и прошептала, опустив лицо в ладони:
- Я не верю ему, не верю ему, не верю….
Я легонько тронул её за плечо.
- Разве в это нужно верить или не верить? Это всего лишь чувства…
Я осёкся. Она горько плакала.
- Я не хочу так больше, не хочу!
Я испугался.
- Успокойся, умоляю тебя! - Я держал её за руку.
- Я хочу это забыть! - кричала она. - Каждый раз, когда я тоскую, я вспоминаю этот день! Я вспоминаю шприц, глаза медсестры, подведённые чёрным, длинные стальные ножницы, это «расслабьтесь», головокружение и беспамятство - кружащиеся красные, жёлтые геометрические фигуры, отсутствие тела. Потом голос:: Катрин, Катрин, Катрин! Я открываю глаза. И слышу, что думают женщины, сидящие на койках рядом, хотя они молчат. И я говорю: руку, ради бога, кто-нибудь, положите мне руку на лоб! Боль, будто я лежу с содранной кожей. Нежность - руки хотят обнять, а губы - целовать. Потом я прихожу в себя и сплю, сплю так, будто в подушке есть спасенье - душная сладкая подушка, единственный друг. Я не могу этого забыть, не могу! Я не верю ему, не верю, не верю…
Я крепко обнимал Кэт, а она плакала. Мы сели на листья. Она смотрела на озеро и облегчённо дышала, смахивая слёзы.
- Ты замечательный человек, - только и мог прошептать я.
Опять зашуршали листья, появился Сэм - растрёпанный, с блестящими глазами, как набегавшийся щенок, шумно упал рядом с нами. Он вопросительно посмотрел на заплаканную Кэт. Я опустил глаза…
Кэт встала и медленно сделала несколько шагов. Сэм вздохнул. Я почувствовал себя лишним.
- Пойдёмте к озеру, - сказала Кэт. Мы встали и молча пошли за ней.
Озеро лежало перед нами - холодное, осеннее. Кэт дотронулась до воды. Прикосновение превратилось в маленькие круги. Сэм потоптался и достал кларнет. Мы опять сели. Сэм улыбнулся и провозгласил:
- Блюз осеннего озера. Исполняется впервые и последний раз.
Высокие звуки подняли ветер и зашуршали в листве. Печальное вступление нагнало облака и солнце пропало. Кэт поёжилась и убрала волосы. Печаль холодной земли поднялась по лестнице лада, проникла через нашу одежду, и мы оцепенели. В гулких квартах и квинтах выстроилось несколько стен готического замка, и звуки заметались от окна к окну, эхом, заполняя наши головы. Из-под красных клёнов выступил конь. Его сбруя брякала и терлась о шею, когда Сэм в очередной раз набирал полную грудь воздуха и его дыхание свистело. Конь гривой зашуршал по веткам кустов, остановился перед нами, подёргивая ушами. Но Сэм уже выводил нежное шуршание чьих-то шагов, и тоскливо-торжественная тема выступила из-за деревьев в белом прозрачном одеянии. Кэт вздрогнула и всмотрелась ей в лицо. Печальные, зовущие глаза были устремлены только на Сэма, будто умоляя играть ещё и ещё…ещё…
Наконец Сэм перешёл на коду, образ начал таять, исчез конь, кончик зелёного башмачка, и кристалл заключительного трепетного соль упал в озеро и растворился.
Сэм отнял кларнет от губ.
- Ты замечательный музыкант, - только и вымолвил я. Мои слова разбили последнюю стену прозрачного замка. Сэм повернулся к Кэт и, пряча кларнет в футляр, тихо сказал:
- Следущую истерику будешь устраивать со мной, ясно?