Кот Гадя, поэт Алексей Ахматов, человек и свобода
Я вот заметил по коту. Ну, как устроена социальная психология, там. Когда он жрёт свой любимый корм "Хиллз", он очень счастлив. Жиреет, наглеет, перестаёт с нами общаться. Счастливому коту Эти для благополучия не нужны. Пожрал, посрал и на боковую. Потом один глаз открыл, дополз до миски, пожрал и опять под диван. Или где там у него нычки. А когда кот начинает менее хорошо питаться тоже супердорогим, но нелюбимым кормом "Акана", он делается несчастным - мордочка, духовность, мимика, слёзы на глазах, язык тела. Заглядывает в лицо, разговаривает, трётся. Постоянно вспрыгивает на стол, заслоняя жопой монитор, на диван - всюду за нами, и мурлычет, мурлычет, мурлычет. Такая заинька. Работает котом. Но как только права будут восстановлены и свобода жрать "Хиллз" восторжествует - так сразу, да пошли вы. Глаза бы мои на вас не смотрели, уроды. Идите в жопу.
То же и у людей.
Мой кумир, поэт Алексей Ахматов, о котором Виктор Леонидович Топоров ещё в 1989 году заметил "этому молодому человеку есть что сказать!" (а теперь уже 2014-й), написал в статье, посвящённой писателю Вячеславу Шишкову, жившему в доме, где книжный магазин "Москва" расположен:
"Человек слаб. Без внешних ограничений, правил, норм, морали и цензуры он зачастую не способен двигаться вверх самостоятельно, тогда как вниз - сколь угодно. (...) Возможно, СВОБОДА, как ни парадоксально, есть главный враг творческого человека. (...) Какая может быть свобода у художника? Он весь в рамках задач, художественной необходимости, технологии и т.д. (...) Художник и свобода уничтожают друг друга. Если побеждает художник - он скручивает свободу в бараний рог. Если побеждает свобода - она превращает художника в себялюбивого и отвратительного дегенерата".
Пылко сказано, но глубоко правильно. Добавлю, что именно потому, что свободы у художника не бывает (если только он вообще что-нибудь делает, а не бухает или страдает, там), именно потому, что свободы никогда вообще не бывает у человека (кроме исключительных клинических случаев), мы обычно подразумеваем под свободой некоторый сорт удовольствия. Например, художника во время работы (когда ему кажется, что у него получается) охватывает определённое чувство возбуждённой удоволетворённости, радости, - в такие моменты ему кажется, что "кто-то водит его рукой", что он талантлив и как птица свободен. Это, разумеется всецело "химическая" свобода, происходящая в крови от гормонов. Но пожертвовать ради неё, как и ради наркоманской дозы, художник способен многим.
То же и у людей.
То же и у людей.
Мой кумир, поэт Алексей Ахматов, о котором Виктор Леонидович Топоров ещё в 1989 году заметил "этому молодому человеку есть что сказать!" (а теперь уже 2014-й), написал в статье, посвящённой писателю Вячеславу Шишкову, жившему в доме, где книжный магазин "Москва" расположен:
"Человек слаб. Без внешних ограничений, правил, норм, морали и цензуры он зачастую не способен двигаться вверх самостоятельно, тогда как вниз - сколь угодно. (...) Возможно, СВОБОДА, как ни парадоксально, есть главный враг творческого человека. (...) Какая может быть свобода у художника? Он весь в рамках задач, художественной необходимости, технологии и т.д. (...) Художник и свобода уничтожают друг друга. Если побеждает художник - он скручивает свободу в бараний рог. Если побеждает свобода - она превращает художника в себялюбивого и отвратительного дегенерата".
Пылко сказано, но глубоко правильно. Добавлю, что именно потому, что свободы у художника не бывает (если только он вообще что-нибудь делает, а не бухает или страдает, там), именно потому, что свободы никогда вообще не бывает у человека (кроме исключительных клинических случаев), мы обычно подразумеваем под свободой некоторый сорт удовольствия. Например, художника во время работы (когда ему кажется, что у него получается) охватывает определённое чувство возбуждённой удоволетворённости, радости, - в такие моменты ему кажется, что "кто-то водит его рукой", что он талантлив и как птица свободен. Это, разумеется всецело "химическая" свобода, происходящая в крови от гормонов. Но пожертвовать ради неё, как и ради наркоманской дозы, художник способен многим.
То же и у людей.