Ого, а семаджик всё ещё работает!
О, а вот и маечка, которую мы в прошлом году искали, то есть а вот и отчёт о прочитанном, который я написал в декабре 2015!
Брайант, "Эпоха рыцарства". Это называется "не покупайтесь на название". И на предисловие тоже. Потому что хотя в предисловии и было сказано, что это не история рыцарства вообще, а просто часть многотомного труда по общей истории Англии, автору был пропет такой панегирик, что внутри ожидался текст, сочетающий лучшие черты Тарле, Горского и вообще Пикуля; текст, ставший бестселлером, который высоко оценил Черчилль.
А там такого нет. Это очень-очень муторное повествование о действительно интересном куске английской истории от воцарения Эдварда I до разгона восстания Уота Тайлера (которое автор исследует с позиций, далеких от марксизма). И предположительно сильная сторона книги, а именно широкий охват тем - это не только политическая история, но и история права, и архитектуры, и культуры вообще - становится её ахиллесовой пятой. Потому что анализ революции в английском праве, произошедшей при Эдварде I, написан мрачнее глав из учебника истории государства и права зарубежных стран (верьте мне, я читал!). И это ж здоровенный кусище! На его фоне собственно привычные рассказы про войны и походы идут почти нормально, хотя повторюсь, написано без огонька. В общем, я не готов рекомендовать альтернативу, но Брайанта я бы избегал. Хотя его немарксистский анализ экономики средневековой Англии небезынтересен просто как иной, чуждый нам взгляд на предмет.
"Корона и эшафот", сборник. Дурацкий сборник историй о казненных монархах - Марии Стюарт, Карле I, Марии Антуанетте и Николае II. Про каждого из монархов есть историческая справка и некое художественное исследование - в случае с обеими Мариями это Цвейг. Исторические справки тоже смешные, вплоть до перепечатки какой-то брошюры двадцатых годов (про Карла I). Собственно, зачем вообще такая фигня была издана в свое время, я не знаю (разве что пораскаиваться по поводу расстрела Н.А. Романова), а я её скачал исключительно потому, что в качестве справки к главе про Антуанетту был текст Манфреда. Похоже, что это действительно так - очевидно, выжимка из его труда про французскую революцию, который на флибусте есть только в дежавю.
Даймонд, "Ружья, микробы и сталь". Интересная книга, знакомящая читателя с концепцией географического детерминизма, то есть обусловленности исторического процесса географическими, климатическими особенностями, и что не менее важно, спецификой конкретного биома. То есть, грубо говоря, то, что европейская цивилизация подмяла под себя весь мир объясняется тем, что это часть огромной Евразии, что Евразия вытянута по параллелям, а не по меридианам (и нет поперечных климатических зон, мешающих перемещению биомассы, людей и идей, типа Сахары или джунглей Центральной Америки), что в Евразии было чуть не на порядок больше растений, которых можно окультурить и животных, которых можно одомашнить, причём используя их в разных ролях - поставщиков мяса, молока, тягловой силы. Более того, домашние животные - источники специфических инфекций, постоянное взаимодействие с которыми укрепляет иммунитет популяции.
Автор излагает свою идею очень складно и аргументированно, в том числе приводят факты из личных наблюдений за различными племенами Новой Гвинеи, которые в зависимости от условий обитания заняли совершенно разные культурные ниши. Плюс много любопытной информации по доисторическим миграциям. В общем, книга неплохая, и концепция довольно разумная с одним исключением: автор не смог объяснить Китай. Точнее, не сам Китай, а его внезапный цивилизационный проигрыш Европе в Новое время (каковой проигрыш сейчас китайцы отыгрывают, но до конца ещё не отыграли). Автор о проблеме знает, и в послесловии даже пытается полемизировать со своими критиками и даже придумать какие-то механизмы для объяснения причин, но шито это всё белыми нитками. Теория в этом месте отчего-то не работает - возможно, потому что придумал её представитель господствующей европейской цивилизации в широком смысле слова (он вроде как американец).
Фолкнер, рассказы. Многие я раньше не читал, включая "Поджигателя" и "Нагорную победу", да и кучу других, вполне хрестоматийных. Фолкнер безусловно хорош и в малой форме, и в серьёзных рассказах и в юморесках. Конечно, ранние вещи послабее, это всё ещё немного недоношенный Хемингуэй, в том числе и тематически (там много Первой мировой), но уже в них кое-где мелькают будущие фолкнеровские герои, которых не спутаешь ни с кем - люди вполне реальные и живые, но совершенно невероятного калибра. Из странного: в сборнике присутствует весь "Сойди, Моисей" КРОМЕ "Медведя". Конечно, это, строго говоря, повесть, а не рассказ, но уж хрестоматийней не найти.
Горский, "Русское средневековье". Перечитал. Настоятельно рекомендую всем, кто не: краткое, доступное и интересно написанное исследование по ключевым вопросам средневековой русской истории: генезис государственности, норманнская теория, взаимоотношения с Ордой, централизация вокруг Москвы. Научпоп каким он должен быть.
Готорн, "Алая буква". Классическое произведение, которое надо прочесть хотя бы для галочки. Читается и воспринимается легко, хотя, конечно, вязкость архаичного стиля чувствуется. С идейной точки зрения должно быть очень востребовано сейчас - там имеется борьба женщины за свои права и против религиозного мракобесия. В общем могу сказать, что ранний период развития американской литературы мне что-то не очень нравится. Пока всё, что раньше Меллвила и Бирса не втыкает.
Гроссман, "За правое дело", "Жизнь и судьба". Очень любопытная книга. Давно я не читал никакого двухтомника, тома которого столь разительно бы отличались. Первый - неплохая традиционная книга о Войне вообще и о Сталинграде в частности, с очень большим упором на "простого человека" - солдат, младших офицеров, мирных жителей. Очень много интересных бытовых деталей, особенно ярко описана жизнь в ближнем тылу, что вполне логично - Гроссман был военкором, и на фронте дальше землянок, как я понимаю, не забирался.
Впрочем, есть и вполне боевые сцены, причём тоже хорошо написанные - вообще, качество текста весьма достойное, хотя согласиться с тем, что это один из главных русских романов ХХ века я не могу. Во многом из-за наличия огромного количества кусков, которых автор всунул в книгу искусственно, указывая на роль партии в Победе. Партийцы вышли большей частью слишком положительные, и, хотя среди них есть несколько живых образов, в целом партактив выглядят как функция (очень важная, обеспечивающая выход книги в свет), а не как нужный по ходу повествования элемент.
Второй том Гроссман писал уже в хрущёвское время и тут уже совершается поворот оверштаг. Партийцы немедленно все становятся персонажами отрицательными, и даже перешедший из первого тома несгибаемый Крымов сначала немного портится, но потом автор понимает, что тут даёт маху (ну, неественно всё это как-то) и решил его репрессировать. Заодно получилось реализовать соцзаказ интеллигенции на тот момент и живописать ужасы. Ужасы ужасные, спору нет, о реализме (особенно с учётом того, что время действия - 1943 год, а не послевоенное время) судить не берусь. Здесь Гроссман явно работает не по личным впечатлениям, как, скажем, и описывая научный мир и травлю профессора Штурма: основой для этой части романа явно были процессы в близкой и знакомой автору литературной среде, а не в академической.
Ещё важную роль во второй части дилогии занимает еврейская тема, которая освещается с двух сторон. С одной - ужасы холокоста (это, наверное, самые пугающе сильные сцены тома), а с другой - бытовой антисемитизм в СССР, который сопровождается ремаркой, что "в тоталитарном государстве антисемитизм может быть только государственным". Так что да, автор действительно ищет и, увы, находит общие черты в национал-социализме и социализме, и сдабривает это всё прочей риторикой типа "завалили трупами" - ну, не буквально так, но тема избыточных потерь по приказам не понимающих обстановки начальников нашла отражение.
И именно это - не плохие партийцы, не изображение бездушных НКВДшников, даже не резкий контраст в позиции автора - вот именно это портит в целом неплохое ощущение от хорошо написанной, масштабной книги.
Манфред, "Наполеон Бонапарт". Исследование ученика Тарле, которое очень хорошо идёт в паре с классическим трудом собственно Тарле. Если у учителя Бонапарт рассматривается практически с точки зрения классического марксизма, в большей степени как выразителя воли масс и в меньшей - как личность в истории, то ученику интересен Наполеон как человек. Манфред разрабатывает интересную теорию о том, что первоначально Бонапарт был вполне революционным политиком и постепенно превратился в заправского реакционера, что и обусловило его итоговое поражение. Теория, как я понимаю, в современной историографии не слишком популярная, но выглядящая вполне логично с учётом приводимых доказательств. Вместе Тарле и Манфред дают достаточно полный и подробный портрет Наполеона (ну разве только собственно военная его деятельность у обоих остаётся в основном за скобками). Из того, что раньше вообще не знал, хочется отметить информацию о переписке Александра I с сестрой Екатериной, в которой августейшие родственники изящно угрожают друг другу.
Симмонс, "Фазы гравитации". Ранняя вещь Симмонса, внезапно - совершенно реалистическая, такая позитивная история об обретении героем себя в ходе кризиса уже не слишком среднего возраста (около полтинника). Ну и о жажде летать - герой всё-таки космонавт, участник лунной программы. Интересно в книге просматриваются мотивы некоторых других произведений Симмонса, видна и любимая им структура романа в новеллах (ну, почти так). И переведено прям вот здорово. Без особенной глубины, но очень приятная книга.
Солженицын, "Матренин двор", "Один день Ивана Денисовича". До этого момента единственным прочитанным мной текстом Солженицина был "Как нам обустроить Россию", опубликованный в старом спецвыпуске "Комсомолки". Меня от того текста воротило, и освоить программные рассказы лауреата я решился не сразу и в основном для галочки. С удивлением могу констатировать, что оба они достаточно удачны и по композиции и по технике, и вообще были бы крайне хороши если бы не ужасный солженицынский язык, в котором уйма странных слов, то ли архаизмов, то ли диалектизмов, то ли фантазий автора, прикидывающихся и теми и другими. Вот реально, постоянно цепляешься за эти обороты, никакой плавности.
Тарле, "Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада", "Северная война и шведское нашествие". Вообще книги, которые Тарле писал по собственному почину и по заказу свыше явно отличаются, что и неудивительно - всегда лучше пишешь о том, что тебе интереснее самому. В первом труде он вообще по большому счёту редактор, а сама книжка - наспех сделанный во время войны сборник статей со вполне прозрачной пропагандистской целью. По большому счёту внимания не стоит.
История краткого, но ключевого эпизода Северной войны в целом носит тот же характер, хотя в целом исследование все равно интересное. Правда, автор перегибает палку в попытках доказать тезис о народной войне в Белоруссии и на Украине против шведов (как он переусердствовал и в "Крымской войне", рассказывая о крахе царской дипломатии). С другой стороны, не суть важно, была народная война реальна или существовала только в пропаганде: очевидно, что по крайней мере поддержки шведов и борьбы за независимость в сколько-нибудь широком масштабе не было. Вообще, украинской теме по естественным причинам уделяется много внимания, хотя, скажем, про взятие Батурина почти ничего не сказано. Много цитат из переписки, с их неповторимым языком петровского времени, насыщенным иностранными словами почище нынешнего русского. Да и в принципе обороты сочные; мне запомнилось из письма Меньшикова про польского короля Августа, который "сильно о деньгах скучает".
Вейр, "Марсианин". Прочитал перед фильмом. Крепкая робинзонада, но не более того - написано очень скованно, местами скучновато, хотя интересные детали есть, и в целом хорошо, что это такая очень-очень научная фантастика. Перевод вялый, но, собственно, и сам текст довольно графоманистый.
Звягин, "Загадки поля Куликова". Немалую часть книги автор борется не с господствующими взглядами историков на Куликовскую битву, а с её упрощённым и адаптированным вариантом, излагаемым в рамках школьной программы. Оставшееся от этой никому не нужной борьбы и тщательного описания доказательной базы время занимает анализ вопроса о месте сражения. А вот тут автор, мне думается, прав - похоже, поле, выдаваемое за место битвы, совсем им не является, и где точно (на довольно большом пространстве, надо сказать) "бысть сеча велика", мы на данный момент не знаем.
Брайант, "Эпоха рыцарства". Это называется "не покупайтесь на название". И на предисловие тоже. Потому что хотя в предисловии и было сказано, что это не история рыцарства вообще, а просто часть многотомного труда по общей истории Англии, автору был пропет такой панегирик, что внутри ожидался текст, сочетающий лучшие черты Тарле, Горского и вообще Пикуля; текст, ставший бестселлером, который высоко оценил Черчилль.
А там такого нет. Это очень-очень муторное повествование о действительно интересном куске английской истории от воцарения Эдварда I до разгона восстания Уота Тайлера (которое автор исследует с позиций, далеких от марксизма). И предположительно сильная сторона книги, а именно широкий охват тем - это не только политическая история, но и история права, и архитектуры, и культуры вообще - становится её ахиллесовой пятой. Потому что анализ революции в английском праве, произошедшей при Эдварде I, написан мрачнее глав из учебника истории государства и права зарубежных стран (верьте мне, я читал!). И это ж здоровенный кусище! На его фоне собственно привычные рассказы про войны и походы идут почти нормально, хотя повторюсь, написано без огонька. В общем, я не готов рекомендовать альтернативу, но Брайанта я бы избегал. Хотя его немарксистский анализ экономики средневековой Англии небезынтересен просто как иной, чуждый нам взгляд на предмет.
"Корона и эшафот", сборник. Дурацкий сборник историй о казненных монархах - Марии Стюарт, Карле I, Марии Антуанетте и Николае II. Про каждого из монархов есть историческая справка и некое художественное исследование - в случае с обеими Мариями это Цвейг. Исторические справки тоже смешные, вплоть до перепечатки какой-то брошюры двадцатых годов (про Карла I). Собственно, зачем вообще такая фигня была издана в свое время, я не знаю (разве что пораскаиваться по поводу расстрела Н.А. Романова), а я её скачал исключительно потому, что в качестве справки к главе про Антуанетту был текст Манфреда. Похоже, что это действительно так - очевидно, выжимка из его труда про французскую революцию, который на флибусте есть только в дежавю.
Даймонд, "Ружья, микробы и сталь". Интересная книга, знакомящая читателя с концепцией географического детерминизма, то есть обусловленности исторического процесса географическими, климатическими особенностями, и что не менее важно, спецификой конкретного биома. То есть, грубо говоря, то, что европейская цивилизация подмяла под себя весь мир объясняется тем, что это часть огромной Евразии, что Евразия вытянута по параллелям, а не по меридианам (и нет поперечных климатических зон, мешающих перемещению биомассы, людей и идей, типа Сахары или джунглей Центральной Америки), что в Евразии было чуть не на порядок больше растений, которых можно окультурить и животных, которых можно одомашнить, причём используя их в разных ролях - поставщиков мяса, молока, тягловой силы. Более того, домашние животные - источники специфических инфекций, постоянное взаимодействие с которыми укрепляет иммунитет популяции.
Автор излагает свою идею очень складно и аргументированно, в том числе приводят факты из личных наблюдений за различными племенами Новой Гвинеи, которые в зависимости от условий обитания заняли совершенно разные культурные ниши. Плюс много любопытной информации по доисторическим миграциям. В общем, книга неплохая, и концепция довольно разумная с одним исключением: автор не смог объяснить Китай. Точнее, не сам Китай, а его внезапный цивилизационный проигрыш Европе в Новое время (каковой проигрыш сейчас китайцы отыгрывают, но до конца ещё не отыграли). Автор о проблеме знает, и в послесловии даже пытается полемизировать со своими критиками и даже придумать какие-то механизмы для объяснения причин, но шито это всё белыми нитками. Теория в этом месте отчего-то не работает - возможно, потому что придумал её представитель господствующей европейской цивилизации в широком смысле слова (он вроде как американец).
Фолкнер, рассказы. Многие я раньше не читал, включая "Поджигателя" и "Нагорную победу", да и кучу других, вполне хрестоматийных. Фолкнер безусловно хорош и в малой форме, и в серьёзных рассказах и в юморесках. Конечно, ранние вещи послабее, это всё ещё немного недоношенный Хемингуэй, в том числе и тематически (там много Первой мировой), но уже в них кое-где мелькают будущие фолкнеровские герои, которых не спутаешь ни с кем - люди вполне реальные и живые, но совершенно невероятного калибра. Из странного: в сборнике присутствует весь "Сойди, Моисей" КРОМЕ "Медведя". Конечно, это, строго говоря, повесть, а не рассказ, но уж хрестоматийней не найти.
Горский, "Русское средневековье". Перечитал. Настоятельно рекомендую всем, кто не: краткое, доступное и интересно написанное исследование по ключевым вопросам средневековой русской истории: генезис государственности, норманнская теория, взаимоотношения с Ордой, централизация вокруг Москвы. Научпоп каким он должен быть.
Готорн, "Алая буква". Классическое произведение, которое надо прочесть хотя бы для галочки. Читается и воспринимается легко, хотя, конечно, вязкость архаичного стиля чувствуется. С идейной точки зрения должно быть очень востребовано сейчас - там имеется борьба женщины за свои права и против религиозного мракобесия. В общем могу сказать, что ранний период развития американской литературы мне что-то не очень нравится. Пока всё, что раньше Меллвила и Бирса не втыкает.
Гроссман, "За правое дело", "Жизнь и судьба". Очень любопытная книга. Давно я не читал никакого двухтомника, тома которого столь разительно бы отличались. Первый - неплохая традиционная книга о Войне вообще и о Сталинграде в частности, с очень большим упором на "простого человека" - солдат, младших офицеров, мирных жителей. Очень много интересных бытовых деталей, особенно ярко описана жизнь в ближнем тылу, что вполне логично - Гроссман был военкором, и на фронте дальше землянок, как я понимаю, не забирался.
Впрочем, есть и вполне боевые сцены, причём тоже хорошо написанные - вообще, качество текста весьма достойное, хотя согласиться с тем, что это один из главных русских романов ХХ века я не могу. Во многом из-за наличия огромного количества кусков, которых автор всунул в книгу искусственно, указывая на роль партии в Победе. Партийцы вышли большей частью слишком положительные, и, хотя среди них есть несколько живых образов, в целом партактив выглядят как функция (очень важная, обеспечивающая выход книги в свет), а не как нужный по ходу повествования элемент.
Второй том Гроссман писал уже в хрущёвское время и тут уже совершается поворот оверштаг. Партийцы немедленно все становятся персонажами отрицательными, и даже перешедший из первого тома несгибаемый Крымов сначала немного портится, но потом автор понимает, что тут даёт маху (ну, неественно всё это как-то) и решил его репрессировать. Заодно получилось реализовать соцзаказ интеллигенции на тот момент и живописать ужасы. Ужасы ужасные, спору нет, о реализме (особенно с учётом того, что время действия - 1943 год, а не послевоенное время) судить не берусь. Здесь Гроссман явно работает не по личным впечатлениям, как, скажем, и описывая научный мир и травлю профессора Штурма: основой для этой части романа явно были процессы в близкой и знакомой автору литературной среде, а не в академической.
Ещё важную роль во второй части дилогии занимает еврейская тема, которая освещается с двух сторон. С одной - ужасы холокоста (это, наверное, самые пугающе сильные сцены тома), а с другой - бытовой антисемитизм в СССР, который сопровождается ремаркой, что "в тоталитарном государстве антисемитизм может быть только государственным". Так что да, автор действительно ищет и, увы, находит общие черты в национал-социализме и социализме, и сдабривает это всё прочей риторикой типа "завалили трупами" - ну, не буквально так, но тема избыточных потерь по приказам не понимающих обстановки начальников нашла отражение.
И именно это - не плохие партийцы, не изображение бездушных НКВДшников, даже не резкий контраст в позиции автора - вот именно это портит в целом неплохое ощущение от хорошо написанной, масштабной книги.
Манфред, "Наполеон Бонапарт". Исследование ученика Тарле, которое очень хорошо идёт в паре с классическим трудом собственно Тарле. Если у учителя Бонапарт рассматривается практически с точки зрения классического марксизма, в большей степени как выразителя воли масс и в меньшей - как личность в истории, то ученику интересен Наполеон как человек. Манфред разрабатывает интересную теорию о том, что первоначально Бонапарт был вполне революционным политиком и постепенно превратился в заправского реакционера, что и обусловило его итоговое поражение. Теория, как я понимаю, в современной историографии не слишком популярная, но выглядящая вполне логично с учётом приводимых доказательств. Вместе Тарле и Манфред дают достаточно полный и подробный портрет Наполеона (ну разве только собственно военная его деятельность у обоих остаётся в основном за скобками). Из того, что раньше вообще не знал, хочется отметить информацию о переписке Александра I с сестрой Екатериной, в которой августейшие родственники изящно угрожают друг другу.
Симмонс, "Фазы гравитации". Ранняя вещь Симмонса, внезапно - совершенно реалистическая, такая позитивная история об обретении героем себя в ходе кризиса уже не слишком среднего возраста (около полтинника). Ну и о жажде летать - герой всё-таки космонавт, участник лунной программы. Интересно в книге просматриваются мотивы некоторых других произведений Симмонса, видна и любимая им структура романа в новеллах (ну, почти так). И переведено прям вот здорово. Без особенной глубины, но очень приятная книга.
Солженицын, "Матренин двор", "Один день Ивана Денисовича". До этого момента единственным прочитанным мной текстом Солженицина был "Как нам обустроить Россию", опубликованный в старом спецвыпуске "Комсомолки". Меня от того текста воротило, и освоить программные рассказы лауреата я решился не сразу и в основном для галочки. С удивлением могу констатировать, что оба они достаточно удачны и по композиции и по технике, и вообще были бы крайне хороши если бы не ужасный солженицынский язык, в котором уйма странных слов, то ли архаизмов, то ли диалектизмов, то ли фантазий автора, прикидывающихся и теми и другими. Вот реально, постоянно цепляешься за эти обороты, никакой плавности.
Тарле, "Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада", "Северная война и шведское нашествие". Вообще книги, которые Тарле писал по собственному почину и по заказу свыше явно отличаются, что и неудивительно - всегда лучше пишешь о том, что тебе интереснее самому. В первом труде он вообще по большому счёту редактор, а сама книжка - наспех сделанный во время войны сборник статей со вполне прозрачной пропагандистской целью. По большому счёту внимания не стоит.
История краткого, но ключевого эпизода Северной войны в целом носит тот же характер, хотя в целом исследование все равно интересное. Правда, автор перегибает палку в попытках доказать тезис о народной войне в Белоруссии и на Украине против шведов (как он переусердствовал и в "Крымской войне", рассказывая о крахе царской дипломатии). С другой стороны, не суть важно, была народная война реальна или существовала только в пропаганде: очевидно, что по крайней мере поддержки шведов и борьбы за независимость в сколько-нибудь широком масштабе не было. Вообще, украинской теме по естественным причинам уделяется много внимания, хотя, скажем, про взятие Батурина почти ничего не сказано. Много цитат из переписки, с их неповторимым языком петровского времени, насыщенным иностранными словами почище нынешнего русского. Да и в принципе обороты сочные; мне запомнилось из письма Меньшикова про польского короля Августа, который "сильно о деньгах скучает".
Вейр, "Марсианин". Прочитал перед фильмом. Крепкая робинзонада, но не более того - написано очень скованно, местами скучновато, хотя интересные детали есть, и в целом хорошо, что это такая очень-очень научная фантастика. Перевод вялый, но, собственно, и сам текст довольно графоманистый.
Звягин, "Загадки поля Куликова". Немалую часть книги автор борется не с господствующими взглядами историков на Куликовскую битву, а с её упрощённым и адаптированным вариантом, излагаемым в рамках школьной программы. Оставшееся от этой никому не нужной борьбы и тщательного описания доказательной базы время занимает анализ вопроса о месте сражения. А вот тут автор, мне думается, прав - похоже, поле, выдаваемое за место битвы, совсем им не является, и где точно (на довольно большом пространстве, надо сказать) "бысть сеча велика", мы на данный момент не знаем.