ДУХЪ, ДУША и ТѢЛО ЧЕЛОВѢКА

[pisma08]

Два раза говорится въ Библіи о сотвореніи человѣка:
«И сказалъ Богъ: сотворимъ (по еврейски «сотво­римъ» - бара, значитъ сдѣлаемъ изъ ничего) человѣка по образу Нашему и по подобію Нашему ... И сотворилъ Богъ человѣка по образу Своему, по образу Божію сотво­рилъ его, мужчину и женщину сотворилъ ихъ» (Быт. 1, 26, и 27). 3дѣсь творится духъ человѣка по образу Само­го Бога. Богъ есть Духъ (Іоан. 4, 24), и творимое здѣсь есть духъ. Богъ - множество во единствѣ. Три Лица во Единомъ Существѣ. И творимое тутъ по замыслу Божію должно быть единымъ существомъ въ двухъ лицахъ, а потенціонально, въ дѣтяхъ, во множествѣ лицъ.

И другой разъ въ Библіи говорится о твореніи того же человѣка:
«Создалъ (по еврейски «создалъ» - аса, т. е. сдѣлалъ изъ готоваго матеріала) Господь Богъ человѣка изъ пра­ха земного» (Быт. 2, 7). Здѣсь творится тѣло человѣка, которое состоитъ изъ праха земного, изъ тѣхъ же эле­ментовъ, изъ которыхъ состоитъ весь матеріальный ви­димый міръ, такъ что нѣтъ въ нашемъ тѣлѣ ни одной крупицы, ни одной клѣточки, ни одного атома вещества, котораго не было бы во всей прочей вселенной.

И эти два по самому существу своему разныхъ соста­ва соединяются въ каждомъ человѣкѣ во единую лич­ность, въ полное и совершенное единство.

Вокругъ вопроса о двусоставности человѣка накопилось много недоразумѣній, много непониманія. Только благо­даря непониманію, невѣжеству въ этомъ вопросѣ широ­кихъ массъ, могло возникнуть сомнѣніе въ самомъ суще­ствованіи человѣческой души, которое было использова­но антирелигіозной пропагандой.

Между тѣмъ въ фактѣ существованія человѣческой души мы убѣждаемся также неоспоримо, какъ и въ фак­тѣ существованія человѣческаго тѣла, а по существу даже достовѣрнѣе, ибо всякое тѣло, даже свое, мы всегда зна­емъ со стороны, а свою душу мы знаемъ и со стороны и изнутри, ибо самое знаніе наше является актомъ этой души.

Мы измѣряемъ, взвѣшиваемъ, изучаемъ человѣческое тѣло и убѣждаемся въ томъ, что оно совершенно такъ же, какъ и все въ матеріальномъ мірѣ, подчиняется всѣмъ физическимъ законамъ. И въ тоже время мы замѣчаемъ, что жизнь человѣка не ограничивается тѣломъ. Наобо­ротъ, если есть въ человѣкѣ жизнь, то обязательно наличествуетъ въ немъ и нѣчто, не подчиняющееся физическимъ законамъ. Только мертвое тѣло подчиняется имъ полностью. Въ живомъ же человѣкѣ всегда есть со­знаніе, чувство, воля - и всѣ они вмѣстѣ составляютъ «нѣчто» не подчиняющееся законамъ матеріальнаго міра. Напримѣръ, въ то время какъ тѣло наше занимаетъ опре­дѣленное мѣсто въ пространствѣ и подчиняется всѣмъ по­слѣдствіямъ этого, наше «нѣчто» не занимаетъ никакого мѣста въ пространствѣ.

Тѣло для перемѣщенія связано съ временемъ, а сознаніе, чувство, воля лишь тонкими совсѣмъ иными нитями связаны съ временемъ. Тѣло раз­дѣляется на части, части состоятъ изъ болѣе мелкихъ единицъ, и научный опытъ послѣднихъ столѣтій говоритъ намъ о томъ, что тѣло состоитъ изъ мельчайшихъ клѣточекъ, а наше сознаніе, наша воля наше чувство всегда недробимы.

Слѣдовательно ежеминутнымъ опытомъ мы убѣжда­емся въ томъ, что наша природа имѣетъ два состава, изъ которыхъ одинъ подчиняется физическимъ законамъ, а другой имъ не подчиняется и дѣйствуетъ совсѣмъ по инымъ законамъ.

О двусоставности человѣческой природы говоритъ и Священное Писаніе и творенія св. отцевъ. Но и Священ­ное Писаніе и творенія св. отцевъ свидѣтельствуютъ и о тресоставности человѣческой природы, о томъ что у человѣка не только душа и тѣло, но и духъ.

Такъ, апостолъ Павелъ пишетъ: «есть тѣло душевное, и есть тѣло духовное». (1 Кор. .1 15, 44). И еще: «душев­ный человѣкъ не принимаетъ того, что отъ Духа Божія, потому что онъ почитаетъ это безуміемъ, и не можетъ разумѣть, потому что о семъ надобно судить духовно. Но духовный человѣкъ судитъ обо всемъ, а о немъ су­дить никто не можетъ» (1 Кор. 2, 14 и 15). И къ Фессалоникійцамъ онъ же пишетъ: «вашъ духъ, душа и тѣло да сохранится безъ порока». (1 Фес. 5, 23). И апостолъ Іуда говоритъ: «въ послѣднее время появятся ругатели, посту­пающіе по своимъ нечестивымъ похотямъ. Это люди от­дѣляющіе себя отъ единства вѣры, душевные, не имѣющiе духа" (Іуд. 19).

Какъ же согласовать эти свидѣтельства св. Писанія съ другими свидѣтельствами его же, говорящими о дву­составности человѣка, т. е. только о душѣ и тѣлѣ его? Двусоставенъ человѣкъ или тресоставенъ?
Дѣло въ томъ, что въ человѣкѣ два разнородныхъ состава: богоподобный, невещественный, не поддающій­ся законамъ матеріальнаго міра духъ, и матеріальное тѣло, подчиняющееся всѣмъ законамъ міра физиче­скаго.

И эти двѣ онтологически совершенно разнородныя природы духовная и тѣлесная слиты въ насъ такъ полно и всесторонне, что нѣтъ ни одного движенія духовнаго, которое бы, иногда ясно, иногда непримѣтно, не отра­жалось бы на нашемъ тѣлѣ. И наоборотъ, каждое воздѣй­ствіе на тѣло отражается и на духовномъ нашемъ началѣ.

Какъ же осуществляется это единеніе между двумя та­кими совершенно несродными несливающимися сферами? Какъ свободный, неподчиняющійся пространству и време­ни, недѣлимый и неизмѣряемый духъ вступаетъ во вза­имодѣйствіе съ тѣломъ, являющимся во всемъ частью матеріальнаго міра?

Эта область единенія между ними и выростаетъ сама въ цѣлую отдѣльную сферу - душевную.

Именно этимъ промежуточнымъ, не самостоятель­нымъ положеніемъ душевной области въ человѣческой личности объясняется то, что и Св. Писаніе и св. отцы употребляютъ слово душа и душевность въ двухъ совер­шенно противоположныхъ смыслахъ: иногда, противопо­лагая его тѣлу и тѣлесному, какъ синонимъ духа и духов­наго. Таковы напримѣръ всѣ тексты о спасеніи души, конечно вмѣстѣ съ духомъ. Иногда же, наоборотъ, прямо противополагаютъ душевное духовному, какъ въ приве­денныхъ уже нами текстахъ.

Примѣчаніе: Такое же кажущееся противорѣчіе мы можемъ замѣтить въ Св. Писаніи и у св. отцевъ въ ученіи о воплощеніи Христа, въ то время какъ Христосъ не только воплотился, но принялъ на Себя и душу и духъ человѣческій. Въ этихъ, какъ и въ иныхъ подобныхъ случаяхъ, для правильнаго пониманія священнаго смысла, надо смотрѣть не только на букву священнаго текста, но и на то, что именно хочетъ сказать тотъ или иной священ­ный писатель.

Почти весь нашъ опытъ наблюденія надъ нашимъ внутреннимъ міромъ говоритъ намъ именно о промежуточной области - душевной. Начиная отъ простѣйшихъ душевныхъ движеній при реакціяхъ на простые тѣлес­ные процессы, въ которыхъ преобладаетъ физическое тѣлесное, и кончая тончайшими эмоціями при откликахъ душевнаго на душевное - всѣ эти наши внутреннія дви­женія являются не духовными, а душевными.
Напримѣръ, я хочу ѣсть. На первый взглядъ можетъ показаться, что это чисто тѣлесное движеніе: у меня по­является слюна, въ желудкѣ начинаютъ вырабатываться пищеварительные соки. Но вѣдь наряду съ этими физи­ческими процессами, наличествуетъ и волевое движеніе, а воля - одинъ изъ аспектовъ проявленія моего духа. Я хочу ѣсть.

Слѣдовательно мое «я» принимаетъ участіе въ этомъ актѣ, а мое «я» и есть носитель духа. Но духъ безтѣлесный и нематеріальный не можетъ непосредствен­но участвовать въ тѣлесномъ процессѣ. Тутъ и приходитъ въ движеніе огромная средняя область - душевная. Это примѣръ наиболѣе грубаго, наиболѣе слитаго съ тѣлес­нымъ душевнаго процесса.

Но душевный міръ можетъ быть гораздо болѣе тонкимъ, болѣе одухотвореннымъ. Напримѣръ, я наслаждаюсь по­эзіей. На первый взглядъ можетъ показаться, что ни съ чѣмъ тѣлеснымъ это не связано. Но на самомъ дѣлѣ, если мы попробуемъ анализировать поэтическія, музыкальныя и иныя эстетическія эмоціи, мы убѣдимся, что въ подавля­юще значительной части своей они упрутся въ тѣлесные элементы или въ сексуальные и иные родовые, какъ напримѣръ въ ощущеніяхъ дѣтей по отношенію къ родите­лямъ или родителей по отношенію къ дѣтямъ, или пере­живанія страха, голода, боли, т. е. въ область типично душевную. Лишь очень рѣдко удается поэзіи или музыкѣ подняться на горнія всегда безстрастныя высоты духа.

Только, когда духъ обращается къ духу, можемъ мы говорить о дѣйствованіи чисто духовномъ, свободномъ отъ тѣлесныхъ, а слѣдовательно и отъ промежуточныхъ душевныхъ элементовъ.

Такимъ актомъ прежде всего является молитва, обра­щеніе нашего духа къ Предвѣчному Духу - Богу. Но и молитва легко можетъ стать душевной, какъ только мы введемъ въ нее наши тѣлесныя прошенія или душевную тоску или сентиментальныя эмоціи. Духовна по существу молитвенная поэзія и музыка, но отношенія молящихся къ нимъ можетъ стать душевнымъ, какъ только вмѣсто обращенія къ Богу эта молитвенная поэзія начинаетъ переживаться эстетически.

Къ душевному же міру относятся такія категоріи, какъ приличіе, справедливость, нравственность. А къ ду­ховному всѣ категоріи свойственныя Божеству: Истина, добро, любовь, красота. Впрочемъ, если первыя двѣ кате­горіи абсолютно духовны, и не могутъ стать душевными, то любовь и красота бываютъ духовными только тогда, когда онѣ связаны съ истиной и добромъ.

Впрочемъ не надо себѣ представлять, что душевное само по себѣ порочно или въ какой то мѣрѣ незаконно. Нѣтъ, въ такой же мѣрѣ, какъ и тѣлесное, оно само по себѣ и законно и непорочно, будучи Богомъ созданной областью человѣческаго существа, и входя въ планъ Божій о человѣкѣ.

Человѣкъ по Божіему плану долженъ жить и тѣлесно, и душевно, и духовно. Но конечной цѣлью творенія, тѣмъ ядромъ, которое придаетъ цѣнность и душѣ и тѣлу, явля­ется именно духъ человѣческій. Онъ будучи богоподоб­нымъ, обезпечиваетъ вѣчность, а слѣдовательно и подлин­ную цѣнность тѣлу и душѣ человѣка. И потому не можетъ человѣкъ жить только тѣлесной или только душевной жизнью. Онъ долженъ жить и духовно. И только посколь­ку онъ живетъ духовно, оправдывается и его душевная и его тѣлесная жизнь.

Душевная и тѣлесная жизнь человѣка закономѣрна. Но когда та или другая изъ этихъ сферъ начинаетъ по­сягать на непринадлежащее имъ мѣсто, когда душа или тѣло пытается выдвинуться на первенствующую позицію, отстраняя богоподобный духъ и пренебрегая имъ, тогда во внутреннее существо человѣка входитъ грѣхъ.

И мы съ ужасомъ видимъ, какъ этотъ грѣхъ все боль­ше и больше входитъ во всѣ стороны жизни человѣче­ской, какъ все болѣе и болѣе въ нашей жизни пренебрегается все духовное, подмѣняясь или грубо плотскимъ или тонко душевнымъ содержаніемъ. Когда, этотъ процессъ завершится, надъ міромъ опять, какъ это было, уже однажды въ предпотопные дни, раздастся грозное слово Божіе; «не имать Духъ Мой обитати въ человѣцѣхъ сихъ, зане суть плоть». - только плоть, безъ духа (Быт. 6, 3).

И тогда эта только плотская жизнь прекратится, не потому что Богъ разгнѣвается на человѣка за невыполне­ніе Его плана о немъ, а потому что плотская и душевная жизнь, безъ хотя бы искры жизни духовной, безсмыслен­на и мучительна, и не для такой жизни создалъ Богѣ чело­вѣка, а для жизни духовно-душевно-тѣлесной, несущей вѣчный смыслъ и вѣчную радость.

Впрочемъ грѣхъ уничтоженія духовнаго, которымъ грѣшитъ теперешнее человѣчество, еще не самый боль­шой грѣхъ. Есть грѣхъ самого духа. Вѣдь, если общеніе съ Богомъ духовно, то и общеніе съ сатанинскими силами - тоже духовность. Вѣдь если черезъ человѣческій духъ, смиренно сыновне склоняющійся предъ Творцомъ, лучше всего, прямѣе всего, проникаетъ въ тварный міръ воля Божественнаго Духа, то черезъ тотъ же человѣческій духъ, подобно адскимъ духамъ, бунтующій противъ сво­его Творца, полнѣе всего проникаетъ въ душевный и тѣлесный міръ и страшная черная воля зла.

Увы, наше время характеризуется не только попра­ніями духовности, но и вѣяніемъ духовности злой. Отъ всего этого да избавитъ Господь нашъ Свое твореніе, созданное Имъ по образу и подобію Своему.

Епископъ Нафанаилъ.
«Православная Русь», № 15, 1948 г.