А. Плуцер-Сарно: «Я просто из вежливости занимаюсь этой хуйней!». Интервью Нью-Йорк Таймс
Фрагмент живого разговора с корреспондентом Нью-Йорк Таймс, Эллен Барри. Разговор продолжался 2 часа 33 минуты. Встреча произошла в Киеве, 10 января.
Joseph Sywenkyj for the New York Times.
Элен: Самое главное, я бы просто хотела, чтобы вы рассказывали как вы живете сейчас, потому что это какая-то новая жизнь... Я бы хотел говорить о жизни, философии и о будущем. Ваша ситуация очень интересная и неприятная. Ну, как-то...
Алексей Плуцер-Сарно: Ну, почему? Мне очень нравится.
Элен: Нравится? А-а! Понятно! Ну, давайте об этом поговорим!
А.П.-С.: Отец-основатель группы, который сидит в тюрьме, Олег Воротников, написал, что это был лучший год в его жизни. Потому что зимой в феврале мы поехали в Любляну, в галерею Шкуц, в Словению, делали выставку нашей группы. Потом мы поехали в Венецию. Потом Олег и его жена поехали в Америку. Летом и осенью сделали три самые известные наши акции. «И теперь, - он пишет, - я счастлив встретить Новый год в тюрьме!». Потому что для художника, который выступает с таким лево-радикальным политическим протестом, таким политическим стрит-артом, если сама власть никак на них не реагирует, значит, это неправильные акции. В этих акциях рисуется портрет этой власти как такого жуткого чудовища, кошмарного монстра. И эта власть в ответ бросается, оскалившись, на художников, показывает именно то лицо, которое мы изобразили. Бросается и пытается нас уничтожить. Значит, она именно такая, эта власть.
Элен: Но определить мотивы - очень сложное дело.
А.П.-С.: Художник тестирует реальность. Совершает правонарушение, чтобы посмотреть реакцию власти. Если мы учитываем символы и имиджы, то отличить мотив очень легко.
Элен: Значит, вы уже несколько лет живете так, чтобы они не могли поймать вас?
А.П.-С.: Мы соблюдаем определенные правила безопасности. Мы нигде не работаем, не учимся. Вписки приходится менять регулярно.
Элен: Как только вы заметили, что следят, что попытаются поймать вас, вы изменили образ жизни?
А.П.-С.: Я изменил образ жизни еще до того... Я уволился со всех работ и перестал жить дома. Потом я перестал пользоваться мобильным телефоном, потому что он прослушивался. А сейчас уже начали следить за квартирами моих родственников. У меня есть копия уголовного дела. В уголовном деле подшиты мои интервью. То есть в качестве доказательства того, что я преступник, там мои интервью, художественные произведения. Это все подшито к уголовному делу. Художественные истории.
Элен: Ну, интересно, это тяжелый момент, когда человек понимает, что надо бросить эти черты нормальной жизни?
А.П.-С.: Мы живем в России, это не Америка. Ни у кого нет нормальной работы, ни у кого нет ничего. Для России это не болезненный процесс. Для меня - нет. В принципе я никогда нигде постоянно не работал. Я всегда был свободный художник. Но я иногда участвовал в каких-то проектах.
Элен: То есть вы никак не можете вернуться к открытой жизни в России.
А.П.-С.: Угу.
Элен: А Литейный Хуй - это чей дизайн, кто его нарисовал и придумал?
А.П.-С.: Здесь понятие дизайн очень трудно применимо. Задача была нарисовать мужской пенис во всю длину и ширину моста. Главное тут не дизайн хуя...
Элен: А получилось, как хотели?
А.П.-С.: Да. За 23 секунды.
Элен: У вас есть вертикаль власти или какая-то система голосования, если бывают какие-то разные мнения по поводу дизайна или плана.
А.П.-С.: Вертикали власти никакой нет. Есть несколько человек, каждый из которых что-то умеет делать и другие ему доверяют... Я пишу все тексты, делают итоговый медиа-арт.
Элен: А концепция - это в начале? Или идея в начале?
А.П.-С.: Литейный Хуй предложила Наталья Сокол (Козленок). Этот мост 65 метров в высоту, 4 тысячи тонн весит и встает за четыре минуты каждую ночь. Когда плохая погода, он в облака упирается. Идея была просто на мосту нарисовать. Потом кто-то предлагает еще идеи, как нарисовать...
Элен: Она предложила слово или сам хуй?
А.П.-С.: Сам хуй предложила, да. Это важно было, чтобы мост встал напротив здания ФСБ, а не просто так. Одно дело , хуй просто так встал, а другое дело, когда прямо напротив Главного управления ФСБ.
Элен: Это совершенно другое дело!
А.П.-С.: Это совершенно другой хуй! Первый хуй, если мы убираем здание ФСБ, это просто игрушечный детский хуй! Ничего особенного. А если напротив стоит здание ФСБ, да еще хуй весит 4 тысячи тонн, и здание ФСБ вот такое, а хуй встает до неба, в облака упирается! Это такой гигантский «фак»! А ФСБ - это правящая корпорация. И огромный такой русский народный хуй против ФСБ встает угрожающе!
Элен: Это действительно народный хуй! Значит, сначала был хуй, а потом хуй стал как какой-то «комментарий»?
А.П.-С.: Хуй был всегда, наверное. Не мы его придумали. Мы придали ему новый смысл.
Элен: А вы работаете со мной, чтобы производить на меня медиа-эффект как художник?
А.П.-С.: Сейчас? Нет, я просто из вежливости и уважительного отношения к вам занимаюсь этой хуйней! Производить впечатление? Мы же с вами не собираемся пожениться?
Элен: У вас есть любимая акция?
А.П.-С.: Любимая акция? Ну, конечно, Литейный Хуй!
Элен (смеется): Почему?
А.П.-С.: Потому что это соответствует моим представлениям о том, каким должно быть искусство. Искусство (Литейный Хуй) оно монументальное. Масштаб какой! Да? Оно героическое. Там же 9 человек охраны бросаются, начинают бить! Героическое искусство! Художник - герой! Это искусство романтическое. Потому что герой ради свободы и ради того, чтобы вставить ФСБ, готов сесть в тюрьму. Протестное. Мне просто нравиться, как произведение искусства. Не потому, что это хуй обязательно. Если можно было бы пизду нарисовать, может, это было бы даже интереснее (смеется).
Элен: <нрзбр>.
А.П.-С.: Все эти разговоры перед западными журналистами первых лиц государства про какую-то модернизацию, про «нанотехнологии» какие-то. Какие чувства вызывает эта власть у меня? Смех. Мы в наших акциях смеемся просто над этой властью. Акции же веселые, смешные. Когда все увидели этот хуй, вся страна смеялась!
Элен: Как не любит власть хуй, как не любит!
А.П.-С.: Нет чувства страха, есть чувство отвращения к тому, что происходит!
Материал был опубликован 21 января 2011 года в восхитительно неузнаваемом виде: http://www.nytimes.com/2011/01/22/world/europe/22voina.html?_r=1&partner=rss&emc=rss
Сравниваем и восхищаемся работой.
Joseph Sywenkyj for the New York Times.
Элен: Самое главное, я бы просто хотела, чтобы вы рассказывали как вы живете сейчас, потому что это какая-то новая жизнь... Я бы хотел говорить о жизни, философии и о будущем. Ваша ситуация очень интересная и неприятная. Ну, как-то...
Алексей Плуцер-Сарно: Ну, почему? Мне очень нравится.
Элен: Нравится? А-а! Понятно! Ну, давайте об этом поговорим!
А.П.-С.: Отец-основатель группы, который сидит в тюрьме, Олег Воротников, написал, что это был лучший год в его жизни. Потому что зимой в феврале мы поехали в Любляну, в галерею Шкуц, в Словению, делали выставку нашей группы. Потом мы поехали в Венецию. Потом Олег и его жена поехали в Америку. Летом и осенью сделали три самые известные наши акции. «И теперь, - он пишет, - я счастлив встретить Новый год в тюрьме!». Потому что для художника, который выступает с таким лево-радикальным политическим протестом, таким политическим стрит-артом, если сама власть никак на них не реагирует, значит, это неправильные акции. В этих акциях рисуется портрет этой власти как такого жуткого чудовища, кошмарного монстра. И эта власть в ответ бросается, оскалившись, на художников, показывает именно то лицо, которое мы изобразили. Бросается и пытается нас уничтожить. Значит, она именно такая, эта власть.
Элен: Но определить мотивы - очень сложное дело.
А.П.-С.: Художник тестирует реальность. Совершает правонарушение, чтобы посмотреть реакцию власти. Если мы учитываем символы и имиджы, то отличить мотив очень легко.
Элен: Значит, вы уже несколько лет живете так, чтобы они не могли поймать вас?
А.П.-С.: Мы соблюдаем определенные правила безопасности. Мы нигде не работаем, не учимся. Вписки приходится менять регулярно.
Элен: Как только вы заметили, что следят, что попытаются поймать вас, вы изменили образ жизни?
А.П.-С.: Я изменил образ жизни еще до того... Я уволился со всех работ и перестал жить дома. Потом я перестал пользоваться мобильным телефоном, потому что он прослушивался. А сейчас уже начали следить за квартирами моих родственников. У меня есть копия уголовного дела. В уголовном деле подшиты мои интервью. То есть в качестве доказательства того, что я преступник, там мои интервью, художественные произведения. Это все подшито к уголовному делу. Художественные истории.
Элен: Ну, интересно, это тяжелый момент, когда человек понимает, что надо бросить эти черты нормальной жизни?
А.П.-С.: Мы живем в России, это не Америка. Ни у кого нет нормальной работы, ни у кого нет ничего. Для России это не болезненный процесс. Для меня - нет. В принципе я никогда нигде постоянно не работал. Я всегда был свободный художник. Но я иногда участвовал в каких-то проектах.
Элен: То есть вы никак не можете вернуться к открытой жизни в России.
А.П.-С.: Угу.
Элен: А Литейный Хуй - это чей дизайн, кто его нарисовал и придумал?
А.П.-С.: Здесь понятие дизайн очень трудно применимо. Задача была нарисовать мужской пенис во всю длину и ширину моста. Главное тут не дизайн хуя...
Элен: А получилось, как хотели?
А.П.-С.: Да. За 23 секунды.
Элен: У вас есть вертикаль власти или какая-то система голосования, если бывают какие-то разные мнения по поводу дизайна или плана.
А.П.-С.: Вертикали власти никакой нет. Есть несколько человек, каждый из которых что-то умеет делать и другие ему доверяют... Я пишу все тексты, делают итоговый медиа-арт.
Элен: А концепция - это в начале? Или идея в начале?
А.П.-С.: Литейный Хуй предложила Наталья Сокол (Козленок). Этот мост 65 метров в высоту, 4 тысячи тонн весит и встает за четыре минуты каждую ночь. Когда плохая погода, он в облака упирается. Идея была просто на мосту нарисовать. Потом кто-то предлагает еще идеи, как нарисовать...
Элен: Она предложила слово или сам хуй?
А.П.-С.: Сам хуй предложила, да. Это важно было, чтобы мост встал напротив здания ФСБ, а не просто так. Одно дело , хуй просто так встал, а другое дело, когда прямо напротив Главного управления ФСБ.
Элен: Это совершенно другое дело!
А.П.-С.: Это совершенно другой хуй! Первый хуй, если мы убираем здание ФСБ, это просто игрушечный детский хуй! Ничего особенного. А если напротив стоит здание ФСБ, да еще хуй весит 4 тысячи тонн, и здание ФСБ вот такое, а хуй встает до неба, в облака упирается! Это такой гигантский «фак»! А ФСБ - это правящая корпорация. И огромный такой русский народный хуй против ФСБ встает угрожающе!
Элен: Это действительно народный хуй! Значит, сначала был хуй, а потом хуй стал как какой-то «комментарий»?
А.П.-С.: Хуй был всегда, наверное. Не мы его придумали. Мы придали ему новый смысл.
Элен: А вы работаете со мной, чтобы производить на меня медиа-эффект как художник?
А.П.-С.: Сейчас? Нет, я просто из вежливости и уважительного отношения к вам занимаюсь этой хуйней! Производить впечатление? Мы же с вами не собираемся пожениться?
Элен: У вас есть любимая акция?
А.П.-С.: Любимая акция? Ну, конечно, Литейный Хуй!
Элен (смеется): Почему?
А.П.-С.: Потому что это соответствует моим представлениям о том, каким должно быть искусство. Искусство (Литейный Хуй) оно монументальное. Масштаб какой! Да? Оно героическое. Там же 9 человек охраны бросаются, начинают бить! Героическое искусство! Художник - герой! Это искусство романтическое. Потому что герой ради свободы и ради того, чтобы вставить ФСБ, готов сесть в тюрьму. Протестное. Мне просто нравиться, как произведение искусства. Не потому, что это хуй обязательно. Если можно было бы пизду нарисовать, может, это было бы даже интереснее (смеется).
Элен: <нрзбр>.
А.П.-С.: Все эти разговоры перед западными журналистами первых лиц государства про какую-то модернизацию, про «нанотехнологии» какие-то. Какие чувства вызывает эта власть у меня? Смех. Мы в наших акциях смеемся просто над этой властью. Акции же веселые, смешные. Когда все увидели этот хуй, вся страна смеялась!
Элен: Как не любит власть хуй, как не любит!
А.П.-С.: Нет чувства страха, есть чувство отвращения к тому, что происходит!
Материал был опубликован 21 января 2011 года в восхитительно неузнаваемом виде: http://www.nytimes.com/2011/01/22/world/europe/22voina.html?_r=1&partner=rss&emc=rss
Сравниваем и восхищаемся работой.