безымянные облака
мы говорим не словами, а облаками слов. В них - рекламные слоганы, бюрократические шаблоны, обрывки художественной литературы, кино-цитаты, стихи, слова телеведущих, газетные заголовки. Разные типы источников смешиваются в речи человека, и из неё, пройдя прагматическую обработку, возвращаются обратно.
Как я понимаю, хорошо, если в процессе происходит некоторое развитие. Внутреннее, то есть слова вдруг смешивается и получается передавать что-то более ясно, или наоборот, более многозначно. Или внешнее, когда смешиваются разные языки и среды. Когда облака слов сгущаются, они по определению создают напряжение, из которого может произойти некая молния.
Молния - это типа нового жанра, разрыва нормы с появлением новой. это Пушкин или Маяковский, при том, что язык первого мы знаем как "свой", а второго - как язык Маяковского. Молнии должны быть разными по силе, это нормально.
Но пересоздание начинается не со слов, а с их сочетаний, с превращения отдельных его частей - в сочетаемые смеси. это искусство бармена, убеждающего нас, что томатный сок сочетается с водкой. Как происходит разделение разных составляющих и образуется "кровавая мэри" - я не знаю. Но как доказали ещё в прошлом веке, человек воспринимает речь комплексно.
Русский язык сейчас в странной ситуации. Мы не вполне понимаем свой язык. Мы используем его, как будто покупая на рынке у приезжих помидоры. Откуда томат? Из Баку? Из Смоленска? А, ладно, берём. Килограмма два взвесьте.
Иногда что-то в нём прорастает, на уровне сленга. Но редко. То есть облака сгущаются, но гроз нет. И туч маловато. Хочется порой провести эксперимент. Чтобы люди складывали свои предложения из готовых фраз, но нестандартных, пусть заданных, но отличных от тех, в которых мы живём. Любопытно, как быстро передаётся новая манера? И на что она влияет. Например, на меня всегда сильно влияет чтение Паланика. Прочитав несколько строк, я начинаю мыслить в его ритме.
В конце концов, нам необходим какой-то новый Монтень. Не только России, конечно. Миру, потому что изменение скорости и формата чтения заставляет задумываться о том, что не вполне совершенны слова и формы их сложения и сочетания. То есть они не всегда подходят для этих целей. В интернете есть немало предпосылок для того, чтобы об этом задуматься. Всё же повседневность интернет-читателя заставляет вырабатывать коннотации.
В России такой Монтень, подозреваю, невозможен. Но что-то на этом поле возникнет обязательно, и главное - его невозможно будет прощёлкать. Это заставляет меня смотреть на окружающий мир с чуть большим оптимизмом, чем следовало бы.
Как я понимаю, хорошо, если в процессе происходит некоторое развитие. Внутреннее, то есть слова вдруг смешивается и получается передавать что-то более ясно, или наоборот, более многозначно. Или внешнее, когда смешиваются разные языки и среды. Когда облака слов сгущаются, они по определению создают напряжение, из которого может произойти некая молния.
Молния - это типа нового жанра, разрыва нормы с появлением новой. это Пушкин или Маяковский, при том, что язык первого мы знаем как "свой", а второго - как язык Маяковского. Молнии должны быть разными по силе, это нормально.
Но пересоздание начинается не со слов, а с их сочетаний, с превращения отдельных его частей - в сочетаемые смеси. это искусство бармена, убеждающего нас, что томатный сок сочетается с водкой. Как происходит разделение разных составляющих и образуется "кровавая мэри" - я не знаю. Но как доказали ещё в прошлом веке, человек воспринимает речь комплексно.
Русский язык сейчас в странной ситуации. Мы не вполне понимаем свой язык. Мы используем его, как будто покупая на рынке у приезжих помидоры. Откуда томат? Из Баку? Из Смоленска? А, ладно, берём. Килограмма два взвесьте.
Иногда что-то в нём прорастает, на уровне сленга. Но редко. То есть облака сгущаются, но гроз нет. И туч маловато. Хочется порой провести эксперимент. Чтобы люди складывали свои предложения из готовых фраз, но нестандартных, пусть заданных, но отличных от тех, в которых мы живём. Любопытно, как быстро передаётся новая манера? И на что она влияет. Например, на меня всегда сильно влияет чтение Паланика. Прочитав несколько строк, я начинаю мыслить в его ритме.
В конце концов, нам необходим какой-то новый Монтень. Не только России, конечно. Миру, потому что изменение скорости и формата чтения заставляет задумываться о том, что не вполне совершенны слова и формы их сложения и сочетания. То есть они не всегда подходят для этих целей. В интернете есть немало предпосылок для того, чтобы об этом задуматься. Всё же повседневность интернет-читателя заставляет вырабатывать коннотации.
В России такой Монтень, подозреваю, невозможен. Но что-то на этом поле возникнет обязательно, и главное - его невозможно будет прощёлкать. Это заставляет меня смотреть на окружающий мир с чуть большим оптимизмом, чем следовало бы.