нефтяной бизнес
Так получилось, что Дима жил у Надежды Евгеньевны. В город он приехал осенью, поступив на первый курс университета, где по средам Надежда Евгеньевна преподавала историю. Однажды после лекции, когда все ушли, он только начинал собирать вещи.
- А ты почему не сбежал вместе со всеми?
- Та, - махнул рукой. - Они в общежитие. А мне место еще не дали.
И она предложила зайти на чай к ней домой. Выпили водки, долго и интересно болтали обо всем, а утром он проснулся от того, что она скользит по нему где-то внизу, теплая, как губка с мыльной пеной. Ей было около сорока, она хорошо выглядела, а ему нравилось иметь ее каждый день, да и жить пока было негде. Каждый вечер, вталкивая ее маленькое стройное тело в смятую простынь, он представлял себя нефтяником, точнее нефтяной вышкой. Резервуары были полны, трубы были под напряжением - давай Дима, давай.
Но в один прекрасный день выпал снег, и вечером, поглаживая его ногу, она спросила:
- Дим, что тебе подарить на новый год?
- Да ну, - смутился вдруг он, - ничего не надо.
- Брось, брось, как не надо? Ну как это не надо? Будем наряжать елку, пробьет двенадцать часов, выпьем шампанского, подарим друг другу подарки, это же здорово!
Он закашлялся, потер рукой нос.
- Ээээ... а мы будем встречать новый год вместе?
Здесь, у себя дома, Надежда Евгеньевна была женщиной импульсивной - совсем не такой, как на лекциях. Она убрала руку с его ноги и села на кровати, повернувшись к нему лицом.
- Не поняла. Ты что? В такой праздник хочешь оставить меня одну?
Тут он захотел рассказать все, но что-то сжалось внутри и правда застряла в горле.
- Нннет. Нет, конечно. - И покраснел. - Я просто спросил.
Надежда Евгеньевна фыркнула, встала с кровати и подошла к зеркалу расчесывать волосы. Длинные и черные, как ее глаза, они спадали вниз по спине, доставая почти до талии. Она была невысокого роста и выглядела моложе своих лет.
На душе у Димы было нехорошо от того, что он опять не сказал про свою девочку. Дима считал, что надо быть дипломатичным и надо уметь идти на компромиссы. Он знал, что Надежда Евгеньевна сердится сейчас из-за нового года, и от этого ему становилось совсем не по себе. Дима не знал, как ему теперь поставить на всем этом точку, и момент опять был не подходящий.
Она вдруг перестала расчесываться и сказала мягко:
- Иди сюда.
- Зачем?
- Ну иди. Сейчас узнаешь.
Дима сдвинул с себя одеяло, стараясь не показать, что там торчит, но она все равно заметила. Подошел к ней не спеша, отводя глаза: боялся, что она там все прочитает.
- Последнюю контрольную ты написал отвратительно. Но я не хочу портить твои оценки. Ты знаешь об этом?
Она смотрела, улыбаясь краешком рта, а он молчал, глядя в сторону, глядя в зеркало: там было видно черную узкую полоску внизу ее живота.
- Встань на колени, - сказала она.
- Что?
- На колени.
Она положила руки ему на плечи, продолжая улыбаться красивыми ненакрашенными губами, и он сделал так, как она просила. Она поставила одну ногу на тумбочку.
- Вылижи мне там. А я не буду портить тебе оценки. И забуду о том, что ты хотел меня бросить в новогоднюю ночь. - Она поглаживала его по голове. - И все будет хорошо, вот увидишь. Пожалуйста... ну, давай. Вооот. Вот так.
В такие моменты ее грубый голос становился тоньше, а сам он превращался в настройщика скрипки. Он настраивал самые высокие ноты, и когда она ложилась прямо на пол, а он превращался в нефтяную вышку, ноты становились выше и громче, пока трубы не ликовали фонтаном, пока ухоженные ногти не оставляли ноющие следы на спине.
Но в этот раз что-то пошло не так. Он стоял на коленях, зарываясь ртом в черную полоску, как вдруг она отстранилась и ударила его ладонью по лицу. От неожиданности он сел на пол и посмотрел на нее.
- Хорошо же ты устроился! Живешь у меня, ешь у меня, спишь со мной. А новый год хотел встретить с ней, да?!
Он встретился с ней взглядом и понял, что она обо всем догадалась.
- Что же ты молчишь, неблагодарная тварь? - Опустилась на колени рядом с ним, взяла рукой член. Совсем тихо, прямо на ухо: - Как ее зовут?
- Лена, - он закрыл глаза.
Ему было страшно и приятно одновременно, потому что она не отпускала и водила рукой.
- Ты уже трахался с ней?
- Нет. Даже не целовался.
Она улыбалась.
- А знаешь, чего тебе не видать? Знаешь, чего она тебе не даст?
Легла на пол, потянула его за собой. Он смотрел ей в глаза, чувствовал, как она направляет его, но не туда, не туда, где обычно. Казалось, ничего не получится, но вдруг он оказался внутри.
- Давай, - сказала она. - Давай до конца. Вооот. Вот так.
И резервуары были полны. И трубы были под напряжением. А за окном шел снег и близились новогодние праздники.
- А ты почему не сбежал вместе со всеми?
- Та, - махнул рукой. - Они в общежитие. А мне место еще не дали.
И она предложила зайти на чай к ней домой. Выпили водки, долго и интересно болтали обо всем, а утром он проснулся от того, что она скользит по нему где-то внизу, теплая, как губка с мыльной пеной. Ей было около сорока, она хорошо выглядела, а ему нравилось иметь ее каждый день, да и жить пока было негде. Каждый вечер, вталкивая ее маленькое стройное тело в смятую простынь, он представлял себя нефтяником, точнее нефтяной вышкой. Резервуары были полны, трубы были под напряжением - давай Дима, давай.
Но в один прекрасный день выпал снег, и вечером, поглаживая его ногу, она спросила:
- Дим, что тебе подарить на новый год?
- Да ну, - смутился вдруг он, - ничего не надо.
- Брось, брось, как не надо? Ну как это не надо? Будем наряжать елку, пробьет двенадцать часов, выпьем шампанского, подарим друг другу подарки, это же здорово!
Он закашлялся, потер рукой нос.
- Ээээ... а мы будем встречать новый год вместе?
Здесь, у себя дома, Надежда Евгеньевна была женщиной импульсивной - совсем не такой, как на лекциях. Она убрала руку с его ноги и села на кровати, повернувшись к нему лицом.
- Не поняла. Ты что? В такой праздник хочешь оставить меня одну?
Тут он захотел рассказать все, но что-то сжалось внутри и правда застряла в горле.
- Нннет. Нет, конечно. - И покраснел. - Я просто спросил.
Надежда Евгеньевна фыркнула, встала с кровати и подошла к зеркалу расчесывать волосы. Длинные и черные, как ее глаза, они спадали вниз по спине, доставая почти до талии. Она была невысокого роста и выглядела моложе своих лет.
На душе у Димы было нехорошо от того, что он опять не сказал про свою девочку. Дима считал, что надо быть дипломатичным и надо уметь идти на компромиссы. Он знал, что Надежда Евгеньевна сердится сейчас из-за нового года, и от этого ему становилось совсем не по себе. Дима не знал, как ему теперь поставить на всем этом точку, и момент опять был не подходящий.
Она вдруг перестала расчесываться и сказала мягко:
- Иди сюда.
- Зачем?
- Ну иди. Сейчас узнаешь.
Дима сдвинул с себя одеяло, стараясь не показать, что там торчит, но она все равно заметила. Подошел к ней не спеша, отводя глаза: боялся, что она там все прочитает.
- Последнюю контрольную ты написал отвратительно. Но я не хочу портить твои оценки. Ты знаешь об этом?
Она смотрела, улыбаясь краешком рта, а он молчал, глядя в сторону, глядя в зеркало: там было видно черную узкую полоску внизу ее живота.
- Встань на колени, - сказала она.
- Что?
- На колени.
Она положила руки ему на плечи, продолжая улыбаться красивыми ненакрашенными губами, и он сделал так, как она просила. Она поставила одну ногу на тумбочку.
- Вылижи мне там. А я не буду портить тебе оценки. И забуду о том, что ты хотел меня бросить в новогоднюю ночь. - Она поглаживала его по голове. - И все будет хорошо, вот увидишь. Пожалуйста... ну, давай. Вооот. Вот так.
В такие моменты ее грубый голос становился тоньше, а сам он превращался в настройщика скрипки. Он настраивал самые высокие ноты, и когда она ложилась прямо на пол, а он превращался в нефтяную вышку, ноты становились выше и громче, пока трубы не ликовали фонтаном, пока ухоженные ногти не оставляли ноющие следы на спине.
Но в этот раз что-то пошло не так. Он стоял на коленях, зарываясь ртом в черную полоску, как вдруг она отстранилась и ударила его ладонью по лицу. От неожиданности он сел на пол и посмотрел на нее.
- Хорошо же ты устроился! Живешь у меня, ешь у меня, спишь со мной. А новый год хотел встретить с ней, да?!
Он встретился с ней взглядом и понял, что она обо всем догадалась.
- Что же ты молчишь, неблагодарная тварь? - Опустилась на колени рядом с ним, взяла рукой член. Совсем тихо, прямо на ухо: - Как ее зовут?
- Лена, - он закрыл глаза.
Ему было страшно и приятно одновременно, потому что она не отпускала и водила рукой.
- Ты уже трахался с ней?
- Нет. Даже не целовался.
Она улыбалась.
- А знаешь, чего тебе не видать? Знаешь, чего она тебе не даст?
Легла на пол, потянула его за собой. Он смотрел ей в глаза, чувствовал, как она направляет его, но не туда, не туда, где обычно. Казалось, ничего не получится, но вдруг он оказался внутри.
- Давай, - сказала она. - Давай до конца. Вооот. Вот так.
И резервуары были полны. И трубы были под напряжением. А за окном шел снег и близились новогодние праздники.