Все изменилось за две недели…
Мои симпатии были всецело на стороне белых,
на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением.
М.А.Булгаков
Михаилу Афанасьевичу было отчего прийти в недоумение, да и не ему одному. К середине октября 1919 года казалось, что Гражданская война в России подходит к концу, и победили в ней белые.
Вооруженные силы Юга России наступали на Москву и уже взяли Орел. Северо-Западная армия разгромила многократно превосходящие силы большевиков под Петроградом, заняла Царское село и вышла на Пулковские высоты. Даже на самом сложном для белых Восточном фронте, после летних неудач, в сентябре удалось отбросить красных на 150-200 км и закрепиться вдоль реки Тобол, около 800 км западнее белой столицы - Омска. (Кстати, в ходе сентябрьских боев, в результате отважной и умело проведенной операции, был ликвидирован всем известный по знаменитому фильму и множеству анекдотов В.И.Чапаев). Было и несколько других фронтов, из которых самый крупный и опасный польский.
Несмотря на огромную численность красной армии, ее боеспособность была крайне низкой. Желающих получать солдатский паек хватало, а вот проливать свою кровь за Ленина и Троцкого они не собирались. Поэтому победы белых над превосходившими их по численности в 10-15 раз красными войсками были заурядным явлением. Мобилизованные красноармейцы разбегались целыми полками, многие тут же переходили на службу в белые армии. Большевицкие вожди запасались золотом, валютой и паспортами зарубежных стран.
И вдруг за следующие две недели ситуация изменилась диаметрально. У красных внезапно появилось достаточно боеспособных сил, чтобы перейти в наступление на всех трех ключевых фронтах одновременно (!). К концу октября белые всюду были разбиты и отступали, как оказалось, необратимо.
14 октября белый фронт на Тоболе был прорван, ровно через месяц пал Омск. В это же самое время, 15-27 октября, было остановлено наступление Деникина на южном направлении. При этом в разгар ожесточенных боев, которые решали судьбу Москвы, красные еще и перебрасывали в Петроград крупные подкрепления, которые сумели переломить ход сражения за город буквально накануне его падения. (20 октября мировые информационные агентства сообщили о падении красного Петрограда, а генерал А.П.Родзянко отказался смотреть в бинокль на купол Исаакия, сказав, что завтра сам будет гулять по Невскому).
Таким образом, в критический момент Гражданской войны красные вместо того, чтобы сосредоточить все силы на решающем участке, разделили их между тремя основными направлениями, не считая второстепенных, и везде добились успеха.
Можно ли объяснить это тонким расчетом или просто удачей? Дескать, терять все равно было нечего, рискнули - и выиграли. Но нет, у стратегии есть свои законы. Противника всегда легче бить по частям, а для этого нужно свои силы собирать в кулак на направлении главного удара. Разделив войска, мы не приобретаем дополнительные «лотерейные билеты» с шансами на победу. Ровно наоборот, тем самым мы повышаем шансы на то, что они, ослабленные, везде потерпят поражение.
Для того, чтобы во время боев на московском направлении не стягивать туда все, что можно, а снимать оттуда войска и отправлять их в Петроград, да еще и начать решительное наступление на востоке, и при этом одновременно победить на всех фронтах, мало смелости или везения. Нужно располагать большими реальными силами. Не числящимися в списках потенциальными дезертирами, а надежными частями, способными выстоять в бою и победить ударные отряды белых, обладающие огромным боевым опытом и воодушевленные победами. Причем в условиях постоянных поражений и массового дезертирства нужна еще и железобетонная уверенность в том, что войска действительно надежны, и что их с запасом хватит при любых неприятных сюрпризах. До октября 1919 года у красных этого не было - а потом откуда-то появилось.
Существует море литературы, в которой подробно разбираются ход Гражданской войны и причины победы красных как в конкретных сражениях, так и в войне в целом. Если читать внимательно и сопоставлять происходившие события, складывается впечатление, что к осени 1919 года «союзники» окончательно сделали выбор в пользу красных. С точки зрения их интересов большевики казались более подходящей российской властью - слабой и непопулярной, готовой на уступки, на отделение окраин, становящихся сферами влияния «великих держав», да к тому же проводящей безумную внутреннюю политику, которая вела к разорению, дестабилизации и дальнейшему ослаблению страны.
Вряд ли случайно, что красные сумели обойти армию Юденича под Петроградом по морскому побережью, которое, как предполагалось, было надежно прикрыто союзной эстонской армией и английским флотом. А немного позднее, во время отступления белых, на льду пограничной Наровы они оказались под перекрестным огнем красных и эстонских пулеметов. Латышское правительство отказалось пропустить на большевицкий фронт Западную армию Бермондта-Авалова, и в октябре 1919 года ей пришлось вместо Петрограда штурмовать Ригу, под огнем не красных орудий, а английской морской артиллерии. Польская армия, несмотря на большой перевес в численности и вооружении, как раз в октябре 1919 года любезно остановила свое наступление, чтобы не отвлекать большевиков от борьбы против белых. Все эти звенья выстраиваются в одну цепь, и говорят о том, что соответствующие принципиальные решения были приняты главным центром тогдашней мировой политики - Антантой, и главной из ее держав - Великобританией.
То, что «союзники» и их сателлиты перестали поддерживать белых, объясняет в событиях осени 1919 года многое, но не все. Откуда-то ведь еще и появились у большевиков боеспособные войска, способные выдержать и отразить наступательный порыв белых армий. Известно, что ключевую роль в победе красных сыграли «воины-интернационалисты», то есть иностранные солдаты, сражавшиеся на стороне большевиков. По данным Советской исторической энциклопедии их общее количество составляло около 300 тысяч человек.
Например, на восточном фронте, в боях против Колчака, более 30% красных войск составляли венгры. Во время наступления Деникина на Москву решающий удар по его армиям нанесли латышские и эстонские части. Те же вездесущие латыши помогли отстоять против Юденича красный Петроград.
Активное участие венгров понять несложно. В России находилось около 2 млн. австро-венгерских пленных, четверть из них составляли венгры. Враждебность к русским у них традиционная с 1849 года. Ничего странного нет в том, что когда они оказались в гуще Гражданской войны, за тысячи километров от Венгрии, среди них нашлось несколько десятков тысяч готовых повоевать бойцов.
А вот громадная роль, которую сыграли в нашей Гражданской войне эстонцы и латыши, довольно удивительна. В период 1918-1920 годов, единственный раз за всю историю латышского и эстонского народов, их сыновья продемонстрировали исключительно высокие боевые качества, а также поразительную многочисленность на полях сражений. Вместе взятых латышей и эстонцев в те времена насчитывалось около 2 млн. душ, включая стариков, женщин и детей. При этом в красной армии сражалось до 80 тысяч латышей и как минимум тысяч 20 эстонцев. В рядах белых армий тоже было до 10 тысяч латышских стрелков, хотя там они, как ни странно, не проявили таких выдающихся боевых качеств, как красные латыши. Сами Латвия и Эстония тоже не обезлюдели: против Бермондта-Авалова в октябре 1919 года они выставили 50-70 тысяч бойцов. Еще около 20 тысяч эстонцев участвовали в наступлении Северо-Западной армии на Петроград (и пропустили красных на ее фланг). Плюс надо учитывать, что немалое число латышей и эстонцев еще ранее было призвано в царскую армию и погибло или было ранено во время Первой мировой войны. В одной только Митавской операции в январе 1917 года потери латышских стрелков приближались к 10 тыс. человек.
Итого получается, что в эпоху Первой мировой и Гражданской войны в России маленькие Латвия и Эстония сумели выставить в общей сложности более 200 тысяч бойцов. Это один из самых высоких показателей мобилизации среди всех воевавших стран. Мало того, латыши и эстонцы, воевавшие на стороне большевиков, несмотря на многочисленность, продемонстрировали отнюдь не среднестатистические для массы призывников боевые качества. Они сплошь оказались первоклассными бойцами, неоднократно спасавшими положение, отличавшимися высокой, поразительной для того времени и тех условий, дисциплиной. Разве не странно, что эти народы веками скрывали свои выдающиеся военные таланты, проявили их один-единственный раз в течение буквально пары лет, причем только в одной из армий, в которых сражались, а потом снова вернулись к прежней сонной, сугубо мирной жизни?
Мы сильно рискуем, вступая на зыбкую почву предположений. Но в свете этих фактов кажется очень интересной версия В.Карабанова и С.Цветкова, что под видом латышских (добавим от себя - и эстонских) стрелков в Гражданской войне на стороне большевиков могли участвовать до 200 тыс. военнослужащих регулярной германской армии. Безусловно, после поражения Германии в мировой войне это могло происходить только с ведома и согласия Англии и Франции.
Но независимо от истинности этой версии, сам по себе тот коренной перелом в Гражданской войне, который произошел всего лишь за две недели октября 1919 года на всех основных фронтах одновременно, заслуживает самого пристального внимания, требует тщательного изучения причин и обстоятельств тех событий.