Оливер Сакс, "Музыкофилия", глава 6-2, перевод на русский
Глава 6-2. Музыкальные галлюцинации.
Другие, немузыкальные звуки могут влиять на содержание музыкальных галлюцинаций: «всякий раз, когда я стригу газон, например, в голове моей начинает играть мотив который, как я понял, возникает только тогда, когда работает газонокосилка… и для меня очевидно, что гул газонокосилки заставляет мой мозг выбрать именно эту композицию». Иногда же, прочитав название песни, Гордон тут же начинает слышать ее в своей голове.
В другом письме он написал: «мой мозг создает мелодии, которые часами настойчиво мучают мое сознание, даже в те моменты, когда я играю на скрипке». Это признание заинтриговало меня, оно было ярким примером того, как два разных процесса - сознательная игра на музыкальном инструменте и автономная музыкальная галлюцинация - могут происходить одновременно. Тот факт, что Гордон мог продолжать играть и даже выступать, несмотря на галлюцинации, не может не вызывать восхищения - это триумф воли и концентрации. Причем играл он так хорошо, что, по его собственному признанию его жена-виолончелистка даже не заметила, что у него есть какие-то проблемы"Возможно, - писал он, - галлюцинации стихают, если я концентрируюсь на том, что играю в настоящий момент". Но в другой менее напряженной ситуации, например, при посещении концерта, музыка в его голове играла так же громко, как настоящая. «После этого я перестал посещать концерты».
Как и некоторые другие мои пациенты, он обнаружил, что хотя и не в силах остановить музыкальные галлюцинации, он часто может изменить их:
«Я могу изменить музыку усилием воли, просто подумав о другой композиции, после чего в течение нескольких секунд в голове моей заиграют сразу несколько мелодий, а потом одна из них, та, о которой я подумал, вытеснит все остальные».
Это галлюцинаторное исполнение, заметил он, всегда идеально по точности и чистоте звука, в нем не бывает тех искажений, которые создают мои собственные уши».*
(*Одна из моих пациенток в доме престарелых, Маргарет Х., несколько лет страдала от проблем со слухом - тяжёлая степень глухоты правого уха и умеренная степень глухоты левого, обе прогрессирующие. Ее жалобы, тем не менее, были связаны не столько с потерей слуха сколько с " ректрутментом" - преувеличенной и аномальной чувствительности к звукам. Она жаловалась на неприятный акцент, который делает некоторые голоса почти невыносимыми». Годом позже она рассказала мне: "Я хожу в церковь, но звуки органа и пение становятся все громче и громче в моей голове, они нарастают как снежный ком, и в какой-то момент становятся нестерпимыми".
Она начала носить беруши; от слухового аппарата она отказалась, чувствуя, что он только усилит неприятные ощущения и искажения звуков. Маргарет Х. никогда не страдала от музыкальных галлюцинаций, и вдруг однажды, через пять лет после описанных событий, она проснулась и услышала голос, поющий припев песни “My Darling Clementine” снова и снова и снова. «Это была милая, мягкая мелодия, которая потом вдруг взвилась, стала громкой, джазовой, шумной, и совсем не нежной Поначалу она мне даже нравилась, но потом стала грубой и растеряла мелодичность». В течение следующих двух дней она была уверена, что отец О’Брайан, пациент в палате по соседству, постоянно слушает старую запись Фрэнка Синатры.
Галлюцинации миссис Х. по своим свойствам были похожи на ее ранние слуховые расстройства - возрастающая интенсивность, искажения, дискомфорт. И в этом смысле она не похожа на Гордона Б. и других людей, чьи случаи я уже описал, ведь в их галлюцинациях не было искажений (хотя они и могли слышать искажения при прослушивании реальной музыки)*
Пытаясь объяснить свои галлюцинации, Гордон писал, что перед концертами он замечал за собой, что мысленно повторяет те пассажи, которые только что проработал, на случай, если ему удастся найти более удобную аппликатуру или улучшить смычковую технику, и эти различные варианты воображаемого исполнения могли вызвать музыку, звучащую снова и снова в его голове. И теперь он задавался вопросом: могли ли эти навязчивые мысленные репетиции стать причиной галлюцинаций. Но он чувствовал, что между его воображаемыми репетициями и музыкальными галлюцинациями есть принципиальная разница.
Гордон консультировался у нескольких неврологов Его обследовали с помощью магнитно-резонансной и компьютерной томографии, а также провели круглосуточный мониторинг ЭЭГ, но результаты этих обследований оказались в норме. От галлюцинаций его не избавили ни слуховой аппарат (хотя он сильно улучшил его слух), ни акупунктура, ни лекарства, включая Клоназепам, Рисперидон и Стелазин. Его музыкальные галлюцинации все так же не давали ему спать по ночам
«У вас есть какие-нибудь идеи?» - спросил он у меня в одном из писем. Я предложил ему поговорить со своим лечащим врачом насчет Кветиапина, лекарства, которое помогло некоторым пациентам. И через несколько дней он написал мне письмо, в котором был очень взволнован:
Я хочу, чтобы вы знали: на четвертую ночь после того, как я стал принимать лекарство, примерно в три утра, я пролежал в постели уже два часа без всякой музыки в голове! Это было невероятно - это первый за четыре года прорыв. Хотя музыка и вернулась на следующий день, в целом она звучала более сдержанно. Это вселяет надежду.
Через год Гордон написал мне, что до сих пор принимает небольшие дозы Кветиапина перед тем, как лечь в постель; громкость музыкальных галлюцинаций снижается, и он может спать. Он не принимает Кветиапин днем - лекарство лекарство вызывает сонливость - и при этом он продолжает практиковаться на скрипке несмотря на галлюцинации. "Полагаю, - заключил он, - теперь можно сказать, что я научился жить с ними".
Большинство моих пациентов и корреспондентов с музыкальными галлюцинациями страдают от глухоты, во многих случаях достигшей тяжелой степени. Многие, но не все, так же переживают что-то вроде «шума у ушах» - урчание, шипение или другие формы тинитуса, или, или же парадоксальный феномен рекрутмента - ненормальную и часто неприятную громкость некоторых голосов или звуков. Иногда сторонние факторы, - например, болезнь, хирургическая операция или дальнейшее ослабление слуха, - будто бы подталкивают человека за некую черту, за которой начинаются галлюцинации.
Примерно пятая часть моих корреспондентов не имеет значительных проблем со слухом - и только два процента из тех, кто страдает от потери слуха, переживают музыкальные галлюцинации (но, учитывая количество пожилых людей с прогрессирующей глухотой, это значит, что, потенциально, сотни тысяч людей находятся в зоне риска и могут страдать от музыкальных галлюцинаций). Большая часть моих корреспондентов - люди пожилого возраста, и есть значительное пересечение между двумя группами - между пожилыми и слабослышащими. То есть в то время как ни возраст ни потеря слуха сами по себе не являются причиной слуховых галлюцинаций стареющий мозг вкупе с нарушениями слуха или с другими факторами может подтолкнуть неустойчивый баланс возбуждения и торможения к патологической активности систем мозга, отвечающих за слух и восприятие музыки.
Некоторые из моих корреспондентов и пациентов, однако, не являются ни пожилыми ни слабослышащими; одним из них, к примеру, был девятилетний мальчик.
Существует очень мало задокументированных случаев музыкальных галлюцинаций у детей - хотя и не ясно, является ли эта статистика показателем редкости такого рода галлюцинаций или все же проблема в том, что дети не способны или не хотят говорить о них.
Но у Майкла Б. несомненно были музыкальные галлюцинации. Его родители сообщили, что это были постоянные, «безжалостные мелодии, с утра до ночи... песня за песней. Когда он устает или нервничает, музыка становится еще громче и начинает искажаться». Впервые Майкл пожаловался, когда ему было семь, он сказал: «Я слышу музыку в голове. … Надо посмотреть, включено ли радио». Но скорее всего впервые он испытал эти ощущения даже в более раннем возрасте, в пять лет, во время поездки в машине он иногда начинал кричать, и закрывал уши, умоляя выключить радио - хотя оно не было включено.
Майкл не мог избавиться от своих музыкальных галлюцинаций, хотя он мог подавить или заменить их до некоторой степени, слушая или играя знакомую музыку, или используя генератор белого шума, особенно ночью. Но стоило ему проснуться утром, говорил он, музыка снова включалась. Она могла стать невыносимо громкой, когда он чувствовал, что на него давят - он мог закричать и в такие моменты впадал, по выражению его матери, в некую «акустическую агонию». Он кричал: «Вытащите это из моей головы! Вытащите!» (Это напомнило мне историю, на которую ссылается Роберт Журден, о детстве Чайковского. В ней рассказывается, что однажды его застали плачущим в своей постели. Он говорил: "Эта музыка! Она здесь, у меня в голове. Спасите меня от нее!" - плакал он). Для Майкла никогда не было «каникул от музыки», подчеркнула его мать. «Он не способен насладиться красотой тихого заката, прогулкой в тихом лесу, спокойно поразмышлять, или почитать книгу без того, чтобы на заднем плане не играли какие-то музыканты».
Но недавно он начал принимать лекарства, чтобы снизить возбудимость коры головного мозга, и специфически ту её область, что отвечает за восприятие музыки; и медикаменты дали некоторый результат, хотя музыка до сих пор остается навязчивой. Его мать недавно написала мне: «Прошлым вечером Майкл был счастлив, потому что его внутренняя музыка замолчала на пятнадцать секунд. Такого раньше никогда не бывало».*
(* Три года спустя мать Майкла снова написала мне: «Майклу сейчас двенадцать, он в седьмом классе и он продолжает слышать непрерывную музыку. Мне кажется, теперь он лучше справляется с этим. Только когда у него в школе возникает стрессовая ситуация, тогда у него появляется мигрень, и музыка в таких случаях становится очень громкой и начинает перемешиваться в его голове, как если бы кто-то крутил ручку радиоприемника, пытаясь сменить станцию. К счастью в этом году такое происходит все реже и реже. И вот что интересно: когда Майкл слышит музыку его мозг автоматически записывает ее, и после этого он может вспомнить и сыграть мелодию даже годы спустя, так, словно только что ее услышал. Он любит сочинять собственную музыку, у него идеальный слух.*)
Помимо тех людей, кто терпит муки от громких и навязчивых галлюцинаций, есть и другие, у которых мелодии в голове звучат так мягко, и их так легко проигнорировать, что у человека даже мысли не возникнет о том, что это требует лечения. Именно так произошло с Джозефом Д., 84-летним врачом-ортопедом на пенсии. Он страдал умеренной степенью глухоты и несколько лет назад бросил попытки сыграть что-то на своём "Стейнвее", потому что звуки инструмента приобретали какой-то «жестяной» оттенок, если он играл с включенным слуховым аппаратом; если же он выключал аппарат, музыка казалась ему «размытой». Кроме того, его прогрессирующая глухота вынуждала его «долбить» по клавишам пианино - «Моя жена орала на меня: «ты сломаешь инструмент!»
Тинитус («похожий на струю пара, вырывающуюся из радиатора») появился за два года до того, как он впервые попал ко мне на прием; вслед за шипением последовал низкий жужжащий звук ("я думал, это холодильник или что-то ещё на кухне"). Примерно через год он начал слышать «набор нот в восходящем или нисходящем порядке, маленькие трели и другие орнаменты из двух или трёх нот». Они возникали внезапно, вертелись в голове часами и затем так же внезапно исчезали. Потом, спустя пару недель, он услышал музыкальные отрывки (которые он опознал, как темы из концерта для скрипки Бетховена) повторяющиеся снова и снова. Он никогда не слышал всего произведения целиком, только мешанину из разных тем. Он не мог определить, что именно слышит - звуки пианино или оркестра - «это всего лишь мелодия», - говорил он. Он не мог подавить мелодию силой воли, и всё же она была довольно слаба, её было несложно игнорировать и звуки извне легко заглушали её; и она исчезала совсем в те моменты, когда он был сосредоточен на физической или умственной работе. Доктор Д. был поражен тем фактом, что, хотя его восприятие реальной музыки было искажено или размыто из-за прогрессирующей глухоты его галлюцинации, тем не менее, были яркие, живые и чистые (однажды он решил проверить это и напел на магнитофон то, что звучало в его голове, а затем сравнил запись с оригинальным произведением - они точно совпали по нотам и темпу).
Напевание само по себе способно вызвать в его сознании нечто вроде эхо, повторения. Я спросил его, получал ли он когда-нибудь удовольствие от своих музыкальных галлюцинаций, и в ответ услышал твердое «Нет!»
Доктор Д. просто привык к своим галлюцинациям, ведь они были довольно слабые. «Поначалу я думал, что разваливаюсь на части, - сказал он, - но теперь я воспринимаю это как багаж. Чем старше ты становишься, тем больше багажа». Тем не менее, он был рад, что его «багажом» оказались эти сравнительно мягкие галлюцинации.
Спустя несколько лет я общался с группой из примерно двадцати студентов колледжа и поинтересовался у них, испытывали ли они когда-нибудь музыкальные галлюцинации; я был поражен, когда трое из них ответили «да». Двое рассказали мне очень схожие истории: во время спортивной игры они пережили краткую потерю сознания, и, приходя в себя «слышали музыку» в течение минуты или двух - музыку, которая, как им казалось, имела внешний источник, возможно, доносилась из системы оповещения или из радио. Третий студент рассказал мне, как он потерял сознание пережил судорожный припадок во время боя карате, когда его соперник в захвате слишком сильно сжал ему горло. После этого он в течение пары минут слышал «приятную музыку», которая тоже, казалось, имела внешний источник.
Некоторые из тех, с кем я веду переписку, сообщали мне, что музыкальные галлюцинации посещают их лишь в те моменты, когда они находятся в какой-то конкретной позиции, обычно - когда лежат. Один из них - девяностолетний старик, "здоровый и с превосходной памятью", как описал его лечащий врач. На праздновании его девяностолетия гости запели "С днем рожденья тебя" (пели на английском, хотя все они были немцами). С того дня он стал слышать эту песню в своей голове, но только в том случае, если принимал лежачее положение. Песня длилась три-четыре минуты, на некоторое время смолкала, а затем начиналась снова. Он не мог ни остановить ее не заставить играть силой воли, и она никогда не играла в его голове, если он находился в другом положении - сидел или стоял. Его лечащий врач поражался: определённые изменения на ЭЭГ в правой височной доле мозга отмечались только тогда, когда пациент находился в лежачем положении.
33-х летний мужчина так же слышал музыкальные галлюцинации исключительно в лежачем положении: «Само это движение - когда я ложусь в кровать - оно словно запускает какой-то механизм, и в следующую долю секунды появляется музыка… Но если я пытаюсь встать или даже сесть, или просто слегка поднимаю голову, музыка исчезает». Его галлюцинации - это всегда песни, иногда их исполняет один голос, иногда - целый хор; он называет их - «мое маленькое радио». Этот мужчина писал мне, что слышал о случае с Шостаковичем, но в отличие от композитора, у него в голове нет металлических осколков.*
(*В 1983 году Донал Хенаган опубликовал в «Нью-Йорк таймс» статью о травме мозга Шостаковича. Хотя никаких доказательств его теории не существует, Хенаган отметил, что, по слухам, композитор был ранен немецкой шрапнелью во время осады Ленинграда, и что спустя несколько лет рентген показал наличие металлического осколка в слуховой зоне его мозга.
Хенаган рассказывает, что Шостакович не хотел, чтобы кусок металла извлекли, и это неудивительно: с тех пор, как осколок попал в мозг композитора, каждый раз, стоило ему наклонить голову, он слышал музыку. Сознание его было наполнено мелодиями - каждый раз новыми - и он использовал их, чтобы сочинять. Стоило ему поднять голову, музыка тут же замолкала.)
Инсульт, транзиторная ишемическая атака, аневризма сосудов головного мозга или пороки развития - все эти факторы могут привести к возникновению музыкальных галлюцинаций, но если эта патология ослабевает или излечивается, то и галлюцинации такого рода, как правило, исчезают. Однако большинство музыкальных галлюцинаций очень устойчивы, хотя с годами могут слегка утихнуть.*
(* Знакомый невролог, доктор Джон Карлсон, рассказал мне однажды о своей пациентке, П.С., которая слышала очень четкие музыкальные галлюцинаций после того, как пережила инсульт височной доли. Миссис С., сейчас ей уже за девяносто, одаренный музыкант, она написала более шестисот симфонических поэм и множество церковных песнопений, и она даже вела дневник, в котором фиксировала свои странные состояния. Больше двух недель она была уверена, что музыка доносится из соседней квартиры, что сосед включил магнитофон на полную громкость и слушает его часами, без конца. И лишь потом она осознала, что это не так:
17 марта - мы с Кевином стояли в коридоре, и я сказала: «Зачем Тереза все время играет одни и те же песни? Меня это беспокоит. Честно говоря, это просто сводит меня с ума». «Я ничего не слышу», - сказал Кевин, и я подумала: «неужели у него все так плохо со слухом?»
19 марта - Я наконец-то позвонила Терезе. Она НЕ слушает музыку, и я не знаю, откуда эта музыка доносится.
23 марта - Эта музыка медленно сводит меня с ума… я не могу уснуть… сейчас я слышу песни "Тихая ночь", "В яслях", "Маленькая церковь" и снова "Солнце моей души" Рождество в марте??
Каждая песня имеет идеальное звучание и ритм, и пока одна из них не закончится, другая не начинается. В чем проблема? Это мои УШИ? Или РАЗУМ?
В апреле, миссис С. обратилась к доктору Карлсону и прошла неврологическое обследование, включавшее в себя МРТ и ЭЭГ. МРТ показало, что она пережила инсульты в обеих височных долях мозга (инсульт в правой доле был сильнее и произошел сравнительно недавно). Ее музыкальные галлюцинации значительно ослабились через три-четыре месяца, хотя даже спустя два года она все еще иногда слышала их.*)
Причиной кратковременных музыкальных галлюцинации может стать целый ряд медицинских препаратов (некоторые из них оказывают действие только на ухо, например, аспирин или квинин, другие - на центральную нервную систему, напрмер, Пропранолол и Имипрамин) а так нарушения обмена веществ, эпилептические состояния и мигрени.*
(* В своем автобиографическом романе «Испытание Гилберта Пинфолда» Ивлин Во описывает токсический бред, или психоз, вызванный большими дозами хлоралгидрата, смешанного с алкоголем и опиатами. Пинфолд принимает все это, чтобы успокоить нервы, находясь в круизе, и у него начинаются галлюцинации - он слышит шумы, голоса и, в особенности, музыку.*)
В большинстве случаев симптоматика музыкальных галлюцинаций появляется внезапно; потом их репертуар расширяется, мелодии становятся громче, интенсивней, настойчивей - и далее они могут продолжаться даже если врачам удается найти и устранить предрасполагающий фактор. Галлюцинации становятся автономными, само-стимулируемыми и само-воспроизводимыми. В таких случаях почти невозможно остановить или подавить их, хотя некоторым людям иногда удается силой воли менять мелодии в их внутреннем «музыкальном автомате», при условии, что песни эти имеют похожий ритм, мелодию или тему. Наряду с прилипчивостью и упрямством, галлюцинации обладают потрясающей восприимчивостью к усвоению новых музыкальных композиций, - что бы ни услышал человек, это тут же становится частью его галлюцинации. Такая способность к мгновенному воспроизведению очень похожа на то, как наш мозг реагирует на песни-паразиты но восприятие музыкальных галлюцинаций не просто воображаемое, а часто физически ощутимое, будто человек слышит "реальную" музыку.
Эти свойства - мгновенная вспышка, возбуждение и бесконечно повторяющееся самовоспроизведение - являются характеристиками эпилептических припадков (хотя так же похожие физиологические свойства имеет мигрень и синдром Туретта).
(*Врачи викторианской эпохи использовали яркий термин «мозговые штормы» для описания не только эпилепсии, но и о мигренях, галлюцинациях, нервных тиках, ночных кошмарах, маниях и всех видах возбужденных состояний. (Гоуэрс называл эти и прочие «гиперфизиологические» состояния "пограничными зонами" эпилепсии).
Они предполагают некоторые формы устойчивых, неподавляемых электрических возбуждений в в нейронных сетях мозга, отвечающих за восприятие музыки. Наверное, не случайно, что такие лекарства как габапентин (изначально созданный как антиэпилептическое средство) иногда помогают при лечении пациентов с музыкальными галлюцинациями..
Многие виды галлюцинаций, включая музыкальные, могут возникать в тех случаях, когда чувства и системы восприятия в мозгу не имеют достаточной стимуляции. Обстоятельства должны быть экстремальными - подобные сенсорные депривации редко случаются в обычной жизни, но они могут возникнуть, если, скажем, человек на несколько дней погрузится в полную тишину и молчание. Дэвид Оппенгайм, профессиональный кларнетист и декан университета, написал мне в 1988 году. Ему было 66, и у него были некоторые проблемы с восприятием звуков на высоких частотах. Несколько лет назад, писал он, он провел неделю в монастыре, глубоко в лесу где он принимал участие в буддистской практике "сэссин", которая включала глубокие медитации по девять и более часов в день. Через два-три дня он начал слышать слабую музыку, он решил, что это просто туристы поют песни где-то в отдаленном лагере. В следующем году он вернулся и снова услышал отдаленное пение, но вскоре музыка стала громче и разборчивей. «На этой высоте музыка довольно громкая, - писал он. - По характеру это оркестровое произведение, постоянно повторяющееся. Это всегда медленные пассажи из Дворжака и Вагнера… эта музыка совершенно не дает мне медитировать».
Я могу проиграть в голове музыку Дворжака, Вагнера, кого угодно, когда я не медитирую, но я не "слышу" её так, будто она звучит извне… но вот во время "сэссина" я слышу её.
Навязчивое повторение одного и того же репертуара, снова и снова, день за днем… «Внутреннего» музыканта невозможно остановить но им можно управлять… мне удалось, например, выкинуть из головы «Хор Пилигримов» из оперы Вагнера «Тангайзер», я заменил его на медленную мелодию из моей любимой 25-й Симфонии Ля Мажор Моцарта, потому что обе композиции начинались с одинаковых интервалов.
Не все его галлюцинации состояли из знакомой музыки - некоторые из них он сам «сочинил»; но, добавил он, «я никогда не сочиняю музыку в повседневной жизни. Я использовал это слово, чтобы подчеркнуть, что хотя бы одна композиция в моей голове не была фрагментом музыки Дворжака или Вагнера, - это было что-то новое, то, что я каким-то образом выдумал». Я уже слышал нечто подобное от моих друзей. Джером Бранер рассказал мне, что когда он в одиночестве плыл под парусом через Атлантику, и выдавалось несколько спокойных дней, когда делать было особо нечего, иногда он «слышал», как классическая музыка «"постепенно разливается по всей воде".
Майкл Сандю, ботаник, тоже недавно написал мне о том, как впервые попробовал себя в роли мореплавателя:
«Мне было двадцать четыре года, я был членом команды, нас наняли, чтобы доставить парусное судно. Мы находились в море в общей сложности двадцать два дня. Это было очень скучно. За первые три дня я прочел все книги, которые взял с собой в плавание. Было совершенно нечем заняться - разве что смотреть на облака или дремать. День за днём полный штиль, так что мы запустили двигатель и бездельничали, двигаясь со скоростью в несколько узлов в час со спущенными парусами. Я лежал на палубе или на скамье в каюте, уставившись в плексигласовый иллюминатор. И вот, в течение этих долгих-долгих дней полнейшего безделья я испытал несколько музыкальных галлюцинаций.
Две из них начались с монотонных и неумолкаемых звуков, производимых двигателем судна. Еще - жужжание «холодилки» (маленького холодильника) и свистящий шум такелажных снастей на ветру. Каждый из этих звуков превратился в нескончаемое инструментальное соло. Превращение в музыку происходило так, что в итоге изначальные звуки и их источники как бы отходили на второй план, и я лежал там в состоянии летаргии долго-долго, просто слушая то, что казалось мне потрясающей и прекрасной музыкой.
Лишь насладившись каждой композицией в этом сновидческом состоянии, я понял где на самом деле находится источник шума. Звучание инструментов само по себе было довольно занимательно, потому что все это было не похоже на то, что я обычно слушаю ради удовольствия. Дребезжание "холодилки" звучало как виртуозное гитарное соло в стиле хэви-метал, натиск натянутых струн, усиленный "искажателем". Свист такелажных снастей на ветру принял форму высокогорных шотландских волынок с разноголосым гудением и необычной мелодичностью. Эти виды музыки были мне знакомы, но я бы никогда не стал слушать их намеренно.
Примерно в то же время я стал слышать голос отца, зовущий меня. Насколько я знаю, ни один из звуков не мог послужить причиной такой галлюцинации. (В какой-то момент я даже пережил визуальную галлюцинацию - я видел спинной плавник акулы, поднимающийся над поверхностью воды. Мои товарищи тут же убедили меня в том, что я неправ. Они стали смеяться надо мной. По их реакции я понял, что видеть акул в воде - это обычная реакция неопытного матроса на долгое путешествие).
***
Хотя Колман в 1984-м году писал конкретно о "Галлюцинациях в состоянии ясного сознания, связанных с локальными заболеваниями органов чувств…", как в широких кругах публики, так и среди врачей долгое время сохранялось мнение, будто "галлюцинации" означают психоз или серьёзное органическое расстройство мозга*
(*Обширное и всестороннее исследование слуховых галлюцинаций - как у психически здоровых людей, так и у шизофреников, - проведено Дэниелом Б.Смитом в его книге «Музы, сумасшедшие и пророки: переосмысление истории, науки и значение слуховых галлюцинаций («Muses, Madmen, and Prophets: Rethinking the History, Science, and Meaning of Auditory Hallucinations»*)
Читать дальше...
Другие, немузыкальные звуки могут влиять на содержание музыкальных галлюцинаций: «всякий раз, когда я стригу газон, например, в голове моей начинает играть мотив который, как я понял, возникает только тогда, когда работает газонокосилка… и для меня очевидно, что гул газонокосилки заставляет мой мозг выбрать именно эту композицию». Иногда же, прочитав название песни, Гордон тут же начинает слышать ее в своей голове.
В другом письме он написал: «мой мозг создает мелодии, которые часами настойчиво мучают мое сознание, даже в те моменты, когда я играю на скрипке». Это признание заинтриговало меня, оно было ярким примером того, как два разных процесса - сознательная игра на музыкальном инструменте и автономная музыкальная галлюцинация - могут происходить одновременно. Тот факт, что Гордон мог продолжать играть и даже выступать, несмотря на галлюцинации, не может не вызывать восхищения - это триумф воли и концентрации. Причем играл он так хорошо, что, по его собственному признанию его жена-виолончелистка даже не заметила, что у него есть какие-то проблемы"Возможно, - писал он, - галлюцинации стихают, если я концентрируюсь на том, что играю в настоящий момент". Но в другой менее напряженной ситуации, например, при посещении концерта, музыка в его голове играла так же громко, как настоящая. «После этого я перестал посещать концерты».
Как и некоторые другие мои пациенты, он обнаружил, что хотя и не в силах остановить музыкальные галлюцинации, он часто может изменить их:
«Я могу изменить музыку усилием воли, просто подумав о другой композиции, после чего в течение нескольких секунд в голове моей заиграют сразу несколько мелодий, а потом одна из них, та, о которой я подумал, вытеснит все остальные».
Это галлюцинаторное исполнение, заметил он, всегда идеально по точности и чистоте звука, в нем не бывает тех искажений, которые создают мои собственные уши».*
(*Одна из моих пациенток в доме престарелых, Маргарет Х., несколько лет страдала от проблем со слухом - тяжёлая степень глухоты правого уха и умеренная степень глухоты левого, обе прогрессирующие. Ее жалобы, тем не менее, были связаны не столько с потерей слуха сколько с " ректрутментом" - преувеличенной и аномальной чувствительности к звукам. Она жаловалась на неприятный акцент, который делает некоторые голоса почти невыносимыми». Годом позже она рассказала мне: "Я хожу в церковь, но звуки органа и пение становятся все громче и громче в моей голове, они нарастают как снежный ком, и в какой-то момент становятся нестерпимыми".
Она начала носить беруши; от слухового аппарата она отказалась, чувствуя, что он только усилит неприятные ощущения и искажения звуков. Маргарет Х. никогда не страдала от музыкальных галлюцинаций, и вдруг однажды, через пять лет после описанных событий, она проснулась и услышала голос, поющий припев песни “My Darling Clementine” снова и снова и снова. «Это была милая, мягкая мелодия, которая потом вдруг взвилась, стала громкой, джазовой, шумной, и совсем не нежной Поначалу она мне даже нравилась, но потом стала грубой и растеряла мелодичность». В течение следующих двух дней она была уверена, что отец О’Брайан, пациент в палате по соседству, постоянно слушает старую запись Фрэнка Синатры.
Галлюцинации миссис Х. по своим свойствам были похожи на ее ранние слуховые расстройства - возрастающая интенсивность, искажения, дискомфорт. И в этом смысле она не похожа на Гордона Б. и других людей, чьи случаи я уже описал, ведь в их галлюцинациях не было искажений (хотя они и могли слышать искажения при прослушивании реальной музыки)*
Пытаясь объяснить свои галлюцинации, Гордон писал, что перед концертами он замечал за собой, что мысленно повторяет те пассажи, которые только что проработал, на случай, если ему удастся найти более удобную аппликатуру или улучшить смычковую технику, и эти различные варианты воображаемого исполнения могли вызвать музыку, звучащую снова и снова в его голове. И теперь он задавался вопросом: могли ли эти навязчивые мысленные репетиции стать причиной галлюцинаций. Но он чувствовал, что между его воображаемыми репетициями и музыкальными галлюцинациями есть принципиальная разница.
Гордон консультировался у нескольких неврологов Его обследовали с помощью магнитно-резонансной и компьютерной томографии, а также провели круглосуточный мониторинг ЭЭГ, но результаты этих обследований оказались в норме. От галлюцинаций его не избавили ни слуховой аппарат (хотя он сильно улучшил его слух), ни акупунктура, ни лекарства, включая Клоназепам, Рисперидон и Стелазин. Его музыкальные галлюцинации все так же не давали ему спать по ночам
«У вас есть какие-нибудь идеи?» - спросил он у меня в одном из писем. Я предложил ему поговорить со своим лечащим врачом насчет Кветиапина, лекарства, которое помогло некоторым пациентам. И через несколько дней он написал мне письмо, в котором был очень взволнован:
Я хочу, чтобы вы знали: на четвертую ночь после того, как я стал принимать лекарство, примерно в три утра, я пролежал в постели уже два часа без всякой музыки в голове! Это было невероятно - это первый за четыре года прорыв. Хотя музыка и вернулась на следующий день, в целом она звучала более сдержанно. Это вселяет надежду.
Через год Гордон написал мне, что до сих пор принимает небольшие дозы Кветиапина перед тем, как лечь в постель; громкость музыкальных галлюцинаций снижается, и он может спать. Он не принимает Кветиапин днем - лекарство лекарство вызывает сонливость - и при этом он продолжает практиковаться на скрипке несмотря на галлюцинации. "Полагаю, - заключил он, - теперь можно сказать, что я научился жить с ними".
Большинство моих пациентов и корреспондентов с музыкальными галлюцинациями страдают от глухоты, во многих случаях достигшей тяжелой степени. Многие, но не все, так же переживают что-то вроде «шума у ушах» - урчание, шипение или другие формы тинитуса, или, или же парадоксальный феномен рекрутмента - ненормальную и часто неприятную громкость некоторых голосов или звуков. Иногда сторонние факторы, - например, болезнь, хирургическая операция или дальнейшее ослабление слуха, - будто бы подталкивают человека за некую черту, за которой начинаются галлюцинации.
Примерно пятая часть моих корреспондентов не имеет значительных проблем со слухом - и только два процента из тех, кто страдает от потери слуха, переживают музыкальные галлюцинации (но, учитывая количество пожилых людей с прогрессирующей глухотой, это значит, что, потенциально, сотни тысяч людей находятся в зоне риска и могут страдать от музыкальных галлюцинаций). Большая часть моих корреспондентов - люди пожилого возраста, и есть значительное пересечение между двумя группами - между пожилыми и слабослышащими. То есть в то время как ни возраст ни потеря слуха сами по себе не являются причиной слуховых галлюцинаций стареющий мозг вкупе с нарушениями слуха или с другими факторами может подтолкнуть неустойчивый баланс возбуждения и торможения к патологической активности систем мозга, отвечающих за слух и восприятие музыки.
Некоторые из моих корреспондентов и пациентов, однако, не являются ни пожилыми ни слабослышащими; одним из них, к примеру, был девятилетний мальчик.
Существует очень мало задокументированных случаев музыкальных галлюцинаций у детей - хотя и не ясно, является ли эта статистика показателем редкости такого рода галлюцинаций или все же проблема в том, что дети не способны или не хотят говорить о них.
Но у Майкла Б. несомненно были музыкальные галлюцинации. Его родители сообщили, что это были постоянные, «безжалостные мелодии, с утра до ночи... песня за песней. Когда он устает или нервничает, музыка становится еще громче и начинает искажаться». Впервые Майкл пожаловался, когда ему было семь, он сказал: «Я слышу музыку в голове. … Надо посмотреть, включено ли радио». Но скорее всего впервые он испытал эти ощущения даже в более раннем возрасте, в пять лет, во время поездки в машине он иногда начинал кричать, и закрывал уши, умоляя выключить радио - хотя оно не было включено.
Майкл не мог избавиться от своих музыкальных галлюцинаций, хотя он мог подавить или заменить их до некоторой степени, слушая или играя знакомую музыку, или используя генератор белого шума, особенно ночью. Но стоило ему проснуться утром, говорил он, музыка снова включалась. Она могла стать невыносимо громкой, когда он чувствовал, что на него давят - он мог закричать и в такие моменты впадал, по выражению его матери, в некую «акустическую агонию». Он кричал: «Вытащите это из моей головы! Вытащите!» (Это напомнило мне историю, на которую ссылается Роберт Журден, о детстве Чайковского. В ней рассказывается, что однажды его застали плачущим в своей постели. Он говорил: "Эта музыка! Она здесь, у меня в голове. Спасите меня от нее!" - плакал он). Для Майкла никогда не было «каникул от музыки», подчеркнула его мать. «Он не способен насладиться красотой тихого заката, прогулкой в тихом лесу, спокойно поразмышлять, или почитать книгу без того, чтобы на заднем плане не играли какие-то музыканты».
Но недавно он начал принимать лекарства, чтобы снизить возбудимость коры головного мозга, и специфически ту её область, что отвечает за восприятие музыки; и медикаменты дали некоторый результат, хотя музыка до сих пор остается навязчивой. Его мать недавно написала мне: «Прошлым вечером Майкл был счастлив, потому что его внутренняя музыка замолчала на пятнадцать секунд. Такого раньше никогда не бывало».*
(* Три года спустя мать Майкла снова написала мне: «Майклу сейчас двенадцать, он в седьмом классе и он продолжает слышать непрерывную музыку. Мне кажется, теперь он лучше справляется с этим. Только когда у него в школе возникает стрессовая ситуация, тогда у него появляется мигрень, и музыка в таких случаях становится очень громкой и начинает перемешиваться в его голове, как если бы кто-то крутил ручку радиоприемника, пытаясь сменить станцию. К счастью в этом году такое происходит все реже и реже. И вот что интересно: когда Майкл слышит музыку его мозг автоматически записывает ее, и после этого он может вспомнить и сыграть мелодию даже годы спустя, так, словно только что ее услышал. Он любит сочинять собственную музыку, у него идеальный слух.*)
Помимо тех людей, кто терпит муки от громких и навязчивых галлюцинаций, есть и другие, у которых мелодии в голове звучат так мягко, и их так легко проигнорировать, что у человека даже мысли не возникнет о том, что это требует лечения. Именно так произошло с Джозефом Д., 84-летним врачом-ортопедом на пенсии. Он страдал умеренной степенью глухоты и несколько лет назад бросил попытки сыграть что-то на своём "Стейнвее", потому что звуки инструмента приобретали какой-то «жестяной» оттенок, если он играл с включенным слуховым аппаратом; если же он выключал аппарат, музыка казалась ему «размытой». Кроме того, его прогрессирующая глухота вынуждала его «долбить» по клавишам пианино - «Моя жена орала на меня: «ты сломаешь инструмент!»
Тинитус («похожий на струю пара, вырывающуюся из радиатора») появился за два года до того, как он впервые попал ко мне на прием; вслед за шипением последовал низкий жужжащий звук ("я думал, это холодильник или что-то ещё на кухне"). Примерно через год он начал слышать «набор нот в восходящем или нисходящем порядке, маленькие трели и другие орнаменты из двух или трёх нот». Они возникали внезапно, вертелись в голове часами и затем так же внезапно исчезали. Потом, спустя пару недель, он услышал музыкальные отрывки (которые он опознал, как темы из концерта для скрипки Бетховена) повторяющиеся снова и снова. Он никогда не слышал всего произведения целиком, только мешанину из разных тем. Он не мог определить, что именно слышит - звуки пианино или оркестра - «это всего лишь мелодия», - говорил он. Он не мог подавить мелодию силой воли, и всё же она была довольно слаба, её было несложно игнорировать и звуки извне легко заглушали её; и она исчезала совсем в те моменты, когда он был сосредоточен на физической или умственной работе. Доктор Д. был поражен тем фактом, что, хотя его восприятие реальной музыки было искажено или размыто из-за прогрессирующей глухоты его галлюцинации, тем не менее, были яркие, живые и чистые (однажды он решил проверить это и напел на магнитофон то, что звучало в его голове, а затем сравнил запись с оригинальным произведением - они точно совпали по нотам и темпу).
Напевание само по себе способно вызвать в его сознании нечто вроде эхо, повторения. Я спросил его, получал ли он когда-нибудь удовольствие от своих музыкальных галлюцинаций, и в ответ услышал твердое «Нет!»
Доктор Д. просто привык к своим галлюцинациям, ведь они были довольно слабые. «Поначалу я думал, что разваливаюсь на части, - сказал он, - но теперь я воспринимаю это как багаж. Чем старше ты становишься, тем больше багажа». Тем не менее, он был рад, что его «багажом» оказались эти сравнительно мягкие галлюцинации.
Спустя несколько лет я общался с группой из примерно двадцати студентов колледжа и поинтересовался у них, испытывали ли они когда-нибудь музыкальные галлюцинации; я был поражен, когда трое из них ответили «да». Двое рассказали мне очень схожие истории: во время спортивной игры они пережили краткую потерю сознания, и, приходя в себя «слышали музыку» в течение минуты или двух - музыку, которая, как им казалось, имела внешний источник, возможно, доносилась из системы оповещения или из радио. Третий студент рассказал мне, как он потерял сознание пережил судорожный припадок во время боя карате, когда его соперник в захвате слишком сильно сжал ему горло. После этого он в течение пары минут слышал «приятную музыку», которая тоже, казалось, имела внешний источник.
Некоторые из тех, с кем я веду переписку, сообщали мне, что музыкальные галлюцинации посещают их лишь в те моменты, когда они находятся в какой-то конкретной позиции, обычно - когда лежат. Один из них - девяностолетний старик, "здоровый и с превосходной памятью", как описал его лечащий врач. На праздновании его девяностолетия гости запели "С днем рожденья тебя" (пели на английском, хотя все они были немцами). С того дня он стал слышать эту песню в своей голове, но только в том случае, если принимал лежачее положение. Песня длилась три-четыре минуты, на некоторое время смолкала, а затем начиналась снова. Он не мог ни остановить ее не заставить играть силой воли, и она никогда не играла в его голове, если он находился в другом положении - сидел или стоял. Его лечащий врач поражался: определённые изменения на ЭЭГ в правой височной доле мозга отмечались только тогда, когда пациент находился в лежачем положении.
33-х летний мужчина так же слышал музыкальные галлюцинации исключительно в лежачем положении: «Само это движение - когда я ложусь в кровать - оно словно запускает какой-то механизм, и в следующую долю секунды появляется музыка… Но если я пытаюсь встать или даже сесть, или просто слегка поднимаю голову, музыка исчезает». Его галлюцинации - это всегда песни, иногда их исполняет один голос, иногда - целый хор; он называет их - «мое маленькое радио». Этот мужчина писал мне, что слышал о случае с Шостаковичем, но в отличие от композитора, у него в голове нет металлических осколков.*
(*В 1983 году Донал Хенаган опубликовал в «Нью-Йорк таймс» статью о травме мозга Шостаковича. Хотя никаких доказательств его теории не существует, Хенаган отметил, что, по слухам, композитор был ранен немецкой шрапнелью во время осады Ленинграда, и что спустя несколько лет рентген показал наличие металлического осколка в слуховой зоне его мозга.
Хенаган рассказывает, что Шостакович не хотел, чтобы кусок металла извлекли, и это неудивительно: с тех пор, как осколок попал в мозг композитора, каждый раз, стоило ему наклонить голову, он слышал музыку. Сознание его было наполнено мелодиями - каждый раз новыми - и он использовал их, чтобы сочинять. Стоило ему поднять голову, музыка тут же замолкала.)
Инсульт, транзиторная ишемическая атака, аневризма сосудов головного мозга или пороки развития - все эти факторы могут привести к возникновению музыкальных галлюцинаций, но если эта патология ослабевает или излечивается, то и галлюцинации такого рода, как правило, исчезают. Однако большинство музыкальных галлюцинаций очень устойчивы, хотя с годами могут слегка утихнуть.*
(* Знакомый невролог, доктор Джон Карлсон, рассказал мне однажды о своей пациентке, П.С., которая слышала очень четкие музыкальные галлюцинаций после того, как пережила инсульт височной доли. Миссис С., сейчас ей уже за девяносто, одаренный музыкант, она написала более шестисот симфонических поэм и множество церковных песнопений, и она даже вела дневник, в котором фиксировала свои странные состояния. Больше двух недель она была уверена, что музыка доносится из соседней квартиры, что сосед включил магнитофон на полную громкость и слушает его часами, без конца. И лишь потом она осознала, что это не так:
17 марта - мы с Кевином стояли в коридоре, и я сказала: «Зачем Тереза все время играет одни и те же песни? Меня это беспокоит. Честно говоря, это просто сводит меня с ума». «Я ничего не слышу», - сказал Кевин, и я подумала: «неужели у него все так плохо со слухом?»
19 марта - Я наконец-то позвонила Терезе. Она НЕ слушает музыку, и я не знаю, откуда эта музыка доносится.
23 марта - Эта музыка медленно сводит меня с ума… я не могу уснуть… сейчас я слышу песни "Тихая ночь", "В яслях", "Маленькая церковь" и снова "Солнце моей души" Рождество в марте??
Каждая песня имеет идеальное звучание и ритм, и пока одна из них не закончится, другая не начинается. В чем проблема? Это мои УШИ? Или РАЗУМ?
В апреле, миссис С. обратилась к доктору Карлсону и прошла неврологическое обследование, включавшее в себя МРТ и ЭЭГ. МРТ показало, что она пережила инсульты в обеих височных долях мозга (инсульт в правой доле был сильнее и произошел сравнительно недавно). Ее музыкальные галлюцинации значительно ослабились через три-четыре месяца, хотя даже спустя два года она все еще иногда слышала их.*)
Причиной кратковременных музыкальных галлюцинации может стать целый ряд медицинских препаратов (некоторые из них оказывают действие только на ухо, например, аспирин или квинин, другие - на центральную нервную систему, напрмер, Пропранолол и Имипрамин) а так нарушения обмена веществ, эпилептические состояния и мигрени.*
(* В своем автобиографическом романе «Испытание Гилберта Пинфолда» Ивлин Во описывает токсический бред, или психоз, вызванный большими дозами хлоралгидрата, смешанного с алкоголем и опиатами. Пинфолд принимает все это, чтобы успокоить нервы, находясь в круизе, и у него начинаются галлюцинации - он слышит шумы, голоса и, в особенности, музыку.*)
В большинстве случаев симптоматика музыкальных галлюцинаций появляется внезапно; потом их репертуар расширяется, мелодии становятся громче, интенсивней, настойчивей - и далее они могут продолжаться даже если врачам удается найти и устранить предрасполагающий фактор. Галлюцинации становятся автономными, само-стимулируемыми и само-воспроизводимыми. В таких случаях почти невозможно остановить или подавить их, хотя некоторым людям иногда удается силой воли менять мелодии в их внутреннем «музыкальном автомате», при условии, что песни эти имеют похожий ритм, мелодию или тему. Наряду с прилипчивостью и упрямством, галлюцинации обладают потрясающей восприимчивостью к усвоению новых музыкальных композиций, - что бы ни услышал человек, это тут же становится частью его галлюцинации. Такая способность к мгновенному воспроизведению очень похожа на то, как наш мозг реагирует на песни-паразиты но восприятие музыкальных галлюцинаций не просто воображаемое, а часто физически ощутимое, будто человек слышит "реальную" музыку.
Эти свойства - мгновенная вспышка, возбуждение и бесконечно повторяющееся самовоспроизведение - являются характеристиками эпилептических припадков (хотя так же похожие физиологические свойства имеет мигрень и синдром Туретта).
(*Врачи викторианской эпохи использовали яркий термин «мозговые штормы» для описания не только эпилепсии, но и о мигренях, галлюцинациях, нервных тиках, ночных кошмарах, маниях и всех видах возбужденных состояний. (Гоуэрс называл эти и прочие «гиперфизиологические» состояния "пограничными зонами" эпилепсии).
Они предполагают некоторые формы устойчивых, неподавляемых электрических возбуждений в в нейронных сетях мозга, отвечающих за восприятие музыки. Наверное, не случайно, что такие лекарства как габапентин (изначально созданный как антиэпилептическое средство) иногда помогают при лечении пациентов с музыкальными галлюцинациями..
Многие виды галлюцинаций, включая музыкальные, могут возникать в тех случаях, когда чувства и системы восприятия в мозгу не имеют достаточной стимуляции. Обстоятельства должны быть экстремальными - подобные сенсорные депривации редко случаются в обычной жизни, но они могут возникнуть, если, скажем, человек на несколько дней погрузится в полную тишину и молчание. Дэвид Оппенгайм, профессиональный кларнетист и декан университета, написал мне в 1988 году. Ему было 66, и у него были некоторые проблемы с восприятием звуков на высоких частотах. Несколько лет назад, писал он, он провел неделю в монастыре, глубоко в лесу где он принимал участие в буддистской практике "сэссин", которая включала глубокие медитации по девять и более часов в день. Через два-три дня он начал слышать слабую музыку, он решил, что это просто туристы поют песни где-то в отдаленном лагере. В следующем году он вернулся и снова услышал отдаленное пение, но вскоре музыка стала громче и разборчивей. «На этой высоте музыка довольно громкая, - писал он. - По характеру это оркестровое произведение, постоянно повторяющееся. Это всегда медленные пассажи из Дворжака и Вагнера… эта музыка совершенно не дает мне медитировать».
Я могу проиграть в голове музыку Дворжака, Вагнера, кого угодно, когда я не медитирую, но я не "слышу" её так, будто она звучит извне… но вот во время "сэссина" я слышу её.
Навязчивое повторение одного и того же репертуара, снова и снова, день за днем… «Внутреннего» музыканта невозможно остановить но им можно управлять… мне удалось, например, выкинуть из головы «Хор Пилигримов» из оперы Вагнера «Тангайзер», я заменил его на медленную мелодию из моей любимой 25-й Симфонии Ля Мажор Моцарта, потому что обе композиции начинались с одинаковых интервалов.
Не все его галлюцинации состояли из знакомой музыки - некоторые из них он сам «сочинил»; но, добавил он, «я никогда не сочиняю музыку в повседневной жизни. Я использовал это слово, чтобы подчеркнуть, что хотя бы одна композиция в моей голове не была фрагментом музыки Дворжака или Вагнера, - это было что-то новое, то, что я каким-то образом выдумал». Я уже слышал нечто подобное от моих друзей. Джером Бранер рассказал мне, что когда он в одиночестве плыл под парусом через Атлантику, и выдавалось несколько спокойных дней, когда делать было особо нечего, иногда он «слышал», как классическая музыка «"постепенно разливается по всей воде".
Майкл Сандю, ботаник, тоже недавно написал мне о том, как впервые попробовал себя в роли мореплавателя:
«Мне было двадцать четыре года, я был членом команды, нас наняли, чтобы доставить парусное судно. Мы находились в море в общей сложности двадцать два дня. Это было очень скучно. За первые три дня я прочел все книги, которые взял с собой в плавание. Было совершенно нечем заняться - разве что смотреть на облака или дремать. День за днём полный штиль, так что мы запустили двигатель и бездельничали, двигаясь со скоростью в несколько узлов в час со спущенными парусами. Я лежал на палубе или на скамье в каюте, уставившись в плексигласовый иллюминатор. И вот, в течение этих долгих-долгих дней полнейшего безделья я испытал несколько музыкальных галлюцинаций.
Две из них начались с монотонных и неумолкаемых звуков, производимых двигателем судна. Еще - жужжание «холодилки» (маленького холодильника) и свистящий шум такелажных снастей на ветру. Каждый из этих звуков превратился в нескончаемое инструментальное соло. Превращение в музыку происходило так, что в итоге изначальные звуки и их источники как бы отходили на второй план, и я лежал там в состоянии летаргии долго-долго, просто слушая то, что казалось мне потрясающей и прекрасной музыкой.
Лишь насладившись каждой композицией в этом сновидческом состоянии, я понял где на самом деле находится источник шума. Звучание инструментов само по себе было довольно занимательно, потому что все это было не похоже на то, что я обычно слушаю ради удовольствия. Дребезжание "холодилки" звучало как виртуозное гитарное соло в стиле хэви-метал, натиск натянутых струн, усиленный "искажателем". Свист такелажных снастей на ветру принял форму высокогорных шотландских волынок с разноголосым гудением и необычной мелодичностью. Эти виды музыки были мне знакомы, но я бы никогда не стал слушать их намеренно.
Примерно в то же время я стал слышать голос отца, зовущий меня. Насколько я знаю, ни один из звуков не мог послужить причиной такой галлюцинации. (В какой-то момент я даже пережил визуальную галлюцинацию - я видел спинной плавник акулы, поднимающийся над поверхностью воды. Мои товарищи тут же убедили меня в том, что я неправ. Они стали смеяться надо мной. По их реакции я понял, что видеть акул в воде - это обычная реакция неопытного матроса на долгое путешествие).
***
Хотя Колман в 1984-м году писал конкретно о "Галлюцинациях в состоянии ясного сознания, связанных с локальными заболеваниями органов чувств…", как в широких кругах публики, так и среди врачей долгое время сохранялось мнение, будто "галлюцинации" означают психоз или серьёзное органическое расстройство мозга*
(*Обширное и всестороннее исследование слуховых галлюцинаций - как у психически здоровых людей, так и у шизофреников, - проведено Дэниелом Б.Смитом в его книге «Музы, сумасшедшие и пророки: переосмысление истории, науки и значение слуховых галлюцинаций («Muses, Madmen, and Prophets: Rethinking the History, Science, and Meaning of Auditory Hallucinations»*)
Читать дальше...