Грустные вести от Оливера Сакса
19 февраля 2015 года всемирно известный писатель/невролог Оливер Сакс опубликовал в журнале The New York Times письмо, в котором сообщил читателям, что его рак достиг стадии, на которой болезнь уже не поддается лечению.
Оливер Сакс - один из самых любимых моих писателей, до сих пор не могу поверить, что это его последнее письмо. И даже в нем он остается собой, смотрит в будущее с оптимизмом и благодарностью, несмотря на то, что это "будущее" в его случае измеряется не годами, а неделями, максимум - месяцами.
Письмо Оливера Сакса
"Еще месяц назад я чувствовал себя отлично, был крепок и здоров. В свой 81 год я до сих пор каждый день проплываю милю в бассейне. Но мое везение закончилось - несколько недель назад я узнал, что у меня множественные метастазы в печени. За девять лет до этого у меня обнаружили редкий вид опухоли, меланому глаза. Чтобы убрать ее, врачам пришлось прибегнуть к радио- и лазерной терапии. Лечение сделало меня слепым на левый глаз. Вероятность того, что меланома глаза даст метастазы, обычно не больше 2 процентов - и я оказался среди этих 2 процентов.
Я благодарен за то, что мне подарили девять лет здоровой и продуктивной жизни с момента первой постановки диагноза, но теперь я лицом к лицу со смертью. Раковые клетки сейчас занимают треть моей печени, и хотя развитие болезни можно замедлить, именно этот тип рака неизлечим.
Теперь я должен решить, как лучше прожить те месяцы, что остались в моем распоряжении. Моя жизнь должна быть богатой, глубокой и продуктивной настолько, насколько это возможно. И здесь меня вдохновляют слова одного из самых любимых моих философов, Дэвида Юма, который, в возрасте 65 лет, узнав, что смертельно болен, за один единственный апрельский день 1776 года написал свою краткую автобиографию. Он назвал ее «Моя жизнь».
«Я рассчитываю умереть быстро, - писал он, - мое расстройство не приносило мне сильных страданий; и что еще более странно, несмотря на серьезные изменения личности, я никогда не терял присутствия духа. Я с той же страстью буду учиться и общаться с близкими»
Мне повезло прожить больше 80 лет, это на 15 больше, чем было отведено Юму, и я прожил их очень плодотворно, в любви и в работе. За это время я опубликовал пять книг и дописал автобиографию (ее объем побольше, чем у Юма), которую напечатают этой весной; у меня есть еще несколько почти законченных книг.
Юм продолжал: «Я... человек кроткого нрава, командного духа, умеренных страстей, открытый, веселый, привязчивый и немного злопамятный».
В этом я не похож на Юма. Пусть в моей жизни было много любви и дружбы, и пусть у меня никогда на было настоящих врагов, я все же не могу сказать (и все, кто меня знает, подтвердят), что у меня кроткий нрав. Напротив, я человек неистового нрава, бешеного энтузиазма и огромных страстей.
И все же одна строчка из мемуаров Юма кажется мне очень верной: «Сложно быть более оторванным от жизни, чем я сейчас».
В последнее время я словно смотрю на свою жизнь с огромной высоты, как на ландшафт, с чувством глубокой связи между всеми частями этого ландшафта. Это не значит, что я перестал жить.
Напротив, сейчас я ощущаю жизнь особенно остро, и за то время, что мне осталось, я надеюсь еще сильнее укрепить отношения с друзьями, попрощаться с любимыми, продолжать писать и, если будут силы, путешествовать, чтобы достичь новых уровней понимания жизни.
Для этого мне нужны будут смелость, ясность и простое человеческое общение; я постараюсь укрепить все свои связи с миром. И, разумеется, выделю себе время для веселья (и даже для глупостей).
Я четко знаю, что буду делать, я вижу направление. У меня нет времени для неважных вещей. Я должен посвятить свои последние часы себе, своей работе и своим друзьям. Я откажусь от привычки смотреть Новости каждый вечер. И я не буду обращать внимания на политику или споры о глобальном потеплении.
Это не равнодушие, но отстраненность - я все еще очень беспокоюсь, когда думаю о проблемах на Ближнем Востоке, о глобальном потеплении, о растущем социальном неравенстве, но это больше не мое дело; все эти проблемы принадлежат будущему. Я радуюсь, когда встречаю молодых, одаренных людей - даже если речь идет о людях, которые проводили биопсию и ставили мне диагноз. Я думаю, будущее в хороших руках.
В последние 10 лет я все острее переживал каждую смерть кого-то из моих ровесников. Мое поколение уходит в прошлое, и каждая смерть одного из этих людей была для меня серьезным потрясением, как если бы от меня оторвали кусок. Когда мы умираем, мир лишается чего-то. Ведь всякий человек уникален и незаменим. Каждая смерть оставляет в мире дыры, которые нечем заполнить, ведь каждому человеку дано - генетически и неврологически - быть уникальным, найти свой путь, прожить свою жизнь и умереть своей смертью.
Я не буду притворяться, что не боюсь. Но мое главное чувство - это благодарность. Я любил и был любим; мне многое было дано и сам я что-то дал людям; я читал, путешествовал, думал, писал. Я общался с миром, общался так, как могут с ним общаться лишь писатели и читатели.
Но прежде всего я был разумным существом, мыслящим животным на этой прекрасной планете, и это была огромная часть для меня".
-----
Журнал The New York Times 19 февраля 2015 года
Оригинал здесь
Самые известные книги Оливера Сакса:
"Человек, который принял жену за шляпу"
"Музыкофилия"