Джек Керуак
8
Арабская девчушка уходит вместе со мной, я приглашаю ее посмотреть и послушать Реквием Моцарта в старой церкви Сен-Женмен-де-Пре, о котором я знаю со своего прошлого приезда, и еще увидев его афишу. Там полно народу, все забито, мы покупаем у входа билет и входим в без сомнения самое distingué [12] сегодня вечером собрание Парижа, как я уже говорил, на улице туманно, и под ее нежным горбатым носиком розовеют губки.
Я учу ее Христианству.
Чуть позже мы обнимаемся и она идет домой к родителям. Она хочет чтобы я отвез ее на море в Тунис, и я размышляю не буду ли там зарезан ревнивыми арабами на пляже среди красоток в бикини, и через неделю Бумедьен будет низложен, и к власти придет Бен Белла [13] , и из этого выйдет черт-те-какая заваруха, к тому же у меня уже нет денег и я не понимаю зачем ей это все: - На марокканских пляжах мне уже было разок сказано чтобы я держался от них подальше.
Просто и не знаю.
Мне кажется что женщины любят меня, но потом понимают что я всегда по жизни пьян, и это заставляет их осознать что я не могу надолго сосредоточиться на них одних, начинают ревновать, ну а я такой вот придурок, влюбленный в Господа одного. Вот так вот.
Кроме того, похоть это не мой конек и вгоняет меня в краску стыда: - впрочем, зависит от Дамы. Она была не в моем стиле. Блондинка-француженка была, но она слишком молода для меня.
Во времена грядущие я буду известен как дурачок приехавший из Монголии верхом на пони: Чингиз-хан, или монгольский Идиот, что одно и то же. Впрочем, я не идиот, и я люблю женщин, и я вежлив, но неразумен, как и русский брат мой Ипполит. Старый сан-францисский бродяга-автостопщик по имени Джо Игнат сказал мне что на старом русском мое имя означает «любовь». Керуак. Я сказал «Значит, потом они добрались до Шотландии?»
«Да, потом до Ирландии, Корнуэлла, Уэльса, потом Бретани, а потом ты и сам знаешь»
«По-русски?»
«Значит «любовь»»
«Да ты гонишь»
- Ох, и потом я понял, «конечно же, из Монголии с ее ханами, а до этого были канадские эскимосы и Сибирь. Все возвращается на кругосветные круги своя, не говоря уж об Персии Ошеломительной» (арийцы).
Как-то получилось, что мы с Гуле-бретонцем зашли в мрачный бар, где сотня разного толка парижан увлеченно прислушивались к серьезной разборке между белым и негром. Я побыстрей убрался оттуда, предоставив его самому себе, и встретив опять в La Gentilhommiére, и была ли там какая драка или не было, все это произошло без меня.
Париж город жестокий.
9
На самом-то деле, какой из тебя ариец если ты эскимос или монгол? Голова старого Джо Игната была плотно набита кусочками коричневого навоза, а то бы он не говорил о России. Лучше послушайте старого Джо Толстого.
Зачем я говорю об этом? Потому что в школе у меня была учительница мисс Динин, ставшая теперь сестрой Марией в монастыре Святого Иакова в Нью-Мексико (Иаков был сыном Марии, как и Иуда), и она писала «Джека и его сестру Каролин (Ти Нин) я хорошо помню как дружелюбных, общительных детей необыкновенного обаяния. Нам сказали что их семья родом из Франции, и что звали их де Керуак. Я всегда чувствовала что их отличает чувство собственного достоинства и аристократическая утонченность».
Я упомянул об этом чтобы показать что существует такая вещь как хорошие манеры.
Мои же манеры, временами отвратительные, могут быть и прекрасными. Когда же я вырос, я стал пьяницей. Почему? Потому что люблю восторженность ума.
Я негодяй.
Но я люблю любовь.