must read
Когда тебе почти тридцать, из которых большую часть ты являешься «человеком читающим»; когда последние бастионы мировой классики были взяты в годы обучения на журфаке; когда практически все имена на полках городской библиотеки тебе хоть о чем-то, да говорят, особенно приятно обнаружить незнакомого автора, книги которого хочется читать томами, целыми собраниями сочинениями. В прошлый раз у меня такое было, когда я открыла для себя Маргерит Дюрас, до этого - Ромена Гари.
Кстати, Салман Рушди, а речь именно о нем, чем-то даже напоминает мне Гари - возможно, игрой с пластами реальности, а может быть чувством обреченности, возникающим уже на начальных страницах. Впрочем, обо всем по порядку.
Первая его книга случайно попала ко мне года четыре назад: ее возвращали подруге, а я как раз собиралась домой и захватила почитать в дорогу. Роман «Клоун Шалимар» меня сразу не захватил, поэтому я отложила его до лучших времен - университетские списки литературы не оставляли времени для того, чтобы пытаться распробовать внепрограммных писателей. Спустя пару лет я вернулась к произведению, с огромным удовольствием его прочла и... Благополучно забыла. Почему-то я решила, что это одиночное творение современного писателя, и мне в голову даже не пришла мысль искать его в Маяковке. Каково же было мое удивление, когда недавно я наткнулась там на целую череду книг в заслуживающих доверия обложках (мое знакомство с явлением начинается с внешнего вида) и узрела на них имя-фамилию когда-то понравившегося автора, который, к моей большой радости, оказался весьма плодовитым.
Сейчас читаю «Стыд» - одно из ранних произведений Салмана Рушди. И опять ловлю себя на том, что провожу аналогии с другими писателями, в первую очередь с Маркесом. Но здесь, как и при чтении постмодернистской литературы, нет отторжения из-за вторичности, скорее - щекочущее воображение чувство легкого узнавания. В данной книге, как мне кажется, автор намеренно выпячивает интертекстуальность: множит героев, переплетая их судьбы странными родственными отношениями, придает им характерные черты маркесовских персонажей (например, его Арджуманд - это изрядно поумневшая и остервеневшая Ремедиос, а Искандер Хараппа очень похож на Аурелиано II) и даже название одной из главных событийных площадок, усадьбы Мохенджо, чем-то напоминает Макондо.
Однако Рушди - это не только богатый ассоциативный ряд и мастерское владение словом. Это и злободневность, и историчность, и размывание границ времени-пространства, и балансирование на грани фантастики и реализма.
Я с удовольствием думаю о том, что ближайшие несколько месяцев вопрос "что бы почитать?" лично меня волновать не будет.
Кстати, Салман Рушди, а речь именно о нем, чем-то даже напоминает мне Гари - возможно, игрой с пластами реальности, а может быть чувством обреченности, возникающим уже на начальных страницах. Впрочем, обо всем по порядку.
Первая его книга случайно попала ко мне года четыре назад: ее возвращали подруге, а я как раз собиралась домой и захватила почитать в дорогу. Роман «Клоун Шалимар» меня сразу не захватил, поэтому я отложила его до лучших времен - университетские списки литературы не оставляли времени для того, чтобы пытаться распробовать внепрограммных писателей. Спустя пару лет я вернулась к произведению, с огромным удовольствием его прочла и... Благополучно забыла. Почему-то я решила, что это одиночное творение современного писателя, и мне в голову даже не пришла мысль искать его в Маяковке. Каково же было мое удивление, когда недавно я наткнулась там на целую череду книг в заслуживающих доверия обложках (мое знакомство с явлением начинается с внешнего вида) и узрела на них имя-фамилию когда-то понравившегося автора, который, к моей большой радости, оказался весьма плодовитым.
Сейчас читаю «Стыд» - одно из ранних произведений Салмана Рушди. И опять ловлю себя на том, что провожу аналогии с другими писателями, в первую очередь с Маркесом. Но здесь, как и при чтении постмодернистской литературы, нет отторжения из-за вторичности, скорее - щекочущее воображение чувство легкого узнавания. В данной книге, как мне кажется, автор намеренно выпячивает интертекстуальность: множит героев, переплетая их судьбы странными родственными отношениями, придает им характерные черты маркесовских персонажей (например, его Арджуманд - это изрядно поумневшая и остервеневшая Ремедиос, а Искандер Хараппа очень похож на Аурелиано II) и даже название одной из главных событийных площадок, усадьбы Мохенджо, чем-то напоминает Макондо.
Однако Рушди - это не только богатый ассоциативный ряд и мастерское владение словом. Это и злободневность, и историчность, и размывание границ времени-пространства, и балансирование на грани фантастики и реализма.
Я с удовольствием думаю о том, что ближайшие несколько месяцев вопрос "что бы почитать?" лично меня волновать не будет.