Про соционику
«Душа обладает четырьмя способностями - к размышлению, оценке, ощущению и наитию" .
Пифагор
Есть темы и целые области, которых я предпочитаю не касаться без нужды словами, хотя достаточно для этого сведущ и опытен, потому что спокойно и последовательно занимаюсь ими много лет. Это сферы, где все зависит от практического мастерства, проявляющегося только в реальных обстоятельствах, вне которых нет особого смысла обсуждать что-либо: изложение голых принципов (даже полное и яркое, с примерами) мало что дает для дела, как таковое, если не подкреплено опытом, не проверено и не закреплено им.
В первую очередь, боевое искусство. Здесь, я надеюсь, любому понятно, почему: действенность той или иной концепции, методики или конкретного приема проверяется только действием, а того, кто пытается давить на оппонента заочно, называют, обычно, нехорошими словами (по крайней мере, те, чья жизнь все еще от этого искусства зависит).
Похожая ситуация с астрологией, причем, в первую очередь, как с предсказательной, а не описательной методикой. Тут тоже, вроде, все понятно: рассказывать человеку про него самого и обстоятельства его жизни можно очень интересно и увлекательно, аккуратно и постепенно (при наличии некоторого такта и навыка) приводя происходящее в соответствие космограмме, но, если твои прогнозы не сбываются... в общем, таких (у которых сбываются) я в жизни встречал двоих. То же вполне справедливо и в отношении всякого рода традиционной мантии и "эзотерики": хиромантии, таро, рун и т. п.
Хуже всего дела обстоят с психологией и, особенно, с легко профанируемыми ее аспектами вроде юнгианской типологии и ее популяризированных производных: соционики. Внешне, здесь все то же самое: разговаривать с человеком, не имеющим адекватного опыта и, соответственно, не понимающим (но думающим, что понимает), о чем ты, бессмысленно. Но при этом, в отличие от БИ или астрологии, здесь нет никакого адекватного и, тем более, безусловного критерия: каждый волен витать в своих глюках.
Я никогда бы не начал писать об этом, если бы не так давно у моего сына не начался предмет "психология общения", преподавательница которого, видимо, большой энтузиаст соционики, но совершенно не вкуривает, про что она. Поэтому пристает к детям с требованием написать реферат с определением типа известного человека и его обоснованием.
Вчера я, закончив очередной забег за следующей порцией заработка, удобно расположился в кресле, поставил рядом бутылку коньяка (для анастезии, без которой, знал, что ничего не выйдет) и решил этим, наконец, заняться. "Но что-то пошло не так". :-) То есть, реферат (за полной абсурдностью) я так и не написал, зато получилось нечто вроде мягкого (насколько смог) реприманда училке и всем прочим засранцам.
Публикуется без купюр. Орфография авторская.
"Определение психического типа по Юнгу - это искусство. В том смысле, в каком искусством является медицина (в частности, писхиатрия) и любая диагностика. В первую очередь, необходимо понимать и чувствовать, с чем имеешь дело: видеть и различать психические функции в их естественных проявлениях, в поведении реальных людей. А число вариантов этого поведения, как и всех явлений действительности, бесконечно.
Сам Юнг оказался способен на это в результате десятилетий клинической и психотерапевтической практики, которую он совмещал с изысканиями в других гуманитарных областях, включая историю, религию, древние языки и литературу. Даже будучи уверенным в существовании психических функций и типного механизма как явления, он, тем не менее, с непонятной теперь многим скрупулезностью обосновывает их, посвящая этому девять из одиннадцати глав - процентов девяносто огромного труда под названием "Психологические типы" [1], откуда, собственно, и берут начало все ветви современной юнгианской типологии: "омнибусы" вроде распространенного теста Майерс-Бриггс, более универсальные и продуктивные системы вроде соционики и т. п. Это, редкое по широте охвата и глубине разработки тем произведение, посвящено почти полностью описанию интуитивных и более систематических попыток создания вразумительной психической типологии в прошлом, включая, не в последнюю очередь, актуальные на момент написания книги подходы и направления исследований. И лишь в десятой главе Юнг приступает к изложению предмета своего открытия - не ранее, чем добросовестному читателю становится вполне понятно, откуда что взялось.
"Психологические типы" представляют собой теоретическое основание почти любой современной юнгианской диагностической методики, но, как это известно нам из опыта, теории никогда не хватает, тогда как из практики (подобно Юнгу) можно извлечь почти все. В нашем случае, просто понимать смысл, содержательное наполнение психических функций, осознавать их взаимосвязь, недостаточно - нужно научиться распознавать и узнавать, выделяя из всего видимого многообразия поведенческих актов и реакций, для чего надо, в первую очередь, уметь отслеживать невербальные ответы, ведь слова - "наиболее совершенное средство сокрытия мыслей".
Для того, чтобы научиться этому, в психологии, как и в любом искусстве, существует школа в смысле не только традиции и суммы накопленного опыта, но и методов обучения, передачи этого опыта новым поколениям адептов. Врачей (психиатры, и даже психотерапевты - не исключение) готовят долго, порой мучительно долго, даже в современных условиях, когда все, казалось бы, сведено к машинным алгоритмам и тестам фабричного производства. Институт, интернатура, ординатура, аспирантура... - лишь годам к 30 человек, решивший посвятить медицине жизнь, получает, как считается, необходимый набор и уровень практических навыков, чтобы диагностировать и лечить полностью самостоятельно. А в Германии и родной Юнгу Швейцарии отношение к этому еще серьезней даже теперь, не говоря уже о временах столетней давности.
Юнгианская типология относится, преимущественно, к диагностическому аспекту терапии. Ее задача - определить характер проблемы (а любой тип - это односторонность, способность реагировать только одним способом, и, следовательно, проблема в любых реальных обстоятельствах), причем таким образом, чтобы сразу получить представление о направлении дальнейшей работы, поскольку знание типа человека определяет подход к нему. Можно сказать также, что тип - это, одновременно, результат и способ приспособления психики к условиям среды в процессе ее (психики) формирования. Будучи ограничен условиями чувственной реальности - определенным набором каналов для поступления впечатлений (органов чувств) и средств проявления (органов действия) - человек не может воспринимать все и сразу, быть во всех областях психической и физической реальности одновременно, вследствие чего оказывается вынужден перемещаться от одной к другой.
Таким образом возникает время - время в самом широком (не только психическом и субъективном) смысле этого слова, как следствие, метоним и мера любого движения. Но этот вопрос (как и прочие вопросы философии и физики) лежит сейчас за рамками нашего рассмотрения: интересовать нас будет только время психическое - то, что может быть описано как перемещение внимания и восприятия (что, в сущности, одно и то же) между отдельными локусами и, одновременно, модусами психической реальности, осознаваемыми нами как функции психики. Вместо сколь-угодномерного шара с одновременным пребыванием везде (как в пресловутой гипотезе Шрёдингера) или, по крайней мере, с размытыми, пластичными границами и формами движения, мы получаем трехмерный куб, в виде которого изображаем модель информационного метаболизма в целом и типного (психофункционального) механизма, в частности. Функции расположены по его углам, в которые утыкается психический процесс, когда вращающийся - не стоящий, все-таки - в этих четырехугольных рамках и ориентированный по трехмерным осям шар человеческой судьбы заклинивает.
Однако Юнг первоначально ничего такого не видел: он исходил лишь из наблюдений, подтверждавших наличие у человека доминирующей функции психики - одной из восьми возможных. Со временем он обратил внимание на то, что с одной и той же функцией разные люди обходятся по-разному, пытаясь раскрыть, объяснить, реализовать, скорректировать ее при помощи другой. То есть функции определенно чередовались, причем, неодинаково: оставалось лишь выяснить, как. Поскольку к тому времени в распоряжении Юнга было представление об экстраверсии и интроверсии, а также выявленное на опыте различие между рациональностью и иррациональностью (на основании которых он, собственно, и определил, что функций именно восемь), это не составило большого труда: функции сменяли друг друга по принципу различия вертности и рациональности. То есть, за рациональной функцией следовала иррациональная, а за экстравертированной - интровертированная. Интровертированное мышление (собственную рациональную доминанту Юнга) можно было претворить только в иррациональную экстроверсию: экстравертированное чувствование (сжатую энергию, импульс, форму), либо экстравертированную же интуицию (смысл, предчувствие, указание).
Круг замкнулся. Точнее, целых два круга, вращавшихся в двух направлениях, будучи расположены в параллельных плоскостях: один над другим. Собственно, большего Юнг нам не поведал, потому что, видимо, ему этого хватило: будучи практическим психиатром по профессии и целостным философом по сути, все необходимые следствия он выводил по мере надобности, а надобность могла быть либо практической (профессиональной), либо мировоззренческой ("категорически императивной"). Так или иначе, заниматься популяризацией этой теории не приходило ему в голову. Для этого требовался совершенно иной тип, причем не только в информационном плане: маниакальный психоастеник - сочетание, довольно частое для так называемых гениев, людей, которые должны актуализировать нечто максимально полно, достаточно тонко и зачастую рационально, наплевав при этом на чужое мнение и отношение окружающих.
Поскольку лавры продолжателя и завершителя дела единственного, по сути, крупного современного психолога, а также создателя внятной целостной теории психики вообще, не давали в то время (даже еще при жизни Юнга) покоя многим, заниматься этим пытались разные люди: от одаренных мэтров аналитической психологии, которым нынешнее человечество никогда не найдет способа отомстить, до откровенных шарлатанов. Среди первых следует упомянуть, прежде всего, Антона Кемпинского, который, пожалуй, единственный из них отдал должное холистической основе юнгова построения, на которой сам venerabilis initiator не слишком заострял внимание. Идея психической реальности в функциональном аспекте как процесса (информационного метаболизма) приобретает законченные очертания именно у него. Врочем, ему, как и Юнгу, не хватало времени: душа практика-гуманитария звала служить человечеству, а интерес к конкретным людям и их судьбам не давал как следует абстрагироваться, заняться теорией. Поэтому, слегка перефразируя советского классика, "беда пришла, откуда не ждали"...
"Аушра" - по-литовски значит "заря". Фамилия Аугистинавичуте (женская форма фамилии Аугустинавичус) отсылает своим происхождением к птицам, предсказаниям по их полету, его благоприятному исходу и соответствующему латинскому прозвищу. Фамилия эта, несомненно, немецкого происхождения (от популярного в Германии деривата грозного императорского когномена "Augustin").
Отсюда писать становится сложно. Потому что появление этой женщины среди расхитителей юнгова наследия ознаменовало собой начало теоретического беспредела, учинить который могли только воспитанные советской политехнической школой научные сотрудники многочисленных НИИ, составляющие теперь в массе своей контингент ее последователей. Сама она была в полном смысле слова сумасшедшей. Чтобы не делать лишний "крюк", могла спокойно выйти в окно (если не было слишком высоко). Во время какого-нибудь благопристойного обсуждения бесцеремонно вскакивала и начинала комментировать поведение докладчика, объясняя его доводы типическими особенностями. Одним словом, это было нечто абсолютно одержимое теорией, с которой она, похоже, полностью себя отождествляла.
Но беда, собственно, не в ней (мало ли психов подобного склада ведет социально приемлемую жизнь, ничем себя так и не проявив!), а в том, что вскоре после оформления соционики в более-менее законченную систему и появления людей, внесших действительно ощутимый вклад в развитие теории, стало "МОЖНО". Наступила перестройка, а за ней и полный развал страны, когда очень много образованных советской системой бездарных тунеядцев оказалось перед необходимостью выживать любыми средствами. В первую очередь, привычными: пороть всякую безответственную чушь, получая за это деньги. Ну а в слушателях недостатка не было никогда.
За прошедшие с тех пор десятки (теперь уже) лет мне доводилось видеть много таких, хотя инстинктивно всегда держусь подальше. Иногда доносятся случайные известия о том, что в так называемых "соционических кругах" происходит. Порою это смешно, чаще грустно. Популяризация, кажущаяся "простота", выраженность в "понятных" широкой массе терминах сыграли с этим направлением злую шутку: имея все возможности дать начало некому новому и всеобъемлющему представлению о действительности (поскольку привнесло в психологию достижения многих научных дисциплин, зашедших, как таковые, в непроходимый тупик), оно скатилось на уровень тех, кто ею занимается.
За это время я пару раз натыкался и на ребят, у которых была действительно хорошая школа, легко прослеживаемая до известных мне людей. Те, многие из которых были в свое время близки к Аушре и/или сделали в соционику, действительно, реальный вклад, давно ее не развивают, поскольку по-серьезному она никому не нужна, а заниматься всякой журнальной гороскопщиной интересно только существам определенной конструкции. Под крыло так называемой науки (людей, раздавленных деструктивным западным дискурсом) она не вписывается, поскольку это крыло общипанного и изрядно уже смердящего бройлера - творениям какого-никакого, а все же духа, делать там нечего.
Поэтому отстаньте от моего ребенка. А если "хотите об этом поговорить", говорю я более убедительно, чем пишу."
[1] Psychologische Typen, http://www.lib.ru/PSIHO/JUNG/psytypes.txt.