Ани и чувство дома
Перевалив за тридцатник, Ани сделала открытие, навсегда изменившее ее представление о доме. В глубине души домом для нее всегда было не то место, где комфортно спать, не то, где приятно просыпаться, не то, где лежат любимые вещи, книжки, собачий коврик. Домом было место, где Ани могла сделать себе утренний кофе.
К сожалению или счастью для себя Ани Персен отнюдь не была кофейным гурманом. Она пила растворимый кофе из большой кружки, добавляя в него таблетки сахарозаменителя и самое стандартное магазинное молоко из пакета. Но первая утренняя кружка для нее была ритуалом. Проснувшись, как правило, еще в темноте, она шла на кухню, ставила чайник, доставала кружку, ложку и все прочее, заливала кипяток и проделывала все прочие процедуры, до момента первого глотка, не зажигая свет. Иногда - даже не открывая глаз. За годы она научилась определять наполненность кружки по звуку, количество молока по изменяющемуся запаху пара. Место, где она могла все это проделать, никого не задев, ничего не нарушив и не спотыкаясь, безошибочно определялось ее внутренним компасом как дом.
Чувство дома было легко нарушить - даже когда она обзавелась собственной обжитой и обставленной в соответствии со своим вкусом квартирой. Что угодно могло стать причиной. Дружественный ребенок, бросивший игрушку на пути следования Ани, Фокстрот, решивший разнообразия ради поспать в другом месте, да даже сама Ани, неудачно бросившая вечером одежду на отодвинутом стуле. Стоило чему-то его нарушить, чувство дома немедленно испарялось и вернуть его назад не было никакой возможности до самого следующего утра - следующей кружки кофе в темноте спящей квартиры. В такие дни Ани не сиделось в квартире, не работалось, хотелось немедленно куда-то уйти, отправиться гулять на весь день или, в крайнем случае, поехать в контору. Иногда это было возможно, иногда - нет. По большому счету, никакого ужасного неудобства отсутствие чувства дома у нее не вызывало, но все же это было как будто ты немного не у себя, немного в гостях. Это держало в напряжении, требовало соблюдения норм и приличий, в домашних условиях необязательных. Например, недома нужно было обязательно завтракать за столом, положив еду на тарелку, а никак не цепляя омлет вилкой прямо со сковородки. Нужно было ходить в тапочках, а не босиком. Всегда носить пижаму с рукавом, а не старую растянутую майку. Складывать одежду аккуратно, а не бросать на стульях как попало. Эти мелкие различия забивали голову, мешали. От них хотелось отдохнуть, вернуться домой.
Трудно сказать, когда у Ани сформировалась эта привычка, возможно, еще в молодости, во времена жизни в общаге, когда электроплитка в нарушение всяких норм стояла включенная в розетку прямо в комнате и дойти до нее от кровати можно было в три шага. Кто-то еще в те времена рассказал Ани, что полезно для памяти и восприятия иногда проделывать свои обычные домашние дела с закрытыми глазами. Она пошутила тогда, что и так наливает себе первый кофе прежде, чем проснуться, но это было лукавство. Просто она попробовала делать себе кофе в темноте и внезапно оказалось, что это именно то, что надо. С тех пор расстояния, кровати и расположение плит менялись, а привычка оставалась на месте. Утро Ани не имело красок и форм, зато было наполнено запахами, звуками, фактурой. По утрам бок кружки был особенно плотным и гладким, рисунок на ложечном черенке - особенно рельефным, сопение Фокстротика особенно нежным и умиротворяющим. Свет появлялся позже и приносил с собой зрение, которое разом притупляло все прочие чувства, загоняя их в привычный подвал малозначительности. Свет по мнению Ани очень обязывал. Темнота же позволяла сохранить иллюзию свободы, успокаивала.
Иногда Ани задумывалась, что случится, если вдруг ей придется перестать пить кофе совсем. Заменит ли его чай? Или горячее молоко? Может быть, придется перейти на какао или даже, черт его возьми, шоколад? Что станет тогда с этими ощущениями, изменится ли ее чувство дома само по себе? Станет ли ее дом другим просто потому что вкус и запах утреннего напитка изменятся? Это были тревожные мысли, и Ани старалась не слишком на них концентрироваться.
В малогабаритке демонолога чувство дома возникло сразу. Маленькая комната, гладкий линолеум в коридоре, сушилка для кружек с рогульками на кухонном столе, чайник, пакет молока в крошечном подстольном холодильнике. Все было так, как должно было быть, там, где должно. Ани налила кипяток, размешала, добавила молоко, поднесла кружку к губам.
- Привет, - донеслось от двери одновременно со щелчком выключателя, - Раненько же ты встаешь.
К сожалению или счастью для себя Ани Персен отнюдь не была кофейным гурманом. Она пила растворимый кофе из большой кружки, добавляя в него таблетки сахарозаменителя и самое стандартное магазинное молоко из пакета. Но первая утренняя кружка для нее была ритуалом. Проснувшись, как правило, еще в темноте, она шла на кухню, ставила чайник, доставала кружку, ложку и все прочее, заливала кипяток и проделывала все прочие процедуры, до момента первого глотка, не зажигая свет. Иногда - даже не открывая глаз. За годы она научилась определять наполненность кружки по звуку, количество молока по изменяющемуся запаху пара. Место, где она могла все это проделать, никого не задев, ничего не нарушив и не спотыкаясь, безошибочно определялось ее внутренним компасом как дом.
Чувство дома было легко нарушить - даже когда она обзавелась собственной обжитой и обставленной в соответствии со своим вкусом квартирой. Что угодно могло стать причиной. Дружественный ребенок, бросивший игрушку на пути следования Ани, Фокстрот, решивший разнообразия ради поспать в другом месте, да даже сама Ани, неудачно бросившая вечером одежду на отодвинутом стуле. Стоило чему-то его нарушить, чувство дома немедленно испарялось и вернуть его назад не было никакой возможности до самого следующего утра - следующей кружки кофе в темноте спящей квартиры. В такие дни Ани не сиделось в квартире, не работалось, хотелось немедленно куда-то уйти, отправиться гулять на весь день или, в крайнем случае, поехать в контору. Иногда это было возможно, иногда - нет. По большому счету, никакого ужасного неудобства отсутствие чувства дома у нее не вызывало, но все же это было как будто ты немного не у себя, немного в гостях. Это держало в напряжении, требовало соблюдения норм и приличий, в домашних условиях необязательных. Например, недома нужно было обязательно завтракать за столом, положив еду на тарелку, а никак не цепляя омлет вилкой прямо со сковородки. Нужно было ходить в тапочках, а не босиком. Всегда носить пижаму с рукавом, а не старую растянутую майку. Складывать одежду аккуратно, а не бросать на стульях как попало. Эти мелкие различия забивали голову, мешали. От них хотелось отдохнуть, вернуться домой.
Трудно сказать, когда у Ани сформировалась эта привычка, возможно, еще в молодости, во времена жизни в общаге, когда электроплитка в нарушение всяких норм стояла включенная в розетку прямо в комнате и дойти до нее от кровати можно было в три шага. Кто-то еще в те времена рассказал Ани, что полезно для памяти и восприятия иногда проделывать свои обычные домашние дела с закрытыми глазами. Она пошутила тогда, что и так наливает себе первый кофе прежде, чем проснуться, но это было лукавство. Просто она попробовала делать себе кофе в темноте и внезапно оказалось, что это именно то, что надо. С тех пор расстояния, кровати и расположение плит менялись, а привычка оставалась на месте. Утро Ани не имело красок и форм, зато было наполнено запахами, звуками, фактурой. По утрам бок кружки был особенно плотным и гладким, рисунок на ложечном черенке - особенно рельефным, сопение Фокстротика особенно нежным и умиротворяющим. Свет появлялся позже и приносил с собой зрение, которое разом притупляло все прочие чувства, загоняя их в привычный подвал малозначительности. Свет по мнению Ани очень обязывал. Темнота же позволяла сохранить иллюзию свободы, успокаивала.
Иногда Ани задумывалась, что случится, если вдруг ей придется перестать пить кофе совсем. Заменит ли его чай? Или горячее молоко? Может быть, придется перейти на какао или даже, черт его возьми, шоколад? Что станет тогда с этими ощущениями, изменится ли ее чувство дома само по себе? Станет ли ее дом другим просто потому что вкус и запах утреннего напитка изменятся? Это были тревожные мысли, и Ани старалась не слишком на них концентрироваться.
В малогабаритке демонолога чувство дома возникло сразу. Маленькая комната, гладкий линолеум в коридоре, сушилка для кружек с рогульками на кухонном столе, чайник, пакет молока в крошечном подстольном холодильнике. Все было так, как должно было быть, там, где должно. Ани налила кипяток, размешала, добавила молоко, поднесла кружку к губам.
- Привет, - донеслось от двери одновременно со щелчком выключателя, - Раненько же ты встаешь.