ГОСПОДИН АББАТ ДАЕТ УСТАНОВКУ
Знакомьтесь: Эммануэль-Жозеф Сиейес, очень яркая личность. Прожил долгую, интересную, насыщенную жизнь, но в мировую историю вошел и одной из знаковых фигур в истории Франции стал, как автор «Qu’est ce que le tiers-état?» («Что такое третье сословие?») и еще пары брошюр, мгновенно сделавших дотоле почти никому неведомого аббата чуть ли не главным властителем дум от Парижа до самых до окраин, ибо в этих книжицах сложные вещи были изложены простыми, всякому понятными словами. Тезисно:
Труд человека, - писал месье Сиейес, - есть основа его благополучия. Трудом рук своих, ума или навыков человек кормит себя, свою семью, помогает обездоленным и копит деньги на старость и для потомков. Ради этого он, не тражиря, откладывает су к су, ливр к ливру, а если Господь к нему благосклонен, покупает доходную собственность. Упорный труд и рачительное отношение к заработку позволяет ему растить детей, честных, образованных, трудолюбивых и почтительных.
Таковы, - развивал мысль месье Сиейес, - естественные право и обязанность человека. Если же жизнь прожита в праздности и мотовстве, не следует пенять на бесприютную старость. В этом, кроме самого человека, не виновен никто, и в том числе, государство. Задача государства: организовать жизнь человека так, чтобы он мог спокойно работать, силой армии и закона защитить его от врагов, от преступников, и за все это человек по справедливости платит налоги, дающие знати возможность жить в роскоши.
То есть, примерно так:
Согласитесь, примерно одно и то же.
Но если ромочка на этом ставит точку, то месье Сиейес продолжает:
Что же мы видим ныне? Государство, созданное всеми ради гармоничного сосуществования всех, подобно повозке, летящей под откос. Второе сословие, дворянство, сохраняя свои справедливые привилегии, вопреки всякой справедливости забыло о своем долге и пренебрегает своими обязанностями. Вместо того, чтобы судить по закону, защищать и организовывать, оно, забыв меру и стыд, не советуясь с народом, пренебрегая законами или своевольно вводя новые, облагает народ дополнительными налогами,
и поборами, присваивая их и тратя на свои удовольствия, без оснований наказывая тех, кто противится. А что же первое сословие? Оно, духовенство, к которому (сокрушенно признается месье Сиейес) принадлежу и я, обязано усовещать господ, однако, забыв о своем пастырском долге, не усовещает, но потворствует. Таким образом, человек, созидающий основы блага государства, как бы упорен, искусен в ремесле, удачлив в торговле, набожен, бережлив и рачителен он ни был, лишен возможности
пользоваться плодами своего труда. Так или иначе у него отнимают все, оставляя лишь жалкую лепту вдовицы, чтобы прожить день, не задумываясь о завтрашнем дне. Он лишен возможности не только разбогатеть, но и достойно содержать свою семью, честно платить работникам, не может пригласить врача, его дети голодают и не могут учиться, и ни единого су не может отложить он на черный день, потому что государство найдет способ отнять то, что человек сумел сберечь.
Итак, - завершает месье Сиейес, - оглядываясь по сторонам, мы видим, что государство наше, внешне грозное и блестящее, разрушено и больно. Те, кто обязаны блюсти закон, защищать устои, поощрять честный труд и карать преступников, сами уподобились преступникам, подкарауливающим жертву на большой дороге, а те, кто обязан усовещать их и наставлять на путь истинный, сами уподобились соучастникам грабежа, скупщикам краденого и содержателям притонов.
Кто сомневается в том, что при таком положении дел вскоре грядут несчастья, более страшные и пагубные, чем нашествие гуннов? Никто из тех, кто наделен разумом. Поскольку же разум тех, кому полагается заботиться о спасении государства, помутнен алчным стремлением к преумножению наслаждений, спасти государство остается лишь тем, чьим трудом оно крепнет.
И далее - знаменитое резюме:
"Что такое третье сословие? Всё.
Чем оно было до сих пор при существующем порядке? Ничем.
Чего оно требует? Стать чем-нибудь".
Остается добавить, что слова эти, мгновенно облетевшие Францию и ставшие своего рода триггером всего, что случилось потом, прозвучали в стабильном январе стабильного 1789 года, за семь месяцев до 14 июля...