Закат Европы. Часть 8. Глобалистcкая экономика: реформирование рынка труда Германии - 2.
РОЛЬ РЕФОРМ НА РЫНКЕ ТРУДА В ЭКОНОМИКЕ ГЕРМАНИИ
ИТОГИ РЕФОРМ ХАРТЦА
Hartz I
Personal Service Agentur продемонстрировали умеренную эффективность. В первые два года реформ с апреля 2003 года по декабрь 2005 года услугами агентств воспользовалось 128,975 человек, примерно треть соискателей смогли найти постоянную работу. Наиболее сложным регионом для пристройства трудных кандидатов стала Восточная Германия в связи с неблагоприятной экономической конъюнктурой: в западной части страны PSAs удалось подыскать работу для 34% кандидатов, а в восточной оказались востребованными не более 24%.
В результате реформ количество субподрядных рабочих выросло в три раза с 300,000 человек в 2003 году до 1,000,000 человек в 2016 году.
Количество срочных трудовых договоров выросло на 2% с 6.5% в 2003 году до 8.5% в 2015 году, при этом доля вновь заключенных срочных договоров в общем количестве новых трудовых контрактов выросла незначительно - с 40% до 45%.
Существующее представление о том, что ослабление законодательства о защите занятости способствует дополнительному найму рабочей силы и сокращению безработицы, так как работодатель всегда может с минимальными затратами избавиться от ставшего ненужным в период неблагоприятной экономической конъюнктуры персонала, не нашло достаточного эмпирического подтверждения.
Hartz II
Mini-jobs и Midi-jobs
С 2003 по 2004 год количество mini-jobs выросло на 11%, а общая численность работающих по данной схеме достигла 6.64 миллионов человек, количество midi-jobs выросло на 16% до 720,000 человек. Низкая популярность midi-jobs объяснялась отсутствием информации у соискателей о наличии подобной опции, а также налоговым законодательством Германии в части налогообложения супружеских пар, подающих совместную налоговую декларацию, в том случае, когда один из супругов получал стабильную заработную плату.
Mini-jobs и midi-jobs пользовались особой популярностью у женщин: по данным 2004 года 73% занятых на mini-jobs и 84% занятых на midi-jobs являлись представительницами прекрасного пола (см. Table 5).
В 2011 году сохранялась аналогичная
пропорция: женщины занимали 66% рабочих мест категории mini-jobs и 74% категории midi-jobs.
Mini-jobs стали чрезвычайно востребованы малыми и нестабильными в плане рабочей нагрузки бизнесами в таких сферах как торговля, услуги по уборке, приготовление еды и туризм.
Можно сказать, что малый бизнес выиграл от увеличения количества mini-jobs на рынке труда. Но этот выигрыш был оплачен ценой лишения гарантий в старости для участников программы: только 10% работников на условиях маргинальной занятости смогли выделить средства для пенсионных отчислений. Кроме того, mini-jobs не приносили достаточного дохода, ниша mini-jobs на 25% заполнялась студентами (моложе 20 лет) и пожилыми людьми (старше 64 лет), другие 25% использовали mini-jobs в качестве второй работы, освобожденной от уплаты страховых взносов. В реальности mini-jobs могли себе позволить только те, кто уже получал доход из другого источника.
Налоговые льготы для домохозяйств привели к удвоению показателя занятых на mini-jobs в секторе частных домовладений: спустя год после начала реформ было зарегистрировано 60,000 рабочих мест данного вида.
В Table 4 представлен процент вынужденных использовать маргинальные формы занятости в связи с невозможностью найти другую работу, а также доля впоследствии устроившихся на постоянную работу.
15% работников mini-jobs не могли найти работу и были вынуждены зарегистрироваться для участия в программе. На постоянное трудоустройства смогли выйти только 9%.
Среди участников схемы midi-jobs вынужденно к ней прибегли 28%, но затем 32% все же нашли регулярную работу.
Из Table 4 видно, что наиболее остро проблема поиска постоянной работы проявлялась в Восточной Германии: величина показателя "вынужденности" в 45% более чем в 2 раза превышала уровень Западной Германии.
Несмотря на то, что наблюдался рост числа переходов от форм маргинальной занятости к регулярной занятости, доходы от которой облагались страховыми взносами, общий финансовый эффект для системы социального обеспечения страны оказался равным нулю.
"Ich-AG" (Me, Inc.)
Схема создания малых индивидуальных бизнесов "Ich-AG", в целом, провалилась. Часть претендентов на гранты зарегистрировались для участия в программе с единственной целью поправить финансовое положение после изменения системы выплат пособий по безработице. Уже к декабрю 2004 года 18% "Ich-AG" прервали участие в программе, из них 54% вернулись в статус безработного: 52% предпочли получать пособие Arbeitslosengeld II, а 2% решили обойтись без поддержки государства, 34% удалось найти постоянную работу. До 2005 года от самозанятых даже не требовали предоставления бизнес-плана, а чиновники не оказывали консультаций по ведению бизнеса, в итоге треть начинающих предпринимателей влезла в долги.
Основными сферами приложения сил для "Ich-AG" стали сфера услуг, строительство, торговля, ремесла и ИТ. Со временем, участие в "Ich-AG" трансформировалось в частичную занятость для женщин.
Hartz III
Поскольку реформы Хартца поставили возможность получения пособия в зависимость от активности соискателя на рынке труда и обязали браться за любую предложенную работу под угрозой урезания выплат, в глазах безработных центры занятости превратились в бездушный бюрократический карательный аппарат, угрожающий возможности поддержания хотя бы полунищенского, но все же существования. Как это часто бывает, когда за дело берутся государственные служащие, требования закона временами выполнялись в абсурдном ключе. Так учителю по профессии было рекомендовано отправить резюме на вакансию продавца в секс-шопе, а 25-летняя официантка, безработный специалист в сфере информационных технологий, под угрозой финансовых санкций отказалась от любезно предложенной ей вакансии проститутки в борделе (проституция была легализована в Германии в начале 2000-х).
Финансовым санкциям в 2016 году подверглись 1 миллион человек, средняя сумма штрафа равнялась 108 евро.
Hartz IV
Ein-Euro-Jobs
В 2006 году для участия в программе зарегистрировалось свыше 700,000 человек, что составляло третью часть от всех, обратившихся в центры занятости за Arbeitslosengeld II. По факту, в 2005 году удалось создать 200,000 работ, в 2009 году их количество превысило 320,000, но уже в 2011 году вернулось на начальный уровень в 188,000 работ.
Интересно, что работники Ein-Euro-Jobs с занятостью от 15 до 30 часов в неделю не учитывались в статистике Федерального управления по труду в качестве безработных, хоть и продолжали являться получателями социальных пособий.
ОБЩИЕ ИТОГИ РЕФОРМ ХАРТЦА
Реформы Хартца, направленные в том числе и на уменьшении периода поиска работы, в рассматриваемом отношении показали низкую эффективность. Проведенное исследование, охватившее 20-летний период, обнаружило лишь незначительное влияние сокращения срока выплат пособий по безработице на скорость нахождения нового рабочего места.
В 2016 году количество работников, нанятых на условиях временной занятости, достигло 1,000,000 человек, что являлось трехкратным увеличением по сравнению с уровнем 2000 года. Доля работающих бедных, зарабатывающих менее 979 евро в месяц, выросла с 18% до 22%. 4.7 миллионов человек с трудом выживали на доходы от mini-jobs в комбинации с социальными пособиями. Работающие бедные стали новой реальностью Германии.
Наибольшим образом реформы Хартца повлияли на возрастных работников: в 2003 году было трудоустроено только 40% пожилых людей в возрасте от 55 до 64 лет, к 2016 году доля возросла до 69% (см. Chart 8).
Одновременно с сокращением числа безработных увеличилось число получателей пособия. До проведения реформ Хартца на пособиях сидело около 4 млн человек. В период 2006-2015 годов за социальными пособиями Hartz IV обратилось порядка 6-7 млн человек. В 2016 году пособие также запросили около 6 млн человек, включая 2.6 млн официально безработных, 1.7 млн трудоустроенных в рамках обучающих тренингов, на работах за 1 евро в час и мини-работах с зарплатой до 450 евро в месяц.
По данным Немецкого союза профсоюзов (Deutscher gewerkschaftsbund), в 2010 году доля работников с почасовой заработной платой менее 8,50 евро в час в общей численности работников без учета стажеров в различных землях Германии составляла от 8% до 24%.
При этом доля малообеспеченных лиц среди работающих полный рабочий день за 10 лет выросла на 3%: с 19% в 1999 году до 22.8% в 2010 году.
В 2014 году порядка 20% работников получали не более 10 евро в час, треть - меньше 12 евро в час (см. Chart 6).
В результате правительство Германии в 2015 году впервые ввело минимальную часовую ставку в размере 8.5 евро в час.
Реформы Хартца привели к сегментации рынка труда (в других источниках используются термины дуализация и сегрегация), то есть разделению его на две части: защищенные рабочие места и незащищенные рабочие места. Под защищенностью в первую очередь понимаются гарантии при увольнении, включая пособия по безработице, ограничения на заключение срочных договоров, невозможность для работодателя в одностороннем порядке ухудшить существенные условия труда, такие как количество рабочих часов в неделю и размер заработной платы. Защита интересов работника обеспечивается с помощью законов и коллективных соглашений профсоюзов, а также определяется сложившимися рыночными практиками.
В Европе сегментация преимущественно прошла по границе постоянной и временной занятости. Но в сущности, незащищенный сегмент формируют такие формы нестандартной занятости, как работа по срочному трудовому контракту, через агентство по найму персонала, частичная занятость, индивидуальное предпринимательство. Трудовой рынок рассматривается как сегментированный только в том случае, если существуют непреодолимые барьеры для мобильности рабочей силы. Временная занятость становится проблемой в тот момент, когда сотрудник попадает в капкан незащищенного сегмента, и его трудовая биография превращается в череду краткосрочных трудоустройств и периодов безработицы. В условиях сегментированного рынка работодатель держится только за основной персонал, в то время как на незначимой периферии происходит непрерывный оборот временной рабочей силы.
Сегментация рынка труда стало одной из причин повышения неравенства в распределении доходов и подъема ультраправых настроений в Германии.
РОЛЬ РЕФОРМ НА РЫНКЕ ТРУДА В РОСТЕ ЭКОНОМИКИ ГЕРМАНИИ
Взвешенную оценку роли реформ Хартца в росте экономики Германии изложил главный экономист Центра европейских реформ (The Centre for European Reform), Christian Odendahl, в опубликованной в 2017 году статье "The Hartz myth A closer look at Germany’s labour market reforms". Обобщенно можно сказать, что его исследование - своего рода предупреждение европейским правительствам и объяснение, почему копирование подхода к реформированию рынка труда по немецкому образцу совершенно не обязательно приведет к росту и расцвету экономик стран ЕС, а, напротив, может создать дополнительные проблемы экономического, социального и политического характера.
Автор постарался привести нейтральные обоснования своей позиции путем ухода от двух распространенных полярных оценок итога реформ. По одной из них, реформы Хартца поставили крест на социально-ориентированной рыночной экономике Германии и создали насчитывающий несколько миллионов рынок трудовых ресурсов, участники которого могли рассчитывать только на низкооплачиваемые рабочие места и не были в достаточной мере защищены законодательством страны. По другой версии, пакет реформ стал основным фактором превращения Германии в экспортную державу и одну из самых сильных мировых экономик.
По мнению Odendahl, выхлоп от реформ на макроэкономическом уровне был как раз незначительным. Экспортные успехи немецкой экономики после 2004 года пришлись на период мирового экономического бума, особенно заметного на примере экономик развивающихся стран. Снижение издержек компаниями Германии увеличило конкурентоспособность немецких товаров, но было достигнуто в большей степени не экономией на оплате трудовых ресурсов, а с помощью аутсорсинга, реорганизации системы производства и управления, а также создания цепочки поставок в Центральной и Восточной Европе.
Аналитик не оспаривает тот факт, что пакет реформ Хартца увеличил количество занятых на маргинальных условиях, повысил риск сползания в бедность и несущественно поднял уровень неравенства в распределении доходов, однако правительство Германии всего лишь продолжило тенденцию, присущую стране в прошлые годы. Европейские правительства находят крайне привлекательной идею ограничения заработной платы с целью повышения конкурентоспособности продукции на мировом глобальном рынке, потому Odendahl отдельной строкой акцентирует внимание на том, что тренд на сокращение оплаты труда начался еще в 1995 году и был обусловлен высоким уровнем безработицы, расширением глобализации и нарастанием угроз офшоринга и аутсорсинга со стороны немецкого бизнеса. В результате реформ Хартца была снижена только низкая зарплата, проще говоря, верхний уровень трудового рынка оказался незатронутым, вместо этого произошла дальнейшая маргинализация низкооплачиваемых рабочих мест.
Иными словами, Германии банально повезло с местом и временем: начни правительство страны аналогичные реформы в менее благоприятный период, все могло бы закончится гораздо печальнее. По всем постулатам макроэкономической теории, сокращение социальной поддержки и дерегулирование рынка труда должно проводиться исключительно после восстановления экономики, а на спаде аналогичные меры всего лишь сократят внутренний спрос и приведут к дальнейшему увеличению числа безработных, вгоняя экономику страны в циклический кризис, особенно в случаях экономик, ориентированных на внутреннее производство и потребление. Также, по мнению Odendahl, не стоит забывать, что создание гибких рынков труда не способствует росту производительности.
Повышение конкурентоспособности компаний за счет сокращения издержек на оплату труда путем снижения ставки пенсионных отчислений оказало лишь умеренное воздействие.
Экономический подъем Германии не способствовал повышению уровня доходов трудового класса - он так и не стал бенефициаром экономического роста. Доля сектора с низкой оплатой труда (% работников, получающих близкую к минимальной заработную плату, от общего количества трудоустроенных) незначительно росла с середины 1990-х годов (см. Chart 7). При этом, несмотря на все усилия по экономическому объединению Восточной и Западной Германии, территория бывшей ГДР сохранила существенный разрыв в уровне жизни: в 2013 году доля сектора с низкой оплатой труда составляла 39%, в то время как в Западной Германии она не превышала 16%.
В Европе только Балтийские страны, Польша и Румыния могут похвастаться большим числом бедных работающих.
Одним из макроэкономических факторов сокращения оплаты труда в Германии являлась глобализация. Примерно с середины 1990-х годов перед страной встала задача вписаться в мировую систему разделения труда. Центральная и Восточная Европа стали местом размещения немецких производств конечной продукции, а также полуфабрикатов. Импорт продуктов промежуточной стадии производства в 2011 году по сравнению с 1995 годом увеличился вдвое с 11% до 23%, от поставщиков из Центральной и Восточной Европы - в четыре раза с 2% до 8% (см. Chart 9).
Международный валютный фонд провел исследование, в котором зафиксировал одну из основных зависимостей глобальной экономики: чем больше импорт полуфабрикатов, тем меньше доля национального дохода, приходящегося на рабочую силу. Другими словами, обогащение ТНК на фоне обеднения населения стран, участвующих в мировой распределенной системе формирования добавленной стоимости, - не исключение, а закономерный результат глобалистской модели экономического роста.
Вызовы глобальной экономики 21 века были приняты и отрефлексированы немецкими профсоюзами: доля работников, охваченных защищающими их интересы коллективными соглашениями, сократилась на треть с 86% до 58% в период 1990-2014 годов, а положения уже существующих договоров были смягчены с целью предоставления большей свободы работодателям в изменении условий труда (см. Chart 10). Акцент в коллективных соглашениях нового образца был сделан на сохранении рабочих мест, а не на увеличении заработной платы. Но и этих уступок оказалось недостаточно и немецкий бизнес увеличил долю аутсорсинговых операций для ухода от ограничений в рамках договоренностей с профсоюзами.
В целом же производственный бизнес и до реформ Хартца обладал известной гибкостью в регулировании объемов занятости квалифицированных сотрудников. До 2003 года активно использовалась схема под названием Kurzarbeit, она позволяла менеджерам сокращать рабочее время, а разницу в потере дохода компенсировало государство с помощью субсидий. Еще одной опцией сохранить персонал на дне спада активности были табели учета рабочего времени: в период бума у сотрудников накапливались сверхурочные часы, из которых в трудные времена вычиталось неотработанное время - это позволяло компаниям сохранять квалифицированные трудовые ресурсы при любых изменениях рыночной конъюнктуры.
Фактически, от роста экспортной составляющей немецкой экономики незначительно выиграли только работники экспортно ориентированных предприятий. В целом же, высокие зарплаты квалифицированных кадров продолжали расти, средние - стагнировали, а уровень низких зарплат уменьшился еще больше. В итоге, доля людей, подверженных риску сползания в бедность и нищету, выросла с 11% в 1990-х годах до 16% в 2014 году.
Косвенная оценка эффективности реформ Хартца может быть получена и при сопоставлении двух трендов: занятости и количества отработанных часов. Статистические данные неумолимо свидетельствуют о том, что существенное по сравнению с началом 1990-х годов снижение безработицы и рост занятости так и не привели к восстановлению объема отработанного времени (см. Chart 19). Безусловно, ситуация требует более прицельного анализа: каким образом на количество отработанных часов повлиял рост производительности труда (по ряду исследований, временные формы занятости препятствуют росту производительности) и усовершенствование производственных технологий. И тем не менее, при сравнении данных из различных источников становится очевидно, что сокращение безработицы происходило во многом за счет нетрадиционных для Германии прошлого форм неполной занятости.
В любом случае, два основных результата макроэкономических изменений в Германии очевидны и не подлежат сомнению. Страна вышла из периода стагнации и стала одной из самых крупных мировых эскпортно ориентированных экономик. А население в результате шоковой терапии реформ Хартца лишилось главного бренда Германии послевоенных десятилетий: развитой системы социальной поддержки и идеи европейской социальной справедливости.