Tony (South Central Memoirs)
https://www.facebook.com/kuprin/posts/pfbid013gxvmh6yt6fzf4rMcv1o2N4eJEhJEXRpCAaq5dkwmdu4tSXA9KbEg2TCWQGVfCyl
Все наверняка бывали в лосанжелесской обсерватории - там где когда-то разворачивалось действие культового фильма с Натали Вуд и Джеймсом Дином. Великолепнейший вид открывается сверху на наш город и там же начинается улица с приятным для уха названием Вермонт. Однако город огромен и многолик - если долго двигаться по этой улице вниз, пересечь Голливуд, Кореятаун, Пико-Юнион и продолжать ехать на юг, то вы непременно окажетесь в месте, где не то что жить или работать - вы даже на заправке остановиться побоитесь. И уж видов красивых там нет и в помине.
Без малого тридцать лет назад я внезапно обнаружил себя стоящим за прилавком ломбарда в самом центре этой удивительной галактики. Так совпало.
Так что же такое этот South-Central начала 90х?
Это был Город Будущего где мало кто работал, люди перемещались автобусами, а если кому и приспичит сесть за руль, то в машину сразу набивалось несколько пассажиров. Просто так. Делать все равно нечего, ну и забота об окружающей среде, конечно. Правила движения, к слову, тут тоже отличались от, скажем, Беверли-Хиллсовских - полиция никого по мелочам не тормозила. Да их можно понять - к месту остановки всегда быстро стекалась небольшая, но шумная толпа и менты прямо на глазах теряли интерес к нарушителю. Делая вид, что их срочно куда-то вызвали они ретировались и ехали прочь, в какую-нибудь кондитерскую - донаты трескать и трепать про пятничный бейсбол. Единственное, что омрачало сравнение с прекрасными городами будущего, это полное отсутствие diversity, а мы из телевизора знаем: по-настоящему счастливо могут жить только совершенно разные люди, собранные политиками вместе. Но увы - белых в South-Central не было. Изредка, сквозь пуленепробиваемое стекло я замечал бледное, несколько даже перекошенное лицо в пиджаке. Можно было не сомневаться, что это детектив - пришелец из даунтауна, а пиджаком в тридцатиградусную жару он прикрывает большой черный пистолет. Я нажимал кнопку, запускал служивого внутрь и лицо его постепенно приобретало нормальный поросячий розоватый цвет, свойственный всем полицейским Америки. Коп смотрел картотеку, сверял серийные номера на некоторых вещах и сразу растворялся. Жили мы с ментами мирно, в любви и согласии.
А вэлфер страждущим тогда давали раз в месяц - посылали чек обычной почтой и в этот день в городе будущего начинался спонтанный праздник. Выносились мангалы и обыватели повсеместно жарили сосиски - стелился дымок и специфический запах. Он смешивался с другим дымком и другим запахом и, хотя марихуана тогда была строжайше запрещена, - никого это не напрягало. Был у этого празднества один важный нюанс - он незаметно переходил в передозы, разборки и сведение счетов. Архиважно было вовремя покинуть район.
В один из таких щедрых государственных дней, закрыв магазин, я покатил себе прочь по упомянутой выше улице Вермонт. Отъехал совсем недалеко, как вдруг услышал какой-то громкий хлопок, как мне показалось - в моторе. Я сразу принял вправо и остановился за огромным Кадиллаком, багажник которого был гостеприимно распахнут. Внутри вибрировали гигантские сабвуферы - своеобразный маркер того времени. Тогда все устанавливали немыслимое количество динамиков и усилителей. Прикольный и забавный хип-хоп трансформировался в богомерзкий рэп с его невыносими низкими и сплошным матом. И вот этот самый рэп как нельзя лучше лёг на все эти автомобильные супердинамики. Очень популярны в то делекое время были базуки - такие трубы, которые кроме басов вообще ничего не выдавали. Но речь не об этом. Так вот пошел я открывать капот, вдруг вижу - на тротуаре лежит чувак в новеньких баскетбольных кедах и пляшет лёжа. Зажигательно так отплясывает, как солист ансамбля им. Александрова. Только толстый - пузо колышется неэстетично. Зачем я решил к нему приблизиться?? Ведь видал я в жизни картины и поинтересней негра, танцующего лёжа на асфальте. Но подошел и обнаружил, что полголовы у него нет, а в огромной луже черной крови плавают какие-то белые хлопья, похожие на попкорн. Я невозмутимо вернулся к своей машине, обошел ее сзади, сел за руль и принялся рассуждать. Еще совсем недавно был я комсомольцем и точно знал, что раненого бросать нехорошо. Но, с другой стороны - какой же он раненый? Вот и ноги уже не пляшут, а трясутся мелко-мелко, знаменуя скорое окончание агонии. Сомнения мои прекратили звуки сирен - я завел машину и постыдно свалил.
Убиенный оказался нашим клиентом - да и могло ли быть иначе? Мне подробно рассказали, что убил его некий деятель из банды "18я стрит". Якобы, застрелил красиво и изящно - на ходу, подъехав сзади на велосипеде. Я думаю - вранье. Судя по разваленной как арбуз голове, это был 45й калибр - хера бы отдача позволила ему усидеть на своем велике. Наверняка остановился, выстрелил - и погнал прочь. Забыл упомянуть, что нападение сзади в нашем районе вовсе не считается чем-то подлым и коварным. Впрочем, я отвлекся. А рассказать я хотел про Тони.
Работали мы тогда вдвоем с Феликсом. До эмиграции он жил в городе-герое Киев и изо всех сил лупил в барабаны. В буквальном смысле. Музыкант он. И вот сидим мы вдвоем за пуленепробиваемым стеклом, да за железными дверями: татарин-мент и еврей-барабанщик. А вокруг на много миль в марихуанном дыму под черный рэп да истошные визги сирен пульсирует и бьётся South Central LA. Мы уже пережили пару вооруженных нападений и несколько дерзких краж. Однажды у нас прямо из витрины, подняв присосками стекло, сперли поднос с чудовищными золотыми цепями - символами успеха и статуса. Я в то время еще полностью не избавился от ментовских привычек и машинально, походя, завербовал двух информаторов. Вот одна из них через пару дней, за премию в полноценные сорок долларов стуканула конфиденциально - кто спёр и кто отвлекал. Оба были наши клиенты, да что толку - золотишко украденное уже продано конкурентам, денежки обращены в крэк, крэк с приятным потрескиванием, от которого и возникло название, разогрет на спиртовках или зажигалках, жадно втянут и через дрожащие ноздри выпущен в атмосферу планеты Земля. Ну и чего тут ловить? Воров? Конкурентов? Дым?
Опять я отвлекся. Так вот про Тони.
***
- Надо нанять кого-то в зал, - говорю.
- Ну кто? Кто, находясь в сознании, поедет сюда работать? Ты чего? Ведь в этом зоопарке год идет за десять!
- Не надо чтоб ехал. Пусть пешком приходит.
- Ты что же? Чóрного нанять хочешь? - севшим от изумления голосом говорит Феликс.
- Ну во-первых, он будет в всегда в зале. За стекло, где сейфы, мы его не пустим. Во-вторых, наши шансы получить первую пулю упадут с 50 до 33 процентов! Ведь сейчас это или ты, или же я, а так...
- А и так будет 50/50, - сплёвывает Феликс,- своего-то им нахера валить?
Вот такой он скептик Феликс-музыкант. Тем не менее, я начал активно присматривать претендента на первую пулю. И нашел!
Тут надобно вспомнить, что это была эра зарождения видео игр. Появилась Sega Genesis, а вместе с ней конкурент - Nintendo. По району ползли зловещие слухи, что это секретная разработка ЦРУ, призванная удержать черную молодежь дома любым способом, что это козни белых, напуганных только что отшумевшими беспорядками имени Родни Кинга. Теория забавная, но преступность тогда действительно просела. Впрочем, я полагаю - просто пар вышел после того как разграбили и сожгли свои собственные районы. Так вот - на игры копили деньги, ими активно обменивались, и у каждой был эквивалент стоимости в наркоте. Большой, короче, бизнес. У нас в магазине был целый стеллаж с ними, но за толстым стеклом. Посетители очень хотели, если не купить, то по крайней мере подержать в руках заветный картридж. Однако, времена были другие - простые времена и мы совершенно спокойно отказывали клиентам в этом желании подержать.
- Там нет никаких движущихся частей, бро! - говорил я рассеянно,- нечему ломаться. Все работает!
И отворачивался. Не давал, значит, потрогать. Сейчас это вызвало бы шквал обвинений в недоверии, унижении, расизме и прочих грехах, но тогда, много лет назад, мы и сами были злыми и зубастыми. К тому же отлично действовал стереотип - ломбарды контролируются мафией! Иначе быть не может! Так что клиенты не зарывались - держали себя в руках. У стенда с нинтендами часто задумчиво стоял высокий негр Тони. Денег у него не было.
- Слушай,- обратился я как-то к нему с привычными ментовскими разводками, - давай ты будешь сидеть у нас в зале весь день, а вечером я дам тебе две игры. Но утром принеси обратно!
- Так я еще и пол помою,- возликовал Тони.
Через неделю мне стало стыдно и я начал оплачивать ему обед. Стыд не покидал меня и я научил его отвечать на телефонные звонки. Если спрашивали что-то простенькое - где находитесь, сколько даете за грамм золота, когда закрываетесь? - он отвечал сам, а если на том конце провода был полицейский или старый клиент - передавал трубку мне. Платил я ему двадцать пять центов за звонок. Еще через неделю утром у магазина меня встретила очень худая женщина в парике.
- Алекс, - сказала она,- Энтони чуть задержится. Я его мама. Можно поговорить с тобой?
***
- Священником? Невероятно. У меня нет ни одного знакомого в этой... отрасли.
- Да-да! Именно священником. Он создан для этого! Из него получился бы прекрасный Отец. Посмотри как мягок его говор, как приятны манеры. Ему было очень непросто выжить в нашем гетто, Алекс. Очень непросто…
Тут она принялась плакать и мне ничего не оставалось как проводить женщину до железных дверей с обещаниями скорейшего Тонинова трудоустройства.
Священником, как вы понимаете, принять его я не мог. Взял продавцом-охранником.
Молодежь мне не поверит, но слово Windows тогда хождения не имело и все программы работали в DOS'e. Наш новейший супербыстрый компьютер с 486м процессором и парой мегабайт оперативки замечательно справлялся и тянул весь бизнес. Нового работника следовало обучить операциям на на этом технологическом чуде . И тут меня ожидал пренеприятный сюрприз - негодяй Тони обучился работе в одну неделю! У меня в свое время учеба заняла месяц...ну или два даже.
- Как же так? - печалился я, - ведь он…ведь я…
- Что «я»?- обратился ко мне политкорректный внутренний голос, - что «он»??
- Ну…это…- у меня два настоящих высших образования! - ловко извернулся я и голос заткнулся. А позднее нашлась утешительная формула: компьютер - это подвид видео приставки, а никто не может сравниться в мастерстве игр с обитателями нашего гетто. Даже не связывайтесь с South-Central, как говорилось в одном кинофильме!
Тони прижился. Он обладал удивительным чувством внутреннего такта - не помню чтобы он хоть раз пытался меня поправлять, убеждать или, не дай бог, что-то просить. Он взял на себя всю техническую часть: оформление контракта, отпечатки пальцев, все операции по кассе и 90% телефона. Сейчас, четверть века спустя, я набиваю этот текст точно как тогда - медленно, неуверенно, двумя пальцами и через туман времени вижу Тони. Вот он у компьютера, прижав плечом телефон, диктует кому-то наш адрес, черно-белые руки его вслепую стремительно летают над клавиатурой, истошно пищит принтер, выплевывая очередной тикет. Сейчас Тони, не глядя, одним движением подхватит его, сунет под пуленепробиваемое стекло, отсчитает деньги... И при этом он ещё разговаривал глазами и мимикой лица - мог, не открывая рта, подавать знаки. Знаков этих было великое множество:..смотри какой камушек принесли...вижу ментовскую машину на паркинге…подойди - не справляюсь…этот клиент опасен…а этот - просто вонючка и головняк…
Бесценный получился работник! В нем была некая природная невозмутимость - вывести несостоявшегося священника из себя было невозможно. Авторитет Большого Тони на районе поднялся до небес. Помню комическую ситуацию когда к нам пришла делегация взволнованной расизмом молодежи. Они вежливо и настойчиво принялись клеймить нашего работника в том, что он продал душу белым. Тони снисходительно слушал и где-то даже поддакивал, делая как обычно мне знаки глазами. Особенно усердствовала одна лупоглазая школьница с круто закрученными ресницами. Звали ее Шила. Откуда я знаю? Месяцев через девять она принесла в магазин живого человека в виде сморщенного кусочка, пускающего носом пузыри.
- Мой! - в некотором замешательстве объявил Тони и пожал плечами. На достигнутом он не остановился и как-то признался, что не уверен что знает точное количество своих детей. Свой феноменальный успех он, со свойственным ему сдержанным юмором, относил к водяной кровати. Тогда водонаполненные матрацы были в моде - разрешали их, правда, только на первых этажах, но это у белых.
Однажды Тони поехал в мексиканский ресторан за ланчем и тут же, как черт из табакерки, возникла его новая подружка.
- Я его подожду.
- Ну жди.
- Ссать хочу - умираю! - заявила она через пять минут, - пусти в туалет.
Я и пустил, хотя там был склад. Она вышла и исчезла. Меня это насторожило. Так и есть - вместе с ней исчезла рация Моторола. Причем глупая украла только одну, оставив зарядник и второе радио.
- А зачем пускал-то? - искренне удивился Тони, выгружая пакеты с едой, - я бы не пустил...
- Как же так? Ведь ты ж с ней на волнах каждую ночь! Вы ж семья почти, - изумился я
- Все равно бы не пустил. На помойке могла поссать! Not a big deal.
И вот такие, в некотором роде детские отношения среди взрослых там повсеместно.
Дело было зимой, темнело рано - помню как после работы он, включив оставшуюся рацию, отправился в сумерки разыскивать свою любовь и мою Моторолу. Пристыженный и смущенный, Тони периодически выходил в эфир, пока кто-то ему не ответил - так и разыскал людей, которым его Джульетта продала мою рацию! Сияньем его гордой улыбки следующим утром можно было освещать наш паркинг.
***
А скандалы полыхали - раз в неделю что-то обязательно происходило. Сейчас это покажется странным и невероятным, но мы не отступали ни на милиметр! Мы приняли правила игры и точно так же орали на обитателей гетто как они на нас, случались и вовсе опасные конфронтации. Однажды на Феликса напали прямо перед магазином - приставили пистолет. Что положено в таких случаях делать - мы все знаем. Но это сейчас! А тогда, свежие из СССР, мы были отчаянно смелыми. Феликс же, кроме этого, жилист как питбуль и невероятно духовит - он не думая схватил эту руку с пистолетом, поднял ее вверх и так они закружились с грабителем. Я увидел это танго сквозь витрину, быстрее ветра вылетел из магазина, заорал своему другу "Пригнись!", направил злодею револьвер в голову и нажал спусковой крючок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало - ствол только отошел немного вперед. Однако, звук этот так ошеломил грабителя, что ноги у него подкосились, он разжал руки и обвис как куль. Феликс отнял оружие, мы заволокли бандита в магазин и вызвали ментов.
Оказался он в бегах, с выписанным ордером на арест, и, кроме того - малолетка. Судили его, впрочем, как взрослого и дали 8 лет. Нападений на ломбарды в ЛА было великое множество и многие заканчивались гораздо хуже - погибли Игорь, у которого был ломбард на Джефферсон, и второй Игорь с Флоренс, застрелили Юру Долинского прямо в его магазине "D & D" на Шестой стрит...
В то время владельцев ломбардов часто собирали в помещении полицейской академии - той самой что в фильме. Там нас инструктировали, требовали внутри бизнеса постоянно носить оружие, делились информацией, что-то советовали. В даунтауне работал целый отдел под руководством угрюмого сержанта Денниса Сисиони. Помню один из таких сборов случился после очередной перестрелки в Инглвуде где один нападавший был убит хозяином ломбарда, а второй тяжело ранен. Я тогда поднял руку и спросил - известны ли подробности.
- Так вот же стрелок! - простодушно ответил Сисиони, - выйди, Бóрис - расскажи.
Встает невысокий дядька и, разводя руки в стороны как рэбе, говорит с сильным акцентом:
- Вот я всегда думал, что стрелять в живого человека очень и очень трудно...
- И? - спрашивает кто-то ехидно.
- А оказалось - легко! Оказалось очень легко! Просто нужно чтобы они в тебя выстрелили первыми...
И пару минут все неудержимо хохочут. Смеются русские, иранцы, армяне и американцы - все, кто выбрал для себя этот опасный бизнес. Как кони ржут полицейские...
Такое было время. Простое. Понятное. Честное. Сегодняшние уличные комиссары тогда еще под стол пешком ходили - можно было говорить что думаешь и смеяться тому что смешно.
И никогда-никогда на нашей жизни такое время уже не вернется...
***
Бизнес наш, между тем, пёр в гору как революционный паровоз и вскоре образовался второй ломбард, уже в белом, унылом и малоинтересном районе, а старый был продан. И перепродан - жизнь в тех местах течет стремительно. Через несколько лет я вдруг вспомнил, что, уходя, оставил там недурной помповик, зарегистрированный на мое имя. Без особой надежды подъехал к знакомому адресу - и напрасно. Ружья моего и след простыл. Да того и следовало ожидать - сменилось уже несколько хозяев. Новый оказался не просто русский, а ещё и тёзка. Про Тони, говорит, - знаю, но, по слухам, у него развился жуткий диабет, ноги онемели и где он вообще - неизвестно. Бизнес разросся в обе стороны, заняв закусочную моего приятеля Буча и магазин пэйджеров толстого Нормана. Саша угостил чаем и любезно проводил меня до машины.
Прощай South-Central, где год идет за десять, где взрослые как дети и всё что нельзя - на самом деле можно...
(Los Angeles, 2020)
Все наверняка бывали в лосанжелесской обсерватории - там где когда-то разворачивалось действие культового фильма с Натали Вуд и Джеймсом Дином. Великолепнейший вид открывается сверху на наш город и там же начинается улица с приятным для уха названием Вермонт. Однако город огромен и многолик - если долго двигаться по этой улице вниз, пересечь Голливуд, Кореятаун, Пико-Юнион и продолжать ехать на юг, то вы непременно окажетесь в месте, где не то что жить или работать - вы даже на заправке остановиться побоитесь. И уж видов красивых там нет и в помине.
Без малого тридцать лет назад я внезапно обнаружил себя стоящим за прилавком ломбарда в самом центре этой удивительной галактики. Так совпало.
Так что же такое этот South-Central начала 90х?
Это был Город Будущего где мало кто работал, люди перемещались автобусами, а если кому и приспичит сесть за руль, то в машину сразу набивалось несколько пассажиров. Просто так. Делать все равно нечего, ну и забота об окружающей среде, конечно. Правила движения, к слову, тут тоже отличались от, скажем, Беверли-Хиллсовских - полиция никого по мелочам не тормозила. Да их можно понять - к месту остановки всегда быстро стекалась небольшая, но шумная толпа и менты прямо на глазах теряли интерес к нарушителю. Делая вид, что их срочно куда-то вызвали они ретировались и ехали прочь, в какую-нибудь кондитерскую - донаты трескать и трепать про пятничный бейсбол. Единственное, что омрачало сравнение с прекрасными городами будущего, это полное отсутствие diversity, а мы из телевизора знаем: по-настоящему счастливо могут жить только совершенно разные люди, собранные политиками вместе. Но увы - белых в South-Central не было. Изредка, сквозь пуленепробиваемое стекло я замечал бледное, несколько даже перекошенное лицо в пиджаке. Можно было не сомневаться, что это детектив - пришелец из даунтауна, а пиджаком в тридцатиградусную жару он прикрывает большой черный пистолет. Я нажимал кнопку, запускал служивого внутрь и лицо его постепенно приобретало нормальный поросячий розоватый цвет, свойственный всем полицейским Америки. Коп смотрел картотеку, сверял серийные номера на некоторых вещах и сразу растворялся. Жили мы с ментами мирно, в любви и согласии.
А вэлфер страждущим тогда давали раз в месяц - посылали чек обычной почтой и в этот день в городе будущего начинался спонтанный праздник. Выносились мангалы и обыватели повсеместно жарили сосиски - стелился дымок и специфический запах. Он смешивался с другим дымком и другим запахом и, хотя марихуана тогда была строжайше запрещена, - никого это не напрягало. Был у этого празднества один важный нюанс - он незаметно переходил в передозы, разборки и сведение счетов. Архиважно было вовремя покинуть район.
В один из таких щедрых государственных дней, закрыв магазин, я покатил себе прочь по упомянутой выше улице Вермонт. Отъехал совсем недалеко, как вдруг услышал какой-то громкий хлопок, как мне показалось - в моторе. Я сразу принял вправо и остановился за огромным Кадиллаком, багажник которого был гостеприимно распахнут. Внутри вибрировали гигантские сабвуферы - своеобразный маркер того времени. Тогда все устанавливали немыслимое количество динамиков и усилителей. Прикольный и забавный хип-хоп трансформировался в богомерзкий рэп с его невыносими низкими и сплошным матом. И вот этот самый рэп как нельзя лучше лёг на все эти автомобильные супердинамики. Очень популярны в то делекое время были базуки - такие трубы, которые кроме басов вообще ничего не выдавали. Но речь не об этом. Так вот пошел я открывать капот, вдруг вижу - на тротуаре лежит чувак в новеньких баскетбольных кедах и пляшет лёжа. Зажигательно так отплясывает, как солист ансамбля им. Александрова. Только толстый - пузо колышется неэстетично. Зачем я решил к нему приблизиться?? Ведь видал я в жизни картины и поинтересней негра, танцующего лёжа на асфальте. Но подошел и обнаружил, что полголовы у него нет, а в огромной луже черной крови плавают какие-то белые хлопья, похожие на попкорн. Я невозмутимо вернулся к своей машине, обошел ее сзади, сел за руль и принялся рассуждать. Еще совсем недавно был я комсомольцем и точно знал, что раненого бросать нехорошо. Но, с другой стороны - какой же он раненый? Вот и ноги уже не пляшут, а трясутся мелко-мелко, знаменуя скорое окончание агонии. Сомнения мои прекратили звуки сирен - я завел машину и постыдно свалил.
Убиенный оказался нашим клиентом - да и могло ли быть иначе? Мне подробно рассказали, что убил его некий деятель из банды "18я стрит". Якобы, застрелил красиво и изящно - на ходу, подъехав сзади на велосипеде. Я думаю - вранье. Судя по разваленной как арбуз голове, это был 45й калибр - хера бы отдача позволила ему усидеть на своем велике. Наверняка остановился, выстрелил - и погнал прочь. Забыл упомянуть, что нападение сзади в нашем районе вовсе не считается чем-то подлым и коварным. Впрочем, я отвлекся. А рассказать я хотел про Тони.
Работали мы тогда вдвоем с Феликсом. До эмиграции он жил в городе-герое Киев и изо всех сил лупил в барабаны. В буквальном смысле. Музыкант он. И вот сидим мы вдвоем за пуленепробиваемым стеклом, да за железными дверями: татарин-мент и еврей-барабанщик. А вокруг на много миль в марихуанном дыму под черный рэп да истошные визги сирен пульсирует и бьётся South Central LA. Мы уже пережили пару вооруженных нападений и несколько дерзких краж. Однажды у нас прямо из витрины, подняв присосками стекло, сперли поднос с чудовищными золотыми цепями - символами успеха и статуса. Я в то время еще полностью не избавился от ментовских привычек и машинально, походя, завербовал двух информаторов. Вот одна из них через пару дней, за премию в полноценные сорок долларов стуканула конфиденциально - кто спёр и кто отвлекал. Оба были наши клиенты, да что толку - золотишко украденное уже продано конкурентам, денежки обращены в крэк, крэк с приятным потрескиванием, от которого и возникло название, разогрет на спиртовках или зажигалках, жадно втянут и через дрожащие ноздри выпущен в атмосферу планеты Земля. Ну и чего тут ловить? Воров? Конкурентов? Дым?
Опять я отвлекся. Так вот про Тони.
***
- Надо нанять кого-то в зал, - говорю.
- Ну кто? Кто, находясь в сознании, поедет сюда работать? Ты чего? Ведь в этом зоопарке год идет за десять!
- Не надо чтоб ехал. Пусть пешком приходит.
- Ты что же? Чóрного нанять хочешь? - севшим от изумления голосом говорит Феликс.
- Ну во-первых, он будет в всегда в зале. За стекло, где сейфы, мы его не пустим. Во-вторых, наши шансы получить первую пулю упадут с 50 до 33 процентов! Ведь сейчас это или ты, или же я, а так...
- А и так будет 50/50, - сплёвывает Феликс,- своего-то им нахера валить?
Вот такой он скептик Феликс-музыкант. Тем не менее, я начал активно присматривать претендента на первую пулю. И нашел!
Тут надобно вспомнить, что это была эра зарождения видео игр. Появилась Sega Genesis, а вместе с ней конкурент - Nintendo. По району ползли зловещие слухи, что это секретная разработка ЦРУ, призванная удержать черную молодежь дома любым способом, что это козни белых, напуганных только что отшумевшими беспорядками имени Родни Кинга. Теория забавная, но преступность тогда действительно просела. Впрочем, я полагаю - просто пар вышел после того как разграбили и сожгли свои собственные районы. Так вот - на игры копили деньги, ими активно обменивались, и у каждой был эквивалент стоимости в наркоте. Большой, короче, бизнес. У нас в магазине был целый стеллаж с ними, но за толстым стеклом. Посетители очень хотели, если не купить, то по крайней мере подержать в руках заветный картридж. Однако, времена были другие - простые времена и мы совершенно спокойно отказывали клиентам в этом желании подержать.
- Там нет никаких движущихся частей, бро! - говорил я рассеянно,- нечему ломаться. Все работает!
И отворачивался. Не давал, значит, потрогать. Сейчас это вызвало бы шквал обвинений в недоверии, унижении, расизме и прочих грехах, но тогда, много лет назад, мы и сами были злыми и зубастыми. К тому же отлично действовал стереотип - ломбарды контролируются мафией! Иначе быть не может! Так что клиенты не зарывались - держали себя в руках. У стенда с нинтендами часто задумчиво стоял высокий негр Тони. Денег у него не было.
- Слушай,- обратился я как-то к нему с привычными ментовскими разводками, - давай ты будешь сидеть у нас в зале весь день, а вечером я дам тебе две игры. Но утром принеси обратно!
- Так я еще и пол помою,- возликовал Тони.
Через неделю мне стало стыдно и я начал оплачивать ему обед. Стыд не покидал меня и я научил его отвечать на телефонные звонки. Если спрашивали что-то простенькое - где находитесь, сколько даете за грамм золота, когда закрываетесь? - он отвечал сам, а если на том конце провода был полицейский или старый клиент - передавал трубку мне. Платил я ему двадцать пять центов за звонок. Еще через неделю утром у магазина меня встретила очень худая женщина в парике.
- Алекс, - сказала она,- Энтони чуть задержится. Я его мама. Можно поговорить с тобой?
***
- Священником? Невероятно. У меня нет ни одного знакомого в этой... отрасли.
- Да-да! Именно священником. Он создан для этого! Из него получился бы прекрасный Отец. Посмотри как мягок его говор, как приятны манеры. Ему было очень непросто выжить в нашем гетто, Алекс. Очень непросто…
Тут она принялась плакать и мне ничего не оставалось как проводить женщину до железных дверей с обещаниями скорейшего Тонинова трудоустройства.
Священником, как вы понимаете, принять его я не мог. Взял продавцом-охранником.
Молодежь мне не поверит, но слово Windows тогда хождения не имело и все программы работали в DOS'e. Наш новейший супербыстрый компьютер с 486м процессором и парой мегабайт оперативки замечательно справлялся и тянул весь бизнес. Нового работника следовало обучить операциям на на этом технологическом чуде . И тут меня ожидал пренеприятный сюрприз - негодяй Тони обучился работе в одну неделю! У меня в свое время учеба заняла месяц...ну или два даже.
- Как же так? - печалился я, - ведь он…ведь я…
- Что «я»?- обратился ко мне политкорректный внутренний голос, - что «он»??
- Ну…это…- у меня два настоящих высших образования! - ловко извернулся я и голос заткнулся. А позднее нашлась утешительная формула: компьютер - это подвид видео приставки, а никто не может сравниться в мастерстве игр с обитателями нашего гетто. Даже не связывайтесь с South-Central, как говорилось в одном кинофильме!
Тони прижился. Он обладал удивительным чувством внутреннего такта - не помню чтобы он хоть раз пытался меня поправлять, убеждать или, не дай бог, что-то просить. Он взял на себя всю техническую часть: оформление контракта, отпечатки пальцев, все операции по кассе и 90% телефона. Сейчас, четверть века спустя, я набиваю этот текст точно как тогда - медленно, неуверенно, двумя пальцами и через туман времени вижу Тони. Вот он у компьютера, прижав плечом телефон, диктует кому-то наш адрес, черно-белые руки его вслепую стремительно летают над клавиатурой, истошно пищит принтер, выплевывая очередной тикет. Сейчас Тони, не глядя, одним движением подхватит его, сунет под пуленепробиваемое стекло, отсчитает деньги... И при этом он ещё разговаривал глазами и мимикой лица - мог, не открывая рта, подавать знаки. Знаков этих было великое множество:..смотри какой камушек принесли...вижу ментовскую машину на паркинге…подойди - не справляюсь…этот клиент опасен…а этот - просто вонючка и головняк…
Бесценный получился работник! В нем была некая природная невозмутимость - вывести несостоявшегося священника из себя было невозможно. Авторитет Большого Тони на районе поднялся до небес. Помню комическую ситуацию когда к нам пришла делегация взволнованной расизмом молодежи. Они вежливо и настойчиво принялись клеймить нашего работника в том, что он продал душу белым. Тони снисходительно слушал и где-то даже поддакивал, делая как обычно мне знаки глазами. Особенно усердствовала одна лупоглазая школьница с круто закрученными ресницами. Звали ее Шила. Откуда я знаю? Месяцев через девять она принесла в магазин живого человека в виде сморщенного кусочка, пускающего носом пузыри.
- Мой! - в некотором замешательстве объявил Тони и пожал плечами. На достигнутом он не остановился и как-то признался, что не уверен что знает точное количество своих детей. Свой феноменальный успех он, со свойственным ему сдержанным юмором, относил к водяной кровати. Тогда водонаполненные матрацы были в моде - разрешали их, правда, только на первых этажах, но это у белых.
Однажды Тони поехал в мексиканский ресторан за ланчем и тут же, как черт из табакерки, возникла его новая подружка.
- Я его подожду.
- Ну жди.
- Ссать хочу - умираю! - заявила она через пять минут, - пусти в туалет.
Я и пустил, хотя там был склад. Она вышла и исчезла. Меня это насторожило. Так и есть - вместе с ней исчезла рация Моторола. Причем глупая украла только одну, оставив зарядник и второе радио.
- А зачем пускал-то? - искренне удивился Тони, выгружая пакеты с едой, - я бы не пустил...
- Как же так? Ведь ты ж с ней на волнах каждую ночь! Вы ж семья почти, - изумился я
- Все равно бы не пустил. На помойке могла поссать! Not a big deal.
И вот такие, в некотором роде детские отношения среди взрослых там повсеместно.
Дело было зимой, темнело рано - помню как после работы он, включив оставшуюся рацию, отправился в сумерки разыскивать свою любовь и мою Моторолу. Пристыженный и смущенный, Тони периодически выходил в эфир, пока кто-то ему не ответил - так и разыскал людей, которым его Джульетта продала мою рацию! Сияньем его гордой улыбки следующим утром можно было освещать наш паркинг.
***
А скандалы полыхали - раз в неделю что-то обязательно происходило. Сейчас это покажется странным и невероятным, но мы не отступали ни на милиметр! Мы приняли правила игры и точно так же орали на обитателей гетто как они на нас, случались и вовсе опасные конфронтации. Однажды на Феликса напали прямо перед магазином - приставили пистолет. Что положено в таких случаях делать - мы все знаем. Но это сейчас! А тогда, свежие из СССР, мы были отчаянно смелыми. Феликс же, кроме этого, жилист как питбуль и невероятно духовит - он не думая схватил эту руку с пистолетом, поднял ее вверх и так они закружились с грабителем. Я увидел это танго сквозь витрину, быстрее ветра вылетел из магазина, заорал своему другу "Пригнись!", направил злодею револьвер в голову и нажал спусковой крючок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало - ствол только отошел немного вперед. Однако, звук этот так ошеломил грабителя, что ноги у него подкосились, он разжал руки и обвис как куль. Феликс отнял оружие, мы заволокли бандита в магазин и вызвали ментов.
Оказался он в бегах, с выписанным ордером на арест, и, кроме того - малолетка. Судили его, впрочем, как взрослого и дали 8 лет. Нападений на ломбарды в ЛА было великое множество и многие заканчивались гораздо хуже - погибли Игорь, у которого был ломбард на Джефферсон, и второй Игорь с Флоренс, застрелили Юру Долинского прямо в его магазине "D & D" на Шестой стрит...
В то время владельцев ломбардов часто собирали в помещении полицейской академии - той самой что в фильме. Там нас инструктировали, требовали внутри бизнеса постоянно носить оружие, делились информацией, что-то советовали. В даунтауне работал целый отдел под руководством угрюмого сержанта Денниса Сисиони. Помню один из таких сборов случился после очередной перестрелки в Инглвуде где один нападавший был убит хозяином ломбарда, а второй тяжело ранен. Я тогда поднял руку и спросил - известны ли подробности.
- Так вот же стрелок! - простодушно ответил Сисиони, - выйди, Бóрис - расскажи.
Встает невысокий дядька и, разводя руки в стороны как рэбе, говорит с сильным акцентом:
- Вот я всегда думал, что стрелять в живого человека очень и очень трудно...
- И? - спрашивает кто-то ехидно.
- А оказалось - легко! Оказалось очень легко! Просто нужно чтобы они в тебя выстрелили первыми...
И пару минут все неудержимо хохочут. Смеются русские, иранцы, армяне и американцы - все, кто выбрал для себя этот опасный бизнес. Как кони ржут полицейские...
Такое было время. Простое. Понятное. Честное. Сегодняшние уличные комиссары тогда еще под стол пешком ходили - можно было говорить что думаешь и смеяться тому что смешно.
И никогда-никогда на нашей жизни такое время уже не вернется...
***
Бизнес наш, между тем, пёр в гору как революционный паровоз и вскоре образовался второй ломбард, уже в белом, унылом и малоинтересном районе, а старый был продан. И перепродан - жизнь в тех местах течет стремительно. Через несколько лет я вдруг вспомнил, что, уходя, оставил там недурной помповик, зарегистрированный на мое имя. Без особой надежды подъехал к знакомому адресу - и напрасно. Ружья моего и след простыл. Да того и следовало ожидать - сменилось уже несколько хозяев. Новый оказался не просто русский, а ещё и тёзка. Про Тони, говорит, - знаю, но, по слухам, у него развился жуткий диабет, ноги онемели и где он вообще - неизвестно. Бизнес разросся в обе стороны, заняв закусочную моего приятеля Буча и магазин пэйджеров толстого Нормана. Саша угостил чаем и любезно проводил меня до машины.
Прощай South-Central, где год идет за десять, где взрослые как дети и всё что нельзя - на самом деле можно...
(Los Angeles, 2020)