О поэзии Роберта Бёрнса
В Шотландии, да и во многих областях Британии, его день рождения отмечается как всенародный праздник - любимый, весёлый, как стихи поэта, с обязательным праздничным угощением. Для всех них сегодня звучит тост, что написал когда-то Бёрнс.
ЗАЗДРАВНЫЙ ТОСТ
У которых есть, что есть, - те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -
Значит, нам благодарить остается небо!
Этот праздник так и называется «Burns' Supper», ему уже больше 200 лет. Он стал вторым по значимости государственным (но, главное, - народным) праздником в Шотландии. Друзья стали отмечать Burns' Supper через несколько лет после смерти поэта. И с тех пор шотландцы, которым есть, что есть, в этот день угощаются национальными кушаньями, что так сочно описал Бёрнс:
ОДА ШОТЛАНДСКОМУ ПУДИНГУ "ХАГГИС"
В тебе я славлю командира
Всех пудингов горячих мира, -
Могучий Хаггис, полный жира
И требухи.
Строчу, пока мне служит лира,
Тебе стихи.
Дородный, плотный, крутобокий,
Ты высишься, как холм далекий,
А под тобой поднос широкий
Чуть не трещит.
Но как твои ласкают соки
Наш аппетит!
С полей вернувшись, землеробы,
Сойдясь вокруг твоей особы,
Тебя проворно режут, чтобы
Весь жар и пыл
Твоей дымящейся утробы
На миг не стыл.
Теперь доносится до слуха
Стук ложек, звякающих глухо.
Когда ж плотнее станет брюхо,
Чем барабан,
Старик, молясь, гудит, как муха,
От пищи пьян.
Кто обожает стол французский -
Рагу и всякие закуски
(Хотя от этакой нагрузки
И свиньям вред),
С презреньем щурит глаз свой узкий
На наш обед.
Но - бедный шут! - от пищи жалкой
Его нога не толще палки,
А вместо мускулов - мочалки,
Кулак - орех.
В бою, в горячей перепалке
Он сзади всех.
А тот, кому ты служишь пищей,
Согнет подкову в кулачище.
Когда ж в такой руке засвищет
Стальной клинок, -
Врага уносят на кладбище
Без рук, без ног.
Молю я Промысел небесный:
И в будний день, и в день воскресный
Нам не давай похлебки пресной,
Яви нам благость
И ниспошли родной, чудесный,
Горячий Хаггис!
Увы, при жизни поэту частенько приходилось голодать. Несмотря на всенародную любовь и признание, он не вылезал из нищеты. И если бы не смерть, непременно угодил бы в долговую яму.
Однако хоронили его торжественно: войска шли церемониальным маршем до самого кладбища, играли похоронный марш. Но вот только через много лет английский король назначил бедствующей семье поэта пенсию. От пенсии вдова Роберта Бёрнса отказалась (взято здесь).
Умер Роберт Бёрнс в тот самый роковой для поэтов 37 год своего рождения. Помните, как сказал-спел об этом другой поэт-бард, родившийся в этот же день, но позже на целых 179 лет - Владимир Высоцкий.
К ПОЭТАМ
Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,
А если в точный срок, так в полной мере.
На цифре 27 один шагнул под пистолет,
Другой же в петлю слазил в "Англетере".
А 33 - Христу. Он был поэт, он говорил:
Да не убий. Убьешь - везде найду, мол.
Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чем не думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас, как холодом подуло.
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37? - Коварен бог.
Ребром вопрос поставил: или-или
На этом рубеже легли и Байрон и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась иль перенесена.
А в 33 - распяли, но не сильно.
А в 37 - не кровь, да что там кровь, и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е"
Укоротить поэта. Вывод ясен.
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр:
Томитесь, как наложницы в гареме...
Срок жизни увеличился. И, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время.
Да, правда, шея длинная - приманка для петли,
И грудь - мишень для стрел, но не спешите:
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что живых не очень торопите.
Однако не будем о грустном. Ведь сегодня праздник - день рождения горячо любимых народом и потому бессмертных поэтов - Владимира Высоцкого в России и Роберта Бёрнса в Шотландии.
Тем более что Бёрнс, по отзывам современников, был человеком веселым, влюбчивым, но при этом острым на язык, непримиримым к людской и, как теперь говорят, социальной несправедливости, горячо любящим свою родную Шотландию и её простой народ.
Всё это мы увидим с вами в его стихах. Которые почти всегда он писал на родном шотландском диалекте. Но не потому, что не знал английского литературного языка - Бёрнс, несмотря на своё «низкое» происхождение, получил хорошее «классическое» образование. А потому, что был влюблен в музыку родного языка, и потому, что хотел выразить и выражал своей поэзией душу своего народа.
Критики ставят Бёрнса в ряд поэтов-романтиков. Он воспевал любовь, свободу, родную природу, историю своей страны - всё это присуще именно романтической поэзии. Однако при этом стихи его сатиричны, озорны, воистину народны. Сегодня трудно найти в Шотландии дом, где не было бы на стене портрета Бёрнса, а на полке не стояли бы книги его стихов.
Вот что сказал другой великий поэт - Иоганн Вольфганг Гёте о феномене поэзии Роберта Бёрнса.
«Возьмём Бёрнса. Не потому ли он велик, что старые песни его предков жили в устах народа, что ему пели их, так сказать, тогда ещё, когда он был в колыбели, что мальчиком он вырастал среди них и сроднился с высоким совершенством этих образцов, что он нашёл в них ту живую основу, опираясь на которую, мог пойти дальше? И ещё, не потому ли он велик, что его собственные песни тотчас же находили восприимчивые уши среди его народа, что они затем звучали ему навстречу из уст жнецов и вязальщиц снопов, что ими приветствовали его весёлые товарищи в кабачке? Тут уж и впрямь могло что-то получиться».
(Johann Peter Eckermann. Gespräche mit Goethe in den letzten Jahren seines Lebens. Leipzig, 1827)
Если кто-то хочет оживить свои воспоминания о жизни Бёрнса, послушать его стихи в исполнении известных артистов - отсылаю к очень информативной статье в ЖЖ album_clippings .
Ну а мы тоже давайте напомним себе хотя бы самые известные его стихи. Конечно, в переводе Самуила Яковлевича Маршака. И пусть мне хоть в оба уха талдычат о том, что Маршак слишком вольно обращался с исходным текстом подлинников. Зато он сохранял дух и музыку стиха. Ведь не зря же Маршака в Шотландии избрали в 1959 году почётным председателем Федерации Бёрнса. Английскую поэзию (и шотландскую) я полюбила с детства именно в его переводах. И это любовь на всю жизнь.
А вот как о любви пишет Бёрнс:
ЛЮБОВЬ И БЕДНОСТЬ
Любовь и бедность навсегда
Меня поймали в сети.
Но мне и бедность не беда,
Не будь любви на свете.
Зачем разлучница-судьба -
Всегда любви помеха?
И почему любовь - раба
Достатка и успеха?
Богатство, честь в конце концов
Приносят мало счастья.
И жаль мне трусов и глупцов,
Что их покорны власти.
Твои глаза горят в ответ,
Когда теряю ум я,
А на устах твоих совет -
Хранить благоразумье.
Но как же мне его хранить,
Когда с тобой мы рядом?
Но как же мне его хранить,
С тобой встречаясь взглядом?
На свете счастлив тот бедняк
С его простой любовью,
Кто не завидует никак
Богатому сословью.
Ах, почему жестокий рок -
Всегда любви помеха
И не цветет любви цветок
Без славы и успеха?
Вспомнили замечательный фильм «Здравствуйте, я ваша тётя» с Александром Калягиным?
А теперь стихи о смерти, ведь ещё Максим Горький сказал, что Смерть всегда ходит рядом с Любовью.
МАКФЕРСОН ПЕРЕД КАЗНЬЮ
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
- Привет вам, тюрьмы короля,
Где жизнь влачат рабы!
Меня сегодня ждет петля
И гладкие столбы.
В полях войны среди мечей
Встречал я смерть не раз,
Но не дрожал я перед ней -
Не дрогну и сейчас!
Разбейте сталь моих оков,
Верните мой доспех.
Пусть выйдет десять смельчаков,
Я одолею всех.
Я жизнь свою провел в бою,
Умру не от меча.
Изменник предал жизнь мою
Веревке палача.
И перед смертью об одном
Душа моя грустит,
Что за меня в краю родном
Никто не отомстит.
Прости, мой край! Весь мир, прощай!
Меня поймали в сеть.
Но жалок тот, кто смерти ждет,
Не смея умереть!
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
Вот о гордости бедняка и твёрдой вере в грядущую справедливость.
ЧЕСТНАЯ БЕДНОСТЬ
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство -
Штамп на золотом,
А золотой -
Мы сами!
Мы хлеб едим и воду пьем,
Мы укрываемся тряпьем
И все такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шелк и вина пьют
И все такое прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом,
Таких зову я знатью,
Вот этот шут - природный лорд.
Ему должны мы кланяться.
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всем при том,
При всем при том,
Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том,
При всем при том,
Награды, лесть
И прочее
Не заменяют
Ум и честь
И все такое прочее!
Настанет день и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте.
При всем при том,
При всем при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день,
Когда кругом
Все люди станут братья!
О чести и свободе.
ЗАЧЕМ ТЕРПЕТЬ В РАСЦВЕТЕ СИЛ
Зачем терпеть в расцвете сил
Ярмо порабощенья?
К оружью, братья! Наступил
Великий час отмщенья.
Твердят: безгрешны короли,
А руки их кровавы.
Мы сами троны возвели.
Тряхнуть их - наше право!
Девизом каждый патриот
Смерть иль свободу изберет.
Пусть примет мученика чин
Епископ, саном гордый.
Для пэров хватит гильотин,
Для вас - подвязок, лорды.
Давно нас деспоты гнетут,
А судьи - их орудье.
Но и над вами будет суд,
Неправедные судьи.
Еще сегодня ваш денек.
Зато и наш не так далек!
Пусть золотой наступит век,
Былое в бездну канет,
И человеку человек
Навеки братом станет.
И нам покажет молодежь,
Достойная свободы,
Что человек везде хорош, -
Таков он от природы.
Мы всех зовем на братский пир,
И первый тост: - Свобода. Мир.
Оригинал взята здесь
ЗАЗДРАВНЫЙ ТОСТ
У которых есть, что есть, - те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -
Значит, нам благодарить остается небо!
Этот праздник так и называется «Burns' Supper», ему уже больше 200 лет. Он стал вторым по значимости государственным (но, главное, - народным) праздником в Шотландии. Друзья стали отмечать Burns' Supper через несколько лет после смерти поэта. И с тех пор шотландцы, которым есть, что есть, в этот день угощаются национальными кушаньями, что так сочно описал Бёрнс:
ОДА ШОТЛАНДСКОМУ ПУДИНГУ "ХАГГИС"
В тебе я славлю командира
Всех пудингов горячих мира, -
Могучий Хаггис, полный жира
И требухи.
Строчу, пока мне служит лира,
Тебе стихи.
Дородный, плотный, крутобокий,
Ты высишься, как холм далекий,
А под тобой поднос широкий
Чуть не трещит.
Но как твои ласкают соки
Наш аппетит!
С полей вернувшись, землеробы,
Сойдясь вокруг твоей особы,
Тебя проворно режут, чтобы
Весь жар и пыл
Твоей дымящейся утробы
На миг не стыл.
Теперь доносится до слуха
Стук ложек, звякающих глухо.
Когда ж плотнее станет брюхо,
Чем барабан,
Старик, молясь, гудит, как муха,
От пищи пьян.
Кто обожает стол французский -
Рагу и всякие закуски
(Хотя от этакой нагрузки
И свиньям вред),
С презреньем щурит глаз свой узкий
На наш обед.
Но - бедный шут! - от пищи жалкой
Его нога не толще палки,
А вместо мускулов - мочалки,
Кулак - орех.
В бою, в горячей перепалке
Он сзади всех.
А тот, кому ты служишь пищей,
Согнет подкову в кулачище.
Когда ж в такой руке засвищет
Стальной клинок, -
Врага уносят на кладбище
Без рук, без ног.
Молю я Промысел небесный:
И в будний день, и в день воскресный
Нам не давай похлебки пресной,
Яви нам благость
И ниспошли родной, чудесный,
Горячий Хаггис!
Увы, при жизни поэту частенько приходилось голодать. Несмотря на всенародную любовь и признание, он не вылезал из нищеты. И если бы не смерть, непременно угодил бы в долговую яму.
Однако хоронили его торжественно: войска шли церемониальным маршем до самого кладбища, играли похоронный марш. Но вот только через много лет английский король назначил бедствующей семье поэта пенсию. От пенсии вдова Роберта Бёрнса отказалась (взято здесь).
Умер Роберт Бёрнс в тот самый роковой для поэтов 37 год своего рождения. Помните, как сказал-спел об этом другой поэт-бард, родившийся в этот же день, но позже на целых 179 лет - Владимир Высоцкий.
К ПОЭТАМ
Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,
А если в точный срок, так в полной мере.
На цифре 27 один шагнул под пистолет,
Другой же в петлю слазил в "Англетере".
А 33 - Христу. Он был поэт, он говорил:
Да не убий. Убьешь - везде найду, мол.
Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чем не думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас, как холодом подуло.
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37? - Коварен бог.
Ребром вопрос поставил: или-или
На этом рубеже легли и Байрон и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась иль перенесена.
А в 33 - распяли, но не сильно.
А в 37 - не кровь, да что там кровь, и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е"
Укоротить поэта. Вывод ясен.
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр:
Томитесь, как наложницы в гареме...
Срок жизни увеличился. И, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время.
Да, правда, шея длинная - приманка для петли,
И грудь - мишень для стрел, но не спешите:
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что живых не очень торопите.
Однако не будем о грустном. Ведь сегодня праздник - день рождения горячо любимых народом и потому бессмертных поэтов - Владимира Высоцкого в России и Роберта Бёрнса в Шотландии.
Тем более что Бёрнс, по отзывам современников, был человеком веселым, влюбчивым, но при этом острым на язык, непримиримым к людской и, как теперь говорят, социальной несправедливости, горячо любящим свою родную Шотландию и её простой народ.
Всё это мы увидим с вами в его стихах. Которые почти всегда он писал на родном шотландском диалекте. Но не потому, что не знал английского литературного языка - Бёрнс, несмотря на своё «низкое» происхождение, получил хорошее «классическое» образование. А потому, что был влюблен в музыку родного языка, и потому, что хотел выразить и выражал своей поэзией душу своего народа.
Критики ставят Бёрнса в ряд поэтов-романтиков. Он воспевал любовь, свободу, родную природу, историю своей страны - всё это присуще именно романтической поэзии. Однако при этом стихи его сатиричны, озорны, воистину народны. Сегодня трудно найти в Шотландии дом, где не было бы на стене портрета Бёрнса, а на полке не стояли бы книги его стихов.
Вот что сказал другой великий поэт - Иоганн Вольфганг Гёте о феномене поэзии Роберта Бёрнса.
«Возьмём Бёрнса. Не потому ли он велик, что старые песни его предков жили в устах народа, что ему пели их, так сказать, тогда ещё, когда он был в колыбели, что мальчиком он вырастал среди них и сроднился с высоким совершенством этих образцов, что он нашёл в них ту живую основу, опираясь на которую, мог пойти дальше? И ещё, не потому ли он велик, что его собственные песни тотчас же находили восприимчивые уши среди его народа, что они затем звучали ему навстречу из уст жнецов и вязальщиц снопов, что ими приветствовали его весёлые товарищи в кабачке? Тут уж и впрямь могло что-то получиться».
(Johann Peter Eckermann. Gespräche mit Goethe in den letzten Jahren seines Lebens. Leipzig, 1827)
Если кто-то хочет оживить свои воспоминания о жизни Бёрнса, послушать его стихи в исполнении известных артистов - отсылаю к очень информативной статье в ЖЖ album_clippings .
Ну а мы тоже давайте напомним себе хотя бы самые известные его стихи. Конечно, в переводе Самуила Яковлевича Маршака. И пусть мне хоть в оба уха талдычат о том, что Маршак слишком вольно обращался с исходным текстом подлинников. Зато он сохранял дух и музыку стиха. Ведь не зря же Маршака в Шотландии избрали в 1959 году почётным председателем Федерации Бёрнса. Английскую поэзию (и шотландскую) я полюбила с детства именно в его переводах. И это любовь на всю жизнь.
А вот как о любви пишет Бёрнс:
ЛЮБОВЬ И БЕДНОСТЬ
Любовь и бедность навсегда
Меня поймали в сети.
Но мне и бедность не беда,
Не будь любви на свете.
Зачем разлучница-судьба -
Всегда любви помеха?
И почему любовь - раба
Достатка и успеха?
Богатство, честь в конце концов
Приносят мало счастья.
И жаль мне трусов и глупцов,
Что их покорны власти.
Твои глаза горят в ответ,
Когда теряю ум я,
А на устах твоих совет -
Хранить благоразумье.
Но как же мне его хранить,
Когда с тобой мы рядом?
Но как же мне его хранить,
С тобой встречаясь взглядом?
На свете счастлив тот бедняк
С его простой любовью,
Кто не завидует никак
Богатому сословью.
Ах, почему жестокий рок -
Всегда любви помеха
И не цветет любви цветок
Без славы и успеха?
Вспомнили замечательный фильм «Здравствуйте, я ваша тётя» с Александром Калягиным?
А теперь стихи о смерти, ведь ещё Максим Горький сказал, что Смерть всегда ходит рядом с Любовью.
МАКФЕРСОН ПЕРЕД КАЗНЬЮ
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
- Привет вам, тюрьмы короля,
Где жизнь влачат рабы!
Меня сегодня ждет петля
И гладкие столбы.
В полях войны среди мечей
Встречал я смерть не раз,
Но не дрожал я перед ней -
Не дрогну и сейчас!
Разбейте сталь моих оков,
Верните мой доспех.
Пусть выйдет десять смельчаков,
Я одолею всех.
Я жизнь свою провел в бою,
Умру не от меча.
Изменник предал жизнь мою
Веревке палача.
И перед смертью об одном
Душа моя грустит,
Что за меня в краю родном
Никто не отомстит.
Прости, мой край! Весь мир, прощай!
Меня поймали в сеть.
Но жалок тот, кто смерти ждет,
Не смея умереть!
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
Вот о гордости бедняка и твёрдой вере в грядущую справедливость.
ЧЕСТНАЯ БЕДНОСТЬ
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство -
Штамп на золотом,
А золотой -
Мы сами!
Мы хлеб едим и воду пьем,
Мы укрываемся тряпьем
И все такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шелк и вина пьют
И все такое прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом,
Таких зову я знатью,
Вот этот шут - природный лорд.
Ему должны мы кланяться.
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всем при том,
При всем при том,
Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том,
При всем при том,
Награды, лесть
И прочее
Не заменяют
Ум и честь
И все такое прочее!
Настанет день и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте.
При всем при том,
При всем при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день,
Когда кругом
Все люди станут братья!
О чести и свободе.
ЗАЧЕМ ТЕРПЕТЬ В РАСЦВЕТЕ СИЛ
Зачем терпеть в расцвете сил
Ярмо порабощенья?
К оружью, братья! Наступил
Великий час отмщенья.
Твердят: безгрешны короли,
А руки их кровавы.
Мы сами троны возвели.
Тряхнуть их - наше право!
Девизом каждый патриот
Смерть иль свободу изберет.
Пусть примет мученика чин
Епископ, саном гордый.
Для пэров хватит гильотин,
Для вас - подвязок, лорды.
Давно нас деспоты гнетут,
А судьи - их орудье.
Но и над вами будет суд,
Неправедные судьи.
Еще сегодня ваш денек.
Зато и наш не так далек!
Пусть золотой наступит век,
Былое в бездну канет,
И человеку человек
Навеки братом станет.
И нам покажет молодежь,
Достойная свободы,
Что человек везде хорош, -
Таков он от природы.
Мы всех зовем на братский пир,
И первый тост: - Свобода. Мир.
Оригинал взята здесь