Толкин. Новый взгляд на природу зла.
Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердце человеческое. Ф.М.Достоевский
Жанр фэнтези не сразу был принят в среде литераторов. Хотя в этом жанре писал ещё Лавкрафт, но, по всей видимости, ввиду его маргинальности, «официальным» первооткрывателем считается Толкин. Чтобы разобраться в причинах неприятия фэнтези имеет смысл, для большей объективности, опереться на работы почитателей Толкина, например доктора филологии Т. Шиппи, известного исследователя подобной литературы.
После издания «Властелина колец» вокруг творчества Толкина развернулись бурные дискуссии, в которых основной претензией к нему стало смещение границ допустимого, размывание понятий добра и зла, что противоречило культурной традиции того времени: «Многим читателям, в особенности читателям профессиональным, литературным критикам и обозревателям, его взгляды показались неприемлемыми».
Как пишет Шиппи, в английской литературе в послевоенные годы начинает постепенно оформляться обособленная группа писателей, для которых ключевой становится одна идея, а именно: «Природа зла, и каждый из писателей трактует ее разносторонне и совершенно по-своему, упорно не желая признавать расхожие мнения, сколь бы они ни были авторитетными <…> не обращая внимания на официальные взгляды, провозглашаемые политиками, на литературную критику и "великие традиции" своих предшественников в английской литературе». То есть для этой группы, идущей наперекор традиционным представлениям, эта мысль становится объединяющей. Сюда Шиппи относит, кроме Толкина, ещё и Льюиса, Оруэлла, Голдинга и Уайта.
Для реализации нового подхода к отображению зла не годился классический реализм, поэтому они «обратились к фэнтези, или притче, или фантастике потому, что чувствовали, что человеческое зло не может быть достоверно изображено средствами одной лишь реалистической прозы». Утверждается, что «эти авторы не стали эскапистами, отказавшись от реализма». Может быть, они и не стали, но фэнтези точно был взят за основу современных проявлений эскапизма - компьютерных и ролевых игр. Примечательно, что Толкина, после выхода «Властелина колец» критиковали за инфантилизм. Например, рецензент Морис Ричардсон писал: «Все, что я могу сделать, чтобы удержаться от вопля… «Взрослые всех возрастов! Объединяйтесь против вторжения инфантилизма».
В чём же другие претензии литературных критиков?
Одна из основных претензий к Толкину, если не принимать во внимание чисто стилистические, - он не осуждает зло, а «сторонники добра в книгах Толкина вершат насилие». Но при всём этом он гораздо мягче других «новаторов»: «У Толкина трудно найти описания столь же ужасающие, как потрошение лягушки у Льюиса или убийство Хрюши у Голдинга». Но тем не менее Шиппи признаёт, что «толкиновские понятия добра и зла противоречат моральным устоям, провозглашаемым официальной культурой» - ну, так и тем хуже для этой культуры.
Как же обосновывают отход от традиционных представлений «новаторы»?
Приверженцы смены традиций обосновывали это тем, что, по мнению Льюиса, классические представления создают «просто ложные образы реального зла». К нему присоединяется Уайт, утверждая, что «зло в реальном мире вовсе не какое-то волнующее и глубоко личное переживание, а просто следствие определенных действий». Толкин, уходя от ответа по сути, даёт объяснение по формальным признакам, говоря о том, что в его книгах самой их структурой заложено то, что «главный герой в конце концов оставляет всякое оружие, кроме лишь собственной воли», тем самым утверждая «милосердие».
Это можно понять только как то, что нормы традиционной морали устарели, с неизбежностью зла нужно смириться, но авторы нового подхода нагоняют туман, говоря только о том, что нужно менять «художественные приёмы» «для изображения зла двадцатого столетия». Другими словами - зло, а также добро нынче совсем не то, что прежде, они теперь не так бескомпромиссно разделены, как в предыдущую эпоху.
Шипи, исследуя творчество Толкина, приходит к выводу, что он выражает идеи, созвучные глубоко дохристианским временам, временам создания «Беовульфа», который «сложен именно в такой литературной манере - в той самой манере, в какой желал бы творить Толкин! Однако ему приходилось работать в современном литературном мире и в более трудных условиях, нежели его великому предшественнику, с которым Толкина связывало столь глубокое духовное родство». По всей видимости, это надо понимать так, что Толкин по сути дохристианский писатель, которому просто «не повезло» оказаться в христианском мире, а его творчество не просто художественный вымысел - «фантазия обретает жизнь не на пустом месте» (Толкин), это отображение начавшегося переформатирования общества под другие культурные стандарты.
Вопрос о возможности приятия зла как приемлемого элемента культуры имеет принципиальное значение. А как иначе принять как норму тех англичан, «которые лично расстреливали сдавшихся в плен, сжигали людей заживо, убивали безоружных женщин и детей, и, надо заметить, в обычной жизни все они - добрые и скромные люди, которые и подумать не могут, что можно творить подобные ужасы - иначе как во время войны. Ибо война, как они полагают, <...> извиняет все. Проблема <...> такова: как можно противостоять злу, не превращаясь в исчадие зла самому?» Надо полагать, что указанные выше англичане успешно решили эту проблему - ведь они как были, так и остались «добрыми и скромными», а зло, причём по отношению к невинным жертвам, было всего лишь необходимым инструментом на конкретном промежутке времени.
Как же было преодолено сопротивление английской литературной интеллигенции?
Неприятие «новаторов» литературной критикой было преодолено с помощью СМИ: «Они обратились напрямую к читателям, через голову литературной элиты, надеясь или веря, что среди их читателей найдутся люди, свободные от предрассудков. Льюис первым добился успеха, заявив о себе через радио и печать».
Нужно учесть, что СМИ - это прежде всего идеологическая машина, и для того, чтобы получить к ней доступ, необходимо «разрешение» управляющего ею субъекта. Если вспомнить, что основной задачей Запада, после победы СССР над фашизмом, была остановка распространения коммунистических идей, то субъект этот явно антикоммунистический. В доказательство этого можно привести недавно рассекреченные планы правительства США по силовой смене власти в Италии в 1940-ые - 50-ые гг. в случае усиления коммунистической партии.
В Англии в это же время в Лондонской школе экономики и политических наук (The London School of Economics and Political Science, LSE) Поппер разрабатывал концепцию «открытого общества», а Хайек - идеологическую доктрину, уравнивающую коммунизм и фашизм через понятие тоталитаризма. Немаловажно, что работа Поппера «Открытое общество и его враги» была издана с непосредственной помощью Черчилля, то есть при официальной поддержке английского правительства.
На таком, очевидно антикоммунистическом фоне работы пропагандистской машины, спор литературных критиков с Толкиным о добре и зле, ведущийся, по сути, наперекор курсу СМИ, по факту для них не увенчался успехом. Толкин начал набирать популярность отнюдь не вопреки СМИ, ведь задача изменения общественного мнения на Западе требовала, в том числе, «обновления» понятий добра и зла.
К слову, об антикоммунистическом фоне. Писатель и критик Эдмунд Фаллер о «Властелине колец»: «На мой взгляд, в нем аллегорически изображена борьба Западного Христианства с силами, удачно, хотя и объединенно, изображающими Нацизм и Коммунизм».
Кстати, одним из критиков Толкина был Филип Тойнби, сын А. Дж. Тойнби и Р. Мюррей. Того самого Арнольда Тойнби, автора «цивилизационной» теории, преподавателя LSE, директора Чатэм-Хауса. Филип Тойнби состоял в коммунистической партии, участвовал в работе Коминтерна.
Во многом история появления «новаторов» в английской литературе напоминает более поздний проект - раскрутку «Гарри Поттера», ведь тогда тоже пришлось преодолевать сопротивление приверженцев традиционных представлений. Нужно вспомнить, что издатель «Властелина колец», Анвин, в 1954 году тоже шёл на явный коммерческий риск, спросом подобный жанр тогда не пользовался. Но, тем не менее, после издания «Властелина колец» фэнтези было превращено в массовую литературу.
Так может правы были критики Толкина, когда обвиняли его в размывании границ добра и зла, в том, что он своими произведениями способствует инфантилизации общества? Нельзя же сказать, что литература не оказывает совсем никакого значения на формирование человека, функционирование социума. Ведь именно инфантилизация общества является сегодня его основной характеристикой, а деградация морали - его основной проблемой.