Исторический аудит: присоединение Средней Азии к России - 5
Часть 4 здесь - http://radmirkilmatov.livejournal.com/58238.html
Так как в истории присоединения Средней Азии к России Михаил Черняев сыграл очень большую роль, было бы неправильно забыть про генерала, который через 16 лет вновь вернется руководить Туркестаном. Жизнь и характер этого человека интересны со многих сторон.
В 1866-м году Армия отправила генерала на годовую пенсию 430 рублей. Отставному генералу было 38 лет, сын первого бердянского градоначальника Михаил Григорьевич Черняев женился. Еще заочно он влюбился в Антонину Александровну фон Вульферт, увидев портрет у ее брата Густава, своего сослуживца. У них осталось пятеро детей: Антонина, Александр, Вера, близнецы Надя и Татьяна. Еще двое близнецов, Михаил и Елизавета, умерли в раннем детстве.
Чтобы содержать семью, иметь занятие и заработок отставной генерал решает получить гражданскую профессию. Широкая известность может гарантировать доходы, и Черняев решил стать нотариусом. Он полностью отдал себя учебе, проводил время в университете, зубрил томами законы. Пошел и выдержал экзамен, уже готовился открыть свою контору, но...
Обвинения в бонапартизме и политической неблагонадежности - ограничили деятельность. Неожиданно для Черняева вышел прямой запрет тогдашнего Шефа жандармов графа Петра Андреевича Шувалова касательно его «бизнеса». Причин для принятия дисциплинарных мер к Черняеву было много. Царю генерал Черняев был откровенно не симпатичен, так как оппонировал его либеральным взглядам. Но Черняев был полезен для других членов Императорского совета, включая членов Семьи, тем более, что конструктивная фронда по вопросам внутренней политики тем же Императором все-таки приветствовалась. Так что опала была самым легким из возможных последствий для бонапартиста. Можно было даже быть благодарным, все таки, не устранение, не заточение, не ссылка...
Черняев умел «наживать» противников. В том числе, бывшего губернатора Прибалтики, чрезвычайно влиятельного при дворе, в будущем посла в Великобритании, представителя России на Берлинском конгрессе, которого за глаза называли Петр Четвертый. В центре известной картине о Берлинском мире именно Шувалов стоит в центре, руку ему жмет Бисмарк, а британский премьер Бенджамин Дизраэли скромно сидит где-то в стороне.
В итоге, Черняев останется в Петербурге: немного консультировать правительство, а больше купеческо-промышленные круги - по среднеазиатским вопросам: как расширять торговлю с Ташкентом и далее - с Кашгаром и Китаем.
У Черняева появились деньги, и в 1873 году он (в партнерстве с другим отставным генералом и уже известным публицистом Ростиславом Фадеевым) купил петербургскую газету «Русский Мир». Консервативный стиль газеты стал своеобразным «лицом» старорусской партии, которую тогда считали чего-то вроде английских тори - против императорской либеральной партии. Газета приветствовала неизбежные реформы, но требовала их вести под контролем дворянско-землевладельческой аристократии. А в международной политике представляла «ястребов».
Газета стала популярной и независимой к курсу правительства. Оппонировали «не нарываясь», конструктивно, представляли разные мнения, давали слово представителям торгового, промышленного и военного «лобби».
Сегодня деятельность Черняева проще описывается в терминах (отсутствовавшего тогда в России) парламентаризма - как одного из лидеров «правой» оппозиции. Но в те времена в этих парламентских понятиях думали только «закоренелые радикалы». И хотя в Пруссии парламент существовал уже в середине 19-го века, до появления парламентских институтов в Российской империи оставалось тридцать лет. В середине 19-го века «плюрализм» был представлен через «ложи», или как бы их сегодня назвали - «профессиональные клубы»: внутри армейской, промышленной и купеческой аристократии, государственного чиновничества. Иногда профессиональные темы выходили через журналы на публичное обсуждение.
Серьезных материалов, объединявших читателей общими интересами было мало, число СМИ было невелико, потому в средине 19-го века некоторые писатели и журналисты стали настоящими «властителями дум».
Дискуссия в журнале «Русский мир» - была живой, в один из моментов доведя тираж почти до десяти тысяч экземпляров. Журнал выступал, что вопрос освобождения крестьян - давно перезрел, редакция резко высказывалась по системе земельных наделов, совсем не решивших вопросов благосостояния деревни.
В военной реформе Черняев отрицал ее саму суть: либеральный «канцелярский» сленг, надгосударственность армейских институтов и обязательный призыв. Сегодняшние историки редко задумываются, что означало понятие «надгосударственность» относительно имперской армии...
Современники сохранили «непечатную» шутку Черняева про судебную реформу: якобы действовавший московский митрополит Филарет, указывая на икону, сказал: «и Его тоже судили гласным судом». В исполнении генерала анекдот звучал как спор другого Филарета - митрополита с Иваном Грозным за три столетия до того.
Позиции Черняевского «Русского мира» - не были ни вершиной, ни истиной консервативной мысли в последней инстанции. Достоевский в «Дневнике писателя» в 1875 году написал, что «Русский мир - это приют всех бездарностей и оскорбленных самолюбий». Но творческие люди обладают особой чувствительностью, и их оценки всегда лучше снижать в несколько раз…
После сербской кампании в зените популярности газеты Черняев вышел из бизнеса.
Журнальная известность бывшего генерала привела к тому, что именно к нему обратился сербский князь Миланом Обрадович и сербское правительство по весьма деликатному поводу...
1876. Сербский генерал.
Сербы пригласили Черняева для руководства военными действиями. Российское дипломатическое ведомство узнало об этом и запретило Черняеву выезд за границу. За генералом был учреждён надзор.
А в Сербии не было (и не могло быть) серьезных сепаратистcких настроений. На Балканах любое свободомыслие жестко подавлялось одной из лучших на тот момент в Европе армий. Население было недовольно, но беззащитно, потому молчаливо и покорно.
Независимость постепенно выросла из амбиций сербской элиты, которую отказывались принимать на-равных их соседи. Весной 1875 началось восстание в Герцеговине, положение славянских народов, зажатых между двух равнодушних империй - было сложным. К лету восстание распространилось на Боснию. Сербия имела статус автономии в Османском государстве, потому налоги почти не платила и помогала восставшим. Союзник - Россия находилась за тысячу верст. Правители Сербских и Черногорских районов объявили о необходимости полной независимости от Османской империи...
Михаил Черняев писал в тот момент, что «можно спорить, нужна война или нет, но раз война началась, нужно думать о победе, потому что размах возможностей становится велик, при этом, победа всегда в 1000раз будет дешевле поражения. Кто думает иначе - или не верит возможности достигнуть цели войной - или не понимает военного дела».
Находившийся в Константинополе русский посол граф Николай Игнатьев (1832-1908) - лучше всех был в курсе сложной внутренней ситуации в Османской империи. Черняев в некотором смысле был его «крестным», готовя в 1858 году конвой для русской миссии Игнатьева в Хиву, и сопровождая дипломатов на пароходе через Аральское море и Амударью.
Когда в начале 1864-го перед еще перед своим походом в Среднюю Азию Черняев приедет в Петербург, в беседе с канцлером, князем Александром Горчаковым, он долго и красочно рассказывал тому свой план экспедиции. На следующий день в беседе Черняев с удивлением узнал от Игнатьева, что руководителю нашей Внешней политики было все равно, что генерал показывал. Он ничего не понимал в географии вообще, и по карте, в частности. Имперский МИД был элитным клубом, а не местом профессиональных консультаций.
Игнатьев знал цену решительности Черняева на своем опыте. Во время хивинского посольства 1858 года он неожиданно для себя оказался в заложниках хивинского хана. Чувствуя «огонь» под ногами, Игнатьев тогда (по совету Черняева) взял ответственность на себя, не стал полагаться на дипломатический гарантии и спасся. Русская миссия с тремя десятками конвоя сбежала из Хивы без багажа, переодевшись, обманув Хана. Дипломаты направились не на север, домой, а глубже в центр Средней Азии на переговоры (и под защиту) Бухарского эмира.
Большим успехом в карьере Игнатьева станет его Миссия в Китай (1860), посредничество в переговорах с английскими и французскими корпусами, подошедшими к Пекину. Его посредничество затем сменилось на защиту иностранных войск, которых могли разорвать на части, стекшиеся в столицу толпы народа. Затем он дал команду на подавление народного восстания и заключил с Императором выгоднейший для России мирный договор.
Отправленный послом в Константинополь, он провел там 12 лет, стал влиятельным дипломатом, пользовался доверием султана Абдул-Азиза. В Констанинопольской дипломатической иерархии его авторитет оценивался сразу после Султана.
Но 30 мая 1876 в Константинополе произошел переворот. Султан Абдул-Азиз был смещён с трона. Новым султаном провозгласили Принца Мурада, сына предыдущего султана Абдул-Меджида и племянника Абдул Азиза. Во главе заговора стояли великий визирь, военный министр и министр без портфеля.
Понимавший внутреннюю ситуацию Игнатьев докладывал о ситуации Кавказскому наместнику Великому князю Михаилу Николаевичу, члену Военного и семейного императорского совета. Михаил Николаевич симпатизировал Черняеву. Бывший генерал был в курсе политических новостей и понимал, что лучшего момента для решения «сербского вопроса» не представится.
Игнатьев докладывал, что новый султан мягок характером, известен симпатиями к Европе, просвещению, реформам, близок «французской партии». Его соратники надеялись на Конституцию, но… Про-английские, французские, австрийские, русские, греческие, тюркские, армянские партии при османском дворе - не могли договориться. Империя катилась к катастрофе.
Ожесточенные склоки при Константинопольском дворе вели страну в упадок. Прогнозы Игнатьева позволяли надеяться, что молодой султан будет парализован нерешительностью, а экономический кризис не позволит поддержать патриотические порывы, которые возникнут в столице - после начала войны на периферии.
Борьба партий, убийство смещенного Абдул-Азиза и нескольких министров - приведут к тому, что молодой султан окончательно потерял сон и покой. Истощенная нервная система не выдержала. Тайно приехавший из Вены психиатр Лейдерсдорф под видом дипломата беседует с султаном. В переданном дипломатической почтой в Вену заключении было сказано, что болезнь Мурада тяжела и требует продолжительного лечения. Дипломатические тайны - потому и «дипломатические», что не соблюдаются. Сигнал был получен. Шейхи издали фетву, в которой признали право низвергнуть помешанного султана. Этим воспользовался Министр без портфеля и устроил новый заговор.
Мурад правил только три месяца.
Скучающий харизматик с деньгами Михаил Хлудов.
В мае 1876 года Черняев приехал в Москву к старому знакомому Михаилу Хлудову. В канцелярии московского генерал-губернатора Владимира Андеевича Долгорукова им сделали заграничные паспорта. С партией оружия, на сменных тройках двое авантюристов кинулись на Балканы.
Приказ о задержании Черняева, переданный на границы по телеграфу, опоздал.
Так в июне 1876 года Черняев оказался в Белграде. Известие о назначении его главнокомандующим сербской армией послужило сигналом к наплыву добровольцев в Сербию. Помимо русских там оказалось много славянских подданных австрийской империи, итальянцев и французов.
Хлудов был знаком с Черняевым еще по Средней Азии, он был при нем в Туркестанском походе; решая свои купеческие вопросы и помогая снабжать армию продовольствием. Наследник богатейшего московского торгового дома, он был очень успешен: первым из русских купцов он приехал в Бухару еще в 1863 году. Первым в Кокандском ханстве, построил образцовое предприятие - шелкомотальную фабрику в Ходженте. С караваном первым пробрался в Кашгар, где завязал торговые отношения. В начале 1866 года находился с Черняевым при неудачном штурме Ура-Тюбе и Джизака. В 1869 году он одним из первых добрался до Афганистана - с севера.
Современники восхищались Хлудовым: где бы ему ни приходилось жить, везде он оставлял ореол «богатырчества». Наследник богатейшей купеческой империи, успешный предприниматель, авантюрист, организатор совершенно безумных кутежей и безобразий - умел увлекать людей не хуже Черняева. В некотором роде, их успех в Сербии стала «резонансом» команды из двух харизматиков.
Сербия - 1876 год. Два с половиной десятка побед объединяют лучше, чем слова.
20 июня 1876 года новый Главнокомандующий сербской армии начал наступление на территории, занятые османской администрацией.
Турецкая армия составляла сто тысяч солдат, но была плохо подготовлена, деморализована и не управляема. Однако сербская армия тоже не отличалась выдающимися боевыми качествами.
По призыву Михаила Черняева в Сербию стали приезжать сотни русских добровольцев. Местная армия состояла из милиции и мирных граждан, порой никогда не державших в руках оружия. Риск был чрезвычайным, успех сомнительным. Но при руководстве Черняева сербская армия за два месяца победила в 23 боях. В России оценили подвиг соотечественников, имя генерала зазвучало снова, а в Петербурге в короткий срок всё «сербское» стало очень популярным.
однако на месте Черняев столкнулся с интригами местного генералитета, недовольным, что чужак встал выше их. Его решения саботировали, приходилось действовать против превосходящих сил противника. После 23 побед сербской добровольческой армии у Джуниса 17 октября Черняев потерпел единственное в карьере поражение. Не выходившая из боев, голодная, почти без боеприпасов добровольческая армия была разбита.
Сербские полки бежали, а новая сербская армия была создана уже как часть российской, и опальный генерал там оказался не нужен. В любой войне важен результат последнего сражения, и либеральная пресса называла войну Черняева проигранной.
Стабилизация - это когда на смену хаосу приходит другой, поменьше.
Султан Абдул Хамид пришел к власти 31 августа 1876 года после того как его брат Мурад V был объявлен сумасшедшим, свергнут и заточён. Новый султан был необычным лидером военной партии. Сейчас такого бы назвали «популистом»: он посещал казармы, участвовал в обедах офицеров, чего прежде не бывало, был всем доступен и прост в обхождении.
По стране шли волнения и бунты, переходившие в межрелигиозную резню; с Сербией и Черногорией велась война; финансы были в расстройстве; грозил иностранный десант. Соседи требовали экономических реформ и признания территориальных потерь. Сознавая невозможность противиться, но не желая подчиняться, султан использовал «политику обещаний»,
охотно даваемых,
часто меняемых
и никогда не исполняемых.
Эта политика, стала характерной чертой первых лет его правления, ведя к бесконечной переписке во внешней политике, затягивая решение любых вопросов. Подобная политика применялась и к внутренним делам: Абдул Хамид не предпринимал никаких действий, пока не становился абсолютно уверен в их неотвратимости. После этого, он их возглавлял.
Когда в декабре 1876 года открылась конференция посланников, Абдул-Хамид увидел призрак нового переворота и 23 декабря 1876 года ввел конституцию. Султан торжественно принес публичную присягу на верность. Работа конференции была остановлена, а вскоре Абдул-Хамид начнет борьбу за абсолютную власть.
В этой борьбе - медлить было нельзя, но нельзя было ошибиться. Султану нужен был повод, который позволял бы начать устранение конкурентов. Война была неизбежна. Успехи на ней не предполагались. Большой войне с Россией - уже не было альтернативы.
Австро-Венгерская Империя закашлялась… Мог ли Черняев захватить Прагу?
31 октября русский посол в Константинополе граф Игнатьев предъявил Османской империи ультиматум, по которому Султан обязывался заключить мирный договор с Сербией и Черногорией в течение двух дней. Российская армия в составе 200 000 солдат в Бессарабии угрожала перейти границу. Султан согласился на двухмесячное перемирие.
События на Балканах вызвали большой резонанс в Европе. Если вначале Россия старалась быть в стороне от событий, то теперь она при общественном одобрении вступилась за сербов: сербская армия присоединилась к русской, Черняев передал командование официальным лицам. Полезный для армии Хлудов был «пристроен» на время балканской кампании около Михаила Скобелева.
Через год, после неизбежной войны, на карте Европы появилось сразу четыре признанных независимых государства. Но тогда договор между Сербией, Черногорией и Османской империей готовился в Константинополе. Против независимости этих стран активно возражала Вена, и австрийский Посол, справедливо видя в новых национальных государствах плохой пример - для своих окраин. Словом, в Берлине тот самый Петр Четвертый Шувалов подписал новый договор о размежевании на Балканах.
Отправлял ли посол генерала на «рекогнисцировку» Австрии?
Вернуться в Россию Черняев не мог: на границах лежал приказ о его задержании. По совету Игнатьева он поехал в Прагу. Его появление в городе через день было обнаружено Венскими властями, и вызвало панику у Австро-Венгерского правительства.
Его появления Черняева был забавный контекст: слава победителя в Средней Азии и в славянской Сербии, публичный русофил - на территории славянской провинции Австрийской империи. Звуки благодарственной речи Черняева с балкона на приветствие жителей Праги - резонировали в Вене, и дрожали стены Императорского дворца…
На следующий день против гостиницы, где остановился Черняев, встала артиллерия, все входы и выходы были перекрыты. Опасаясь генерала, как лидера славянской солидарности, правительство боялось что-то требовать от генерала. Не позволив ему передвигаться по городу, Вена добилась, чтобы он сам выехал за пределы империи.
Целый эскадрон кавалерии провел его карету окольными путями до вокзала, Толпа восторженного народа, ожидавшего его на входе, разошлась по домам. Полицейские сопроводили Черняева до границы. А Игнатьев в Константинополе тем временем получил рычаги для влияния на Австрийского посла.
Договор, признававший Османской империей Сербию, Румынию и Черногорию независимыми субъектами европейской политики был подписан.
Через год Османская империя была разгромлена, русская армия остановились в 20 верстах от Константинополя.
Дипломаты в итоге заключили два мирных договора. Великие державы настояли на том, что для баланса сил в регионе - права Османской империи не должны сильно пострадать…
За полгода после объявления перемирия и новой турецкой войной Черняев объехал Европу и даже побывал в Англии. В апреле 1877 он наконец-то получил прощение, но Высочайшее неудовольствие генералу выражалось тем, что документ был направлен в Кишинев, и Черняев не мог переехать границу в другом месте, не подвергнувшись аресту.
Черняев прибыл в Кишинев через три дня после объявления русско-турецкой войны. Его вновь зачисляют на военную службу, но при «содействии» австрийского двора удаляют. По пути к новому месту назначения, на Кавказ 25 июля 1877 года Черняев заезжает в Бердянск повидаться с матерью. Тысячи жителей встречали генерала на пристани, где Михаил Черняев, сын первого бердянского градоначальника стал первым почетным гражданином Бердянска.
Прибыв на Кавказ, никакого нового назначения он не получил. О нем опять забыли.
Генерал вернулся в Россию и продолжал работу по консультированию московских купцов и фабрикантов по балканским и среднеазиатским делам.
Через год Черняев вместе с промышленником Самуилом Поляковым (построившим большую часть железных дорог в Малороссии и Галиции) занялся организацией строительства железной дороги Белград - Ниш. Черняев считал, что сербы ему обязаны, он получил гарантии на подряд. Но сербским элитам русские стали не нужны.
Мавр сделал свое дело... Сербии предстояло жить с европейскими соседями, подряд они отдали австрийцам и французам. Черняев был разочарован: он снова оказался не у дел.
Еще не закончилась русско-турецкая война, а Федор Достоевский в ноябре 1877 года писал в своем «Дневнике писателя», что «когда Россия освободит славян от многовекового ига, найдутся такие, которые ни за что на свете не признают эту войну за великий подвиг. Напротив, выставят как политическую, а потом научную истину, что не будь освободительницы-России, так они бы давным-давно сумели освободиться от турок сами или с помощью Европы…»
Так как в истории присоединения Средней Азии к России Михаил Черняев сыграл очень большую роль, было бы неправильно забыть про генерала, который через 16 лет вновь вернется руководить Туркестаном. Жизнь и характер этого человека интересны со многих сторон.
В 1866-м году Армия отправила генерала на годовую пенсию 430 рублей. Отставному генералу было 38 лет, сын первого бердянского градоначальника Михаил Григорьевич Черняев женился. Еще заочно он влюбился в Антонину Александровну фон Вульферт, увидев портрет у ее брата Густава, своего сослуживца. У них осталось пятеро детей: Антонина, Александр, Вера, близнецы Надя и Татьяна. Еще двое близнецов, Михаил и Елизавета, умерли в раннем детстве.
Чтобы содержать семью, иметь занятие и заработок отставной генерал решает получить гражданскую профессию. Широкая известность может гарантировать доходы, и Черняев решил стать нотариусом. Он полностью отдал себя учебе, проводил время в университете, зубрил томами законы. Пошел и выдержал экзамен, уже готовился открыть свою контору, но...
Обвинения в бонапартизме и политической неблагонадежности - ограничили деятельность. Неожиданно для Черняева вышел прямой запрет тогдашнего Шефа жандармов графа Петра Андреевича Шувалова касательно его «бизнеса». Причин для принятия дисциплинарных мер к Черняеву было много. Царю генерал Черняев был откровенно не симпатичен, так как оппонировал его либеральным взглядам. Но Черняев был полезен для других членов Императорского совета, включая членов Семьи, тем более, что конструктивная фронда по вопросам внутренней политики тем же Императором все-таки приветствовалась. Так что опала была самым легким из возможных последствий для бонапартиста. Можно было даже быть благодарным, все таки, не устранение, не заточение, не ссылка...
Черняев умел «наживать» противников. В том числе, бывшего губернатора Прибалтики, чрезвычайно влиятельного при дворе, в будущем посла в Великобритании, представителя России на Берлинском конгрессе, которого за глаза называли Петр Четвертый. В центре известной картине о Берлинском мире именно Шувалов стоит в центре, руку ему жмет Бисмарк, а британский премьер Бенджамин Дизраэли скромно сидит где-то в стороне.
В итоге, Черняев останется в Петербурге: немного консультировать правительство, а больше купеческо-промышленные круги - по среднеазиатским вопросам: как расширять торговлю с Ташкентом и далее - с Кашгаром и Китаем.
У Черняева появились деньги, и в 1873 году он (в партнерстве с другим отставным генералом и уже известным публицистом Ростиславом Фадеевым) купил петербургскую газету «Русский Мир». Консервативный стиль газеты стал своеобразным «лицом» старорусской партии, которую тогда считали чего-то вроде английских тори - против императорской либеральной партии. Газета приветствовала неизбежные реформы, но требовала их вести под контролем дворянско-землевладельческой аристократии. А в международной политике представляла «ястребов».
Газета стала популярной и независимой к курсу правительства. Оппонировали «не нарываясь», конструктивно, представляли разные мнения, давали слово представителям торгового, промышленного и военного «лобби».
Сегодня деятельность Черняева проще описывается в терминах (отсутствовавшего тогда в России) парламентаризма - как одного из лидеров «правой» оппозиции. Но в те времена в этих парламентских понятиях думали только «закоренелые радикалы». И хотя в Пруссии парламент существовал уже в середине 19-го века, до появления парламентских институтов в Российской империи оставалось тридцать лет. В середине 19-го века «плюрализм» был представлен через «ложи», или как бы их сегодня назвали - «профессиональные клубы»: внутри армейской, промышленной и купеческой аристократии, государственного чиновничества. Иногда профессиональные темы выходили через журналы на публичное обсуждение.
Серьезных материалов, объединявших читателей общими интересами было мало, число СМИ было невелико, потому в средине 19-го века некоторые писатели и журналисты стали настоящими «властителями дум».
Дискуссия в журнале «Русский мир» - была живой, в один из моментов доведя тираж почти до десяти тысяч экземпляров. Журнал выступал, что вопрос освобождения крестьян - давно перезрел, редакция резко высказывалась по системе земельных наделов, совсем не решивших вопросов благосостояния деревни.
В военной реформе Черняев отрицал ее саму суть: либеральный «канцелярский» сленг, надгосударственность армейских институтов и обязательный призыв. Сегодняшние историки редко задумываются, что означало понятие «надгосударственность» относительно имперской армии...
Современники сохранили «непечатную» шутку Черняева про судебную реформу: якобы действовавший московский митрополит Филарет, указывая на икону, сказал: «и Его тоже судили гласным судом». В исполнении генерала анекдот звучал как спор другого Филарета - митрополита с Иваном Грозным за три столетия до того.
Позиции Черняевского «Русского мира» - не были ни вершиной, ни истиной консервативной мысли в последней инстанции. Достоевский в «Дневнике писателя» в 1875 году написал, что «Русский мир - это приют всех бездарностей и оскорбленных самолюбий». Но творческие люди обладают особой чувствительностью, и их оценки всегда лучше снижать в несколько раз…
После сербской кампании в зените популярности газеты Черняев вышел из бизнеса.
Журнальная известность бывшего генерала привела к тому, что именно к нему обратился сербский князь Миланом Обрадович и сербское правительство по весьма деликатному поводу...
1876. Сербский генерал.
Сербы пригласили Черняева для руководства военными действиями. Российское дипломатическое ведомство узнало об этом и запретило Черняеву выезд за границу. За генералом был учреждён надзор.
А в Сербии не было (и не могло быть) серьезных сепаратистcких настроений. На Балканах любое свободомыслие жестко подавлялось одной из лучших на тот момент в Европе армий. Население было недовольно, но беззащитно, потому молчаливо и покорно.
Независимость постепенно выросла из амбиций сербской элиты, которую отказывались принимать на-равных их соседи. Весной 1875 началось восстание в Герцеговине, положение славянских народов, зажатых между двух равнодушних империй - было сложным. К лету восстание распространилось на Боснию. Сербия имела статус автономии в Османском государстве, потому налоги почти не платила и помогала восставшим. Союзник - Россия находилась за тысячу верст. Правители Сербских и Черногорских районов объявили о необходимости полной независимости от Османской империи...
Михаил Черняев писал в тот момент, что «можно спорить, нужна война или нет, но раз война началась, нужно думать о победе, потому что размах возможностей становится велик, при этом, победа всегда в 1000раз будет дешевле поражения. Кто думает иначе - или не верит возможности достигнуть цели войной - или не понимает военного дела».
Находившийся в Константинополе русский посол граф Николай Игнатьев (1832-1908) - лучше всех был в курсе сложной внутренней ситуации в Османской империи. Черняев в некотором смысле был его «крестным», готовя в 1858 году конвой для русской миссии Игнатьева в Хиву, и сопровождая дипломатов на пароходе через Аральское море и Амударью.
Когда в начале 1864-го перед еще перед своим походом в Среднюю Азию Черняев приедет в Петербург, в беседе с канцлером, князем Александром Горчаковым, он долго и красочно рассказывал тому свой план экспедиции. На следующий день в беседе Черняев с удивлением узнал от Игнатьева, что руководителю нашей Внешней политики было все равно, что генерал показывал. Он ничего не понимал в географии вообще, и по карте, в частности. Имперский МИД был элитным клубом, а не местом профессиональных консультаций.
Игнатьев знал цену решительности Черняева на своем опыте. Во время хивинского посольства 1858 года он неожиданно для себя оказался в заложниках хивинского хана. Чувствуя «огонь» под ногами, Игнатьев тогда (по совету Черняева) взял ответственность на себя, не стал полагаться на дипломатический гарантии и спасся. Русская миссия с тремя десятками конвоя сбежала из Хивы без багажа, переодевшись, обманув Хана. Дипломаты направились не на север, домой, а глубже в центр Средней Азии на переговоры (и под защиту) Бухарского эмира.
Большим успехом в карьере Игнатьева станет его Миссия в Китай (1860), посредничество в переговорах с английскими и французскими корпусами, подошедшими к Пекину. Его посредничество затем сменилось на защиту иностранных войск, которых могли разорвать на части, стекшиеся в столицу толпы народа. Затем он дал команду на подавление народного восстания и заключил с Императором выгоднейший для России мирный договор.
Отправленный послом в Константинополь, он провел там 12 лет, стал влиятельным дипломатом, пользовался доверием султана Абдул-Азиза. В Констанинопольской дипломатической иерархии его авторитет оценивался сразу после Султана.
Но 30 мая 1876 в Константинополе произошел переворот. Султан Абдул-Азиз был смещён с трона. Новым султаном провозгласили Принца Мурада, сына предыдущего султана Абдул-Меджида и племянника Абдул Азиза. Во главе заговора стояли великий визирь, военный министр и министр без портфеля.
Понимавший внутреннюю ситуацию Игнатьев докладывал о ситуации Кавказскому наместнику Великому князю Михаилу Николаевичу, члену Военного и семейного императорского совета. Михаил Николаевич симпатизировал Черняеву. Бывший генерал был в курсе политических новостей и понимал, что лучшего момента для решения «сербского вопроса» не представится.
Игнатьев докладывал, что новый султан мягок характером, известен симпатиями к Европе, просвещению, реформам, близок «французской партии». Его соратники надеялись на Конституцию, но… Про-английские, французские, австрийские, русские, греческие, тюркские, армянские партии при османском дворе - не могли договориться. Империя катилась к катастрофе.
Ожесточенные склоки при Константинопольском дворе вели страну в упадок. Прогнозы Игнатьева позволяли надеяться, что молодой султан будет парализован нерешительностью, а экономический кризис не позволит поддержать патриотические порывы, которые возникнут в столице - после начала войны на периферии.
Борьба партий, убийство смещенного Абдул-Азиза и нескольких министров - приведут к тому, что молодой султан окончательно потерял сон и покой. Истощенная нервная система не выдержала. Тайно приехавший из Вены психиатр Лейдерсдорф под видом дипломата беседует с султаном. В переданном дипломатической почтой в Вену заключении было сказано, что болезнь Мурада тяжела и требует продолжительного лечения. Дипломатические тайны - потому и «дипломатические», что не соблюдаются. Сигнал был получен. Шейхи издали фетву, в которой признали право низвергнуть помешанного султана. Этим воспользовался Министр без портфеля и устроил новый заговор.
Мурад правил только три месяца.
Скучающий харизматик с деньгами Михаил Хлудов.
В мае 1876 года Черняев приехал в Москву к старому знакомому Михаилу Хлудову. В канцелярии московского генерал-губернатора Владимира Андеевича Долгорукова им сделали заграничные паспорта. С партией оружия, на сменных тройках двое авантюристов кинулись на Балканы.
Приказ о задержании Черняева, переданный на границы по телеграфу, опоздал.
Так в июне 1876 года Черняев оказался в Белграде. Известие о назначении его главнокомандующим сербской армией послужило сигналом к наплыву добровольцев в Сербию. Помимо русских там оказалось много славянских подданных австрийской империи, итальянцев и французов.
Хлудов был знаком с Черняевым еще по Средней Азии, он был при нем в Туркестанском походе; решая свои купеческие вопросы и помогая снабжать армию продовольствием. Наследник богатейшего московского торгового дома, он был очень успешен: первым из русских купцов он приехал в Бухару еще в 1863 году. Первым в Кокандском ханстве, построил образцовое предприятие - шелкомотальную фабрику в Ходженте. С караваном первым пробрался в Кашгар, где завязал торговые отношения. В начале 1866 года находился с Черняевым при неудачном штурме Ура-Тюбе и Джизака. В 1869 году он одним из первых добрался до Афганистана - с севера.
Современники восхищались Хлудовым: где бы ему ни приходилось жить, везде он оставлял ореол «богатырчества». Наследник богатейшей купеческой империи, успешный предприниматель, авантюрист, организатор совершенно безумных кутежей и безобразий - умел увлекать людей не хуже Черняева. В некотором роде, их успех в Сербии стала «резонансом» команды из двух харизматиков.
Сербия - 1876 год. Два с половиной десятка побед объединяют лучше, чем слова.
20 июня 1876 года новый Главнокомандующий сербской армии начал наступление на территории, занятые османской администрацией.
Турецкая армия составляла сто тысяч солдат, но была плохо подготовлена, деморализована и не управляема. Однако сербская армия тоже не отличалась выдающимися боевыми качествами.
По призыву Михаила Черняева в Сербию стали приезжать сотни русских добровольцев. Местная армия состояла из милиции и мирных граждан, порой никогда не державших в руках оружия. Риск был чрезвычайным, успех сомнительным. Но при руководстве Черняева сербская армия за два месяца победила в 23 боях. В России оценили подвиг соотечественников, имя генерала зазвучало снова, а в Петербурге в короткий срок всё «сербское» стало очень популярным.
однако на месте Черняев столкнулся с интригами местного генералитета, недовольным, что чужак встал выше их. Его решения саботировали, приходилось действовать против превосходящих сил противника. После 23 побед сербской добровольческой армии у Джуниса 17 октября Черняев потерпел единственное в карьере поражение. Не выходившая из боев, голодная, почти без боеприпасов добровольческая армия была разбита.
Сербские полки бежали, а новая сербская армия была создана уже как часть российской, и опальный генерал там оказался не нужен. В любой войне важен результат последнего сражения, и либеральная пресса называла войну Черняева проигранной.
Стабилизация - это когда на смену хаосу приходит другой, поменьше.
Султан Абдул Хамид пришел к власти 31 августа 1876 года после того как его брат Мурад V был объявлен сумасшедшим, свергнут и заточён. Новый султан был необычным лидером военной партии. Сейчас такого бы назвали «популистом»: он посещал казармы, участвовал в обедах офицеров, чего прежде не бывало, был всем доступен и прост в обхождении.
По стране шли волнения и бунты, переходившие в межрелигиозную резню; с Сербией и Черногорией велась война; финансы были в расстройстве; грозил иностранный десант. Соседи требовали экономических реформ и признания территориальных потерь. Сознавая невозможность противиться, но не желая подчиняться, султан использовал «политику обещаний»,
охотно даваемых,
часто меняемых
и никогда не исполняемых.
Эта политика, стала характерной чертой первых лет его правления, ведя к бесконечной переписке во внешней политике, затягивая решение любых вопросов. Подобная политика применялась и к внутренним делам: Абдул Хамид не предпринимал никаких действий, пока не становился абсолютно уверен в их неотвратимости. После этого, он их возглавлял.
Когда в декабре 1876 года открылась конференция посланников, Абдул-Хамид увидел призрак нового переворота и 23 декабря 1876 года ввел конституцию. Султан торжественно принес публичную присягу на верность. Работа конференции была остановлена, а вскоре Абдул-Хамид начнет борьбу за абсолютную власть.
В этой борьбе - медлить было нельзя, но нельзя было ошибиться. Султану нужен был повод, который позволял бы начать устранение конкурентов. Война была неизбежна. Успехи на ней не предполагались. Большой войне с Россией - уже не было альтернативы.
Австро-Венгерская Империя закашлялась… Мог ли Черняев захватить Прагу?
31 октября русский посол в Константинополе граф Игнатьев предъявил Османской империи ультиматум, по которому Султан обязывался заключить мирный договор с Сербией и Черногорией в течение двух дней. Российская армия в составе 200 000 солдат в Бессарабии угрожала перейти границу. Султан согласился на двухмесячное перемирие.
События на Балканах вызвали большой резонанс в Европе. Если вначале Россия старалась быть в стороне от событий, то теперь она при общественном одобрении вступилась за сербов: сербская армия присоединилась к русской, Черняев передал командование официальным лицам. Полезный для армии Хлудов был «пристроен» на время балканской кампании около Михаила Скобелева.
Через год, после неизбежной войны, на карте Европы появилось сразу четыре признанных независимых государства. Но тогда договор между Сербией, Черногорией и Османской империей готовился в Константинополе. Против независимости этих стран активно возражала Вена, и австрийский Посол, справедливо видя в новых национальных государствах плохой пример - для своих окраин. Словом, в Берлине тот самый Петр Четвертый Шувалов подписал новый договор о размежевании на Балканах.
Отправлял ли посол генерала на «рекогнисцировку» Австрии?
Вернуться в Россию Черняев не мог: на границах лежал приказ о его задержании. По совету Игнатьева он поехал в Прагу. Его появление в городе через день было обнаружено Венскими властями, и вызвало панику у Австро-Венгерского правительства.
Его появления Черняева был забавный контекст: слава победителя в Средней Азии и в славянской Сербии, публичный русофил - на территории славянской провинции Австрийской империи. Звуки благодарственной речи Черняева с балкона на приветствие жителей Праги - резонировали в Вене, и дрожали стены Императорского дворца…
На следующий день против гостиницы, где остановился Черняев, встала артиллерия, все входы и выходы были перекрыты. Опасаясь генерала, как лидера славянской солидарности, правительство боялось что-то требовать от генерала. Не позволив ему передвигаться по городу, Вена добилась, чтобы он сам выехал за пределы империи.
Целый эскадрон кавалерии провел его карету окольными путями до вокзала, Толпа восторженного народа, ожидавшего его на входе, разошлась по домам. Полицейские сопроводили Черняева до границы. А Игнатьев в Константинополе тем временем получил рычаги для влияния на Австрийского посла.
Договор, признававший Османской империей Сербию, Румынию и Черногорию независимыми субъектами европейской политики был подписан.
Через год Османская империя была разгромлена, русская армия остановились в 20 верстах от Константинополя.
Дипломаты в итоге заключили два мирных договора. Великие державы настояли на том, что для баланса сил в регионе - права Османской империи не должны сильно пострадать…
За полгода после объявления перемирия и новой турецкой войной Черняев объехал Европу и даже побывал в Англии. В апреле 1877 он наконец-то получил прощение, но Высочайшее неудовольствие генералу выражалось тем, что документ был направлен в Кишинев, и Черняев не мог переехать границу в другом месте, не подвергнувшись аресту.
Черняев прибыл в Кишинев через три дня после объявления русско-турецкой войны. Его вновь зачисляют на военную службу, но при «содействии» австрийского двора удаляют. По пути к новому месту назначения, на Кавказ 25 июля 1877 года Черняев заезжает в Бердянск повидаться с матерью. Тысячи жителей встречали генерала на пристани, где Михаил Черняев, сын первого бердянского градоначальника стал первым почетным гражданином Бердянска.
Прибыв на Кавказ, никакого нового назначения он не получил. О нем опять забыли.
Генерал вернулся в Россию и продолжал работу по консультированию московских купцов и фабрикантов по балканским и среднеазиатским делам.
Через год Черняев вместе с промышленником Самуилом Поляковым (построившим большую часть железных дорог в Малороссии и Галиции) занялся организацией строительства железной дороги Белград - Ниш. Черняев считал, что сербы ему обязаны, он получил гарантии на подряд. Но сербским элитам русские стали не нужны.
Мавр сделал свое дело... Сербии предстояло жить с европейскими соседями, подряд они отдали австрийцам и французам. Черняев был разочарован: он снова оказался не у дел.
Еще не закончилась русско-турецкая война, а Федор Достоевский в ноябре 1877 года писал в своем «Дневнике писателя», что «когда Россия освободит славян от многовекового ига, найдутся такие, которые ни за что на свете не признают эту войну за великий подвиг. Напротив, выставят как политическую, а потом научную истину, что не будь освободительницы-России, так они бы давным-давно сумели освободиться от турок сами или с помощью Европы…»