Двеннадцатый!
Ну что же ты? Открой скорее!
Мы битый час толпимся у порога!
Мы так устали. Целый год в пути.
Сам понимаешь, дальняя дорога.
Нас измотали равнодушие и ветер,
Слепая ярость, боль и холода.
Мы, правда, были радостью согреты,
Но это как-то вскользь и иногда.
Прилежно мы носили наши ноши,
Улыбки раздавали всем вокруг.
Любой из нас по-своему хороший,
А изредка - кому-то лучший друг.
Мы к маскараду шли из суеты,
Роскошными костюмами богаты:
Мы - белочки, лисички и коты,
Изящны мы, красивы и хвастаты.
Мы любим фейерверк и мандарины,
Шампанское с клубникой и со льдом...
И мы не видим уважительной причины
Так долго не впускать нас в зимний дом!
Скорей, Декабрь, мы заждались десерт!
Движеньем изнутри дверь отворилась...
И редкий тип, взглянувший в тот момент
В глаза тому, к кому все относилось,
Заметил в глубине лазоревого взора
Прилежность черт шотландского узора.
Мы битый час толпимся у порога!
Мы так устали. Целый год в пути.
Сам понимаешь, дальняя дорога.
Нас измотали равнодушие и ветер,
Слепая ярость, боль и холода.
Мы, правда, были радостью согреты,
Но это как-то вскользь и иногда.
Прилежно мы носили наши ноши,
Улыбки раздавали всем вокруг.
Любой из нас по-своему хороший,
А изредка - кому-то лучший друг.
Мы к маскараду шли из суеты,
Роскошными костюмами богаты:
Мы - белочки, лисички и коты,
Изящны мы, красивы и хвастаты.
Мы любим фейерверк и мандарины,
Шампанское с клубникой и со льдом...
И мы не видим уважительной причины
Так долго не впускать нас в зимний дом!
Скорей, Декабрь, мы заждались десерт!
Движеньем изнутри дверь отворилась...
И редкий тип, взглянувший в тот момент
В глаза тому, к кому все относилось,
Заметил в глубине лазоревого взора
Прилежность черт шотландского узора.