(no subject)
(читаю книжку А.Н.Егунова о русских переводах Гомера. Переиздание: Индрик: 2001, а сама кн. 1964 года.)
Оказывается, Жуковский переводил Одиссею, не зная в достаточной степени греческого, а использовал немецкий подстрочник Грасгофа (к-рый сам называл "галиматьей") для понимания буквальности плюс немецкий поэтический перевод Фосса для понимания поэтического смысла плюс еще кое-какие второстепенные переводы. Лихо. А Гоголь-то как нахваливал перевод Жуковского! Получается, что и Гоголь греческого не знал, а хвалил, выходит, не соответствие его греческому, а лишь качество русского. Но в принципе, надо полагать, что Жуковский фактически в процессе перевода все-таки выучил греческий (учитывая его языковые способности). (У Егунова -- с.318 и след.)
То же самое и с Пушкиным, к-рый хвалил перевод Гнедича, но греческого не знал вообще, и сам это признавал: "Незнание греческого языка мешает мне приступить к полному разбору Илиады вашей" (с.251). "В свой альбом 1833-1835 годов Пушкин вписал 6 начальных строк Одиссеи, правда, ошибаясь даже в буквах, поскольку он никогда не обучался греческому" (с.254). Более того -- Пушкин и в русских переводах Гомера, похоже, не очень-то читал. Совершенно непонятно, с чего он решил, что Гомер часто пишет о пирах и еде:
"Замечание Богдановича в "Душеньке", что гомеровские герои, "забывая месть, любили часто пить и есть", является источником пушкинских строк: .
.. речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты тридцати веков кумир! (Евгений Онегин, V, 36)
На самом деле Гомер не так часто описывает еду: на 16 тысяч стихов Илиады этому посвящено едва ли 50 строк, в Одиссее несколько больше... Почему юный Онегин "бранил Гомера, Феокрита"? Он их бранил с голоса своего гувернера." (с.80).
После Пушкина и Гнедича читать Гомера тоже никто не спешил. После выхода 2-го издания перевода Гнедича комментаторы пишут, что и первое-то издание "до сих пор еще не разошлось, потому, что охотников до чтения подобных книг немного" (с.258). Барон Розен, комментируя похвалы Гоголя переводу Жуковского: "Русская Илиада, тотчас по появлении своем, отошла к экзотическому существованию, т.е.в библиотеки ученых -- и только! Ни одно произведение древнеклассической литературы не расшевелит новейшего народа, не может иметь успеха (в смысле книжной торговли)... Одни знатоки... ожидают с нетерпением русской Одиссеи: их весьма немного!" (с.316).
Оказывается, Жуковский переводил Одиссею, не зная в достаточной степени греческого, а использовал немецкий подстрочник Грасгофа (к-рый сам называл "галиматьей") для понимания буквальности плюс немецкий поэтический перевод Фосса для понимания поэтического смысла плюс еще кое-какие второстепенные переводы. Лихо. А Гоголь-то как нахваливал перевод Жуковского! Получается, что и Гоголь греческого не знал, а хвалил, выходит, не соответствие его греческому, а лишь качество русского. Но в принципе, надо полагать, что Жуковский фактически в процессе перевода все-таки выучил греческий (учитывая его языковые способности). (У Егунова -- с.318 и след.)
То же самое и с Пушкиным, к-рый хвалил перевод Гнедича, но греческого не знал вообще, и сам это признавал: "Незнание греческого языка мешает мне приступить к полному разбору Илиады вашей" (с.251). "В свой альбом 1833-1835 годов Пушкин вписал 6 начальных строк Одиссеи, правда, ошибаясь даже в буквах, поскольку он никогда не обучался греческому" (с.254). Более того -- Пушкин и в русских переводах Гомера, похоже, не очень-то читал. Совершенно непонятно, с чего он решил, что Гомер часто пишет о пирах и еде:
"Замечание Богдановича в "Душеньке", что гомеровские герои, "забывая месть, любили часто пить и есть", является источником пушкинских строк: .
.. речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты тридцати веков кумир! (Евгений Онегин, V, 36)
На самом деле Гомер не так часто описывает еду: на 16 тысяч стихов Илиады этому посвящено едва ли 50 строк, в Одиссее несколько больше... Почему юный Онегин "бранил Гомера, Феокрита"? Он их бранил с голоса своего гувернера." (с.80).
После Пушкина и Гнедича читать Гомера тоже никто не спешил. После выхода 2-го издания перевода Гнедича комментаторы пишут, что и первое-то издание "до сих пор еще не разошлось, потому, что охотников до чтения подобных книг немного" (с.258). Барон Розен, комментируя похвалы Гоголя переводу Жуковского: "Русская Илиада, тотчас по появлении своем, отошла к экзотическому существованию, т.е.в библиотеки ученых -- и только! Ни одно произведение древнеклассической литературы не расшевелит новейшего народа, не может иметь успеха (в смысле книжной торговли)... Одни знатоки... ожидают с нетерпением русской Одиссеи: их весьма немного!" (с.316).