Про кухню. Часть1 .
Уважаемый Гоблин http://oper.ru/ опубликовал у себя на сайте четырехлетней давности стенограмму моего выступления в дискуссионном клубе "Кухня", Новосибирск.
С легкой гоблинской руки стенограмма, полная ошибок и опечаток, пошла гулять по сети, воспринимаясь многими как свежее интервью. Ниже текст стенограммы с моими комментариями в квадратных скобках.
Валерий Кламм - Мне поручили сегодня конферанс. Я постараюсь, чтобы меня было меньше, а Сергея Максимишина больше. Главное, чтобы вопросы задавали фотографы, те, кому это интересно. В одном из своих интервью Сергей выразился таким образом: «Я не документирую глобальные процессы, я снимаю маленькие истории». Поэтому и тема сегодняшнего вечера была заявлена как «Маленькие истории».
Сергей, расскажи, пожалуйста, присутствующим, что такое профессия фотожурналиста, что есть фотожурналистика сегодня. Ты не понаслышке знаешь все слои этой проблемы. Что есть фотожурналистика мировая? Что есть фотожурналистика российская? Какая есть фотожурналистика в регионах?
Сергей Максимишин - Я не могу говорить о том, что такое фотожурналистика вообще. Это слишком глобальная тема. Я могу говорить о том, что я думаю по поводу фотожурналистики. Мне кажется, что нет необходимости отделять фотожурналистику от любой другой журналистики. Есть тележурналистика, есть радиожурналистика, есть пишущая журналистика. Да, у нас у всех разный язык, но задача одна. Мне кажется, что фотожурналистика - это когда одни люди рассказывают другим людям о том, как живут третьи люди. Я не думаю, что фотожурналистика - это какая-то особенная сфера деятельности.
В.Кламм - Когда-то фотография меняла мир. Насколько фотожурналистика сегодня может делать это? Какое у нее настоящее, будущее?
С.Максимишин - Я крепко задумываюсь по этому поводу. Честно говоря, у меня есть ощущение, что фотожурналистика в кризисе. Еще в 1970-е годы фотография действительно влияла на мир. Мы все помним такие фотографии, как горящие вьетнамские девочки, бегущие по дороге. Фотографы остановили вьетнамскую войну. Я не знаю, что нужно сейчас снять так, чтобы повлиять на умы. У меня есть ощущение, что наступило некое пресыщение. Люди перестали видеть за фотографией горя горе. Либо люди говорят: «Уберите это, сделайте нам красиво». Либо люди говорят, что фотограф Иванов снимает ужасы красивее, чем фотограф Петров. Я не могу себе честно ответить на такой вопрос: я видел 150 фотографий [африканских] беженцев, высаживающихся на испанский берег. Каждый год на конкурсах побеждает эта история. И все 150 фотографий замечательные, все берут за душу. Я не знаю, зачем нужно делать 151 фотографию. Я буду ее делать, но я не знаю, зачем она нужна. У меня складывается ощущение, что сейчас фотографы работают на фотографов. Возможно, я говорю неожиданные для вас вещи, но я в тупике. Я думаю, что и вся фотожурналистика в тупике. Я думаю, что увлечение какими-то мультимедийными проектами, когда фотографы пишут звук и так далее, это все не от хорошей жизни. Просто фотограф уже не знает, как достучаться до человека, как заставить его почувствовать то, что чувствовал фотограф. Сейчас еще произошла очень странная вещь. Журнал «National Geographic» еще в 1970-е годы был тем, чем сейчас является телевизор. У человека не было никакого шанса увидеть жизнь папуасов. Единственный шанс - это купить журнал «National Geographic». У русского человека начала 20 века единственный шанс увидеть, что происходит на театре военных действий русско-японской войны, это купить журнал «Русский архив» [оговорка, имелся ввиду «Русский Инвалид»]. Сейчас фотография перестала быть средством массовой информации. Мы не расскажем людям ничего такого, что люди не видели вчера по «ящику». Что нам остается делать? Может быть, нам уже не надо рассказывать, что было, может быть, нам надо уже показывать, как было? Фотограф превращается в транслятор ощущений. Здесь смыкается документальная фотография и арт-фотография. Уже нет этой грани. Вот, что я думаю по этому поводу.
В.Кламм - Ты говорил о своих впечатлениях о Перпеньяне, где ты показывал «Последнюю империю». Остановись, пожалуйста, на этом. Арт-фотография, документальная фотография - «выпендреж» художника как некая новая методика самовыражения?
С.Максимишин - Я бы не назвал это «выпендрежем». У меня есть ощущение, что весь мир сейчас ищет, что весь мир устал от красивых изображений в стиле «Магнум». В одном «Магнуме» 61 человек, по-моему. Уже многие и многие умеют делать красивые фотографии. И этого уже мало. Уже идет состязание концепций, уже речь идет о каких-то макропроектах. В том же Перпеньяне у меня была выставка, и были показы. Показы - это нон-стопом два часа каждый день в течение недели. То, что оргкомитет считает новым и важным, они показывают на таких показах, на открытом воздухе. И лучшим показом однозначно все признали такую историю. Фотограф садится в лодку, катер и плывет по широкой реке, которая отделяет Северную Корею от Китая. У него 400 миллиметров объектив, и он снимает все, что он видит на северокорейском берегу, просто все. Там нет ни одной самодостаточной фотографии, там нет ни одной фотографии, которая заставила меня что-либо почувствовать. Но когда эти фотографии идут друг за другом, наплывают друг на друга, создается полное ощущение, что ты плывешь по этой реке. Это фантастическое ощущение. Вот это был блестящий проект. Нужно ли быть фотографом, чтобы снять такой проект? Нужно ли уметь фотографировать? Нет. Это концепция. Мы были с Валерой [Кламмом] в Индии, там был мастер-класс. Там были разные люди. И был один, ну скажем, слабый мальчик. Мне хотелось, чтобы каждый снял что-то, чтобы каждый уехал оттуда с хорошим настроением. А я давал каждому студенту тему. Кто снимал труд, кто-то рынок. У этого мальчика была тема «религия». Проходит день, два, три, [ничего не получается], понятно, что у человека нет опыта. Потом я сменил ему тему. Я сказал: «Давай сделаем так. Ты становишься возле белой стены, и мы напишем плакат «Пять рупий за улыбку». К нему просто подходили люди, он фотографировал улыбки людей. Я вам клянусь, это получилась лучшая история из того, что мы сняли. Она получилась веселой, задорной и про Индию. Нужно ли для этого уметь фотографировать? Нет. Уже нужна концепция, нужная идея, уже мало просто уметь красиво фотографировать.
В.Кламм - Давай спустимся с мирового уровня на российский. Что здесь с фотожурналистикой?
С.Максимишин - Ситуация смешная. Если ты поговоришь с редакторами, то они тебе скажут, что некого послать. Если ты поговоришь с фотографами, то они скажут, что негде печататься. У меня есть ощущение, что каждому фотографу надо снимать то место, где он живет. Есть дикий спрос на истории про Россию. Сейчас я проводил в Томске мастер-класс. Пришли ребята, у всех портфолио, такие папочки, а там Шри-Ланка, Вьетнам и еще какого-то черта лысого. Вы думаете, хоть у кого-нибудь была фотография, снятая на улицах города Томска? Я клянусь, что ни у одного человека. Я клянусь вам, что первый, кто снимет историю про город Томск, опубликует ее в «Geo», еще где-то…[здесь и далее много говорится о журнале Geo, на тот момент я много работал для этого журнала. Со сменой команды, произошедшей в журнале, мое сотрудничество с Geo прекратилось] Люди не снимают Россию, хотя Россия - самая неснятая страна в мире. Вы знаете, у Петра Вайля в его книжке «Карта родины» есть глава о Комсомольске-на-Амуре. Он рассказывает, как он встречается с местными художниками, смотрит их картины. А картины такие - «Вселенная», «Космос», «Метеор» и так далее. И он говорит, что это первый признак провинционализма, когда человек пишет не о близком ему, он пишет сразу вселенную. Вот если бы фотографы снимали то место, где они живут, мне кажется, было бы намного лучше, потому что историй из Вьетнама вы найдете за 20 минут на лентах информагентств, а попробуйте найти город Бобруйск, Томск и даже Новосибирск.
Евгений Иванов - Если кто и понимает, о чем Сергей говорит, то это я. В Новосибирске художественной и журналистской фотографией серьезно занимается Владимир Дубровский и Шафран. Если для Сергея, который востребован как художник, фотограф, это только предмет для раздумий, то для нас это больная тема, очень больная тема. На самом деле, все это есть. Здесь есть много журналистов, для которых очень остро стоит проблема невостребованности. Вопрос следующий. Часто ли тебе приходится ездить самому без заданий редакции, без уверенности, что ты сможешь этот материал опубликовать?
С.Максимишин - Чтобы получать задания, нужно сначала самому ездить без уверенности. Раз съездил без уверенности, принес, два съездил без уверенности, принес, три, а на четвертый ты получишь заказ. Наивно думать, что придет редактор «Geo» и скажет: «Коля, съезди для нас». Зачем Коля, когда есть я. Пусть Коля талантливее, чем я, но Максимишин сделает за 3 дня, в срок и так, как надо нам. Пусть Коля способнее, чем Максимишин, но пусть Коля сначала продемонстрирует, что он умеет. Если хочешь взять, сначала дай.
Е.Иванов - Это работает, когда речь идет о Москве и Питере.
С.Максимишин - Не путайте Москву и Питер. На самом деле, что Питер, что Новосибирск - это равнодалеко. Все редакции в Москве. Я живу в Питере. Это далеко, чтобы вы знали.
Е.Иванов - И все-таки в провинциальной журналистике все по-другому. Мы сейчас говорим о «Geo», «National Geographic» и других…
С.Максимишин - Есть такой человек - Коля Шпиленок. Он живет даже не в Брянске, а в каком-то заповеднике, где он егерь. И он давно и успешно печатается в «Geo», потому что он возьмет и снимет какую-нибудь интересную историю, например про колорадского жука. И много народа, которые живут не в Москве печатается. Сергей Максимишин живет в Питере, за свои деньги полглобуса истоптал [про полглобуса - это я загнул, конечно, в полемическом запале] в свободное от основной работы в «Известиях» время, и только потом мне стали что-то заказывать.
Татьяна Ткаченко - Я хотела бы обратить ваше внимание, что в зале не только профессиональные фотографы. Спасибо Евгению Иванову за этот разворот, но хотелось бы вернуться к более общегуманитарному руслу разговора.
С.Максимишин - Действительно, спасибо Евгению Иванову. Эта тема для меня лично очень актуальна и близка.
В.Кламм - Тем не менее, давайте вернемся к общим вопросам. Если существует спрос, если существует жаждущее предложение, то чего не хватает в инфраструктуре российской фотожурналистики, чтобы эти спрос и предложения встретились?
С.Максимишин - Да всего хватает. У фотографов только не хватает мозгов, что не нужен Рио-де-Жанейро.
В.Кламм - Сергей, ты сказал, что достаточно большое количество людей уже научилось снимать на очень хорошем уровне. Есть иллюзия девальвации цены входа в профессию. Цифровая техника и так далее… Что сегодня может пробиться? Насколько существует проблема снижения планки входа в профессию?
С.Максимишин - По-моему, ее не существует. До перестройки все снимали на «Зениты» и «Практики», после перестройки стали снимать на «Canon» и «Nikon». Но те, кто не умел снимать на «Зениты», те и на «Canon» не умеют снимать. Все стали переходить с пленки на цифру, но кто не умел снимать на пленку, тот и на цифру снимать не сможет. Больше стало «дерьма», потому что пленка стоила денег, а цифра ничего не стоит. Но я не думаю, что это говорит о девальвации. Фотографов стало больше. Во всемирном конкурсе в 1970-е годы участвовало 400 фотографов, а в последнем 9 тысяч. Фотографов действительно стало больше и это проблема, топчут ноги. Я ушел из новостей только потому, что там уже стало высшей доблестью встать и оттеснить плечом соседа. Я не хотел в этом участвовать.
Вопрос к Евгению Иванову. Я снимал в Тобольске, сейчас я поеду снимать в Красноярский край. Я очень удивлюсь, если ты поедешь снимать в Питер. Вам должно быть стыдно, ребята. Почему я здесь, а вы не там [имеется в виду: почему в Сибири снимаю я, живущий в Питере, а не местные сибирские фотографы]? Вы дешевле, чем я. Мне надо платить за гостиницу и билеты, а вам не надо, вы местные. А в Брянск меня не пошлют, потому что там есть Коля Шпиленок. И в Магнитогорск меня не пошлют, потому что там Логинов сидит. Вот и вся проблема.
В.Кламм - Давайте вернемся к заголовку сегодняшнего вечера. Что для тебя история? Что тебя «торкает» в рассказывании истории? Как ты к этому готовишься?
С.Максимишин - Меня не «торкает» рассказывание историй, я рассказываю истории, которые меня «торкают». Были те времена, когда я выбирал истории, сейчас уже истории выбирают меня [перегнул для красного словца]. Очень часто я делаю немножко не те истории, которые я бы хотел делать. Просто работа есть работа, у меня есть семья, ее надо кормить. Журнал посылает, два раза откажешься, третий раз не пошлют. С другой стороны, есть еще вот какая проблема. Началась перестройка, и каждый фотограф снял балет, большой и малый академический театры, церковь, проституток [дурдом, беспризорников]… Про демонстрации и митинги надо забыть. [Что вдруг? Не понимаю, что хотел сказать.] Я не люблю снимать то, что мне показывают… И сейчас абсолютный кризис тем. По большому счету фотографы не очень знают, что им делать дальше. Можно расширяться экстенсивно. Тобольск сняли, а вот Торжок еще не сняли… Круг интересов западной журналистики существенно шире. Вы посмотрите на «World Press», в прошлом году победила история про рак груди. У кого из наших фотографов могла возникнуть фантазия, что про это можно снимать, что это нужно снимать?
Е.Иванов - Но это все востребовано там. За это платят деньги.
С.Максимишин - Женя, я тебя уверяю, если ты снимешь хорошую историю про рак груди, я тебя лично за руку приведу к Поликанову в «Русский репортер» или к Парфенову в «Русский Newsweek». С вероятностью в 90 %, если это будет хорошая история, это будет опубликовано. [Сейчас я бы понизил прогноз до сорока процентов, но это все равно очень много]
Е.Иванов - Я снял хорошую серию про ветеранов, отослал в «Newsweek». Они посмотрели и сказали: «Идеальная серия, но ее нужно было на неделю раньше, давай поставим на следующей». Больше никто не вспоминал.
С.Максимишин - Есть ситуация [сложная на тот момент ситуация с журналом Русский Newsweek]. Журнал продается, Галина Величко [фоторедактор Newsweek в прошлом, сейчас фоторедактор газеты «Ведомости»] ушла, но кто об этом будет помнить. С другой стороны представь себе ситуацию в журнале в пятницу [имеется в виду, что большинство еженедельников сдается в пятницу, в последний день в журнале, как правило, полный дурдом] .
Е.Иванов - Я это понимаю, но я не об этом. Кроме «Русского репортера» журналов, которые бы брали истории, о которых ты говоришь, практически нет. Речь о востребованности.
С.Максимишин - Естественно, их мало. Но с другой стороны, Женя, ты что «зарубился» печататься только в России?
Е.Иванов - Вот я спросил Валеру [Валерий Титиевский, на тот момент корреспондент Коммерсанта в Новосибирске], сколько он отправил фотографий за рубеж…
С.Максимишин - А я спрошу, сколько Валера снял историй и отправил за рубеж. Ни одной. Вот именно. Новости никого не интересуют. Что делать с одной фотографией? Это вещь, которая нужна только сегодня. Это такая вещь, которую и девать некуда и выкинуть жалко. Журнал печатает истории, журнал не печатает отдельные фотографии. Только в исключительных случаях. Если вдруг они пишут статью про ротвейлера, и тут вдруг ты со своим ротвейлером. Вот тогда ты попал.
В.Кламм - Сергей, за последний год какие истории, которые ты снял, тебе особенно дороги? Как это было?
С.Максимишин - Я могу перечислить свои командировки. Я снял гусиные бои. Следующая моя командировка была в город Сараево. Потом я поехал в Армению, где было 3 истории. История о сельском празднике, там в каждой семье свой святой. Вторая история - озеро Севан. И третья история - это молокане. Там есть русские сектанты. Дальше я поехал снимать для «Русского репортера» в Ингушетию. Была интересная история. Мы спросили Министерство обороны о самом идеальном полке, таком полке, который армия будущего. Они думали месяц и придумали. И я поехал в Ингушетию. Потом Сингапур. Потом Львов. Сейчас я еду снимать абсолютно свою историю. Я ее придумал, нашел под нее финансирование. Есть город Енисейск-15, в котором раньше стоял огромный локатор. Потом военные ушли оттуда, а на их место заселили инвалидов. Там построили социальное жилье. Они там живут, есть им нечего, врачей у них нет. У них есть только один полупарализованный гинеколог. Они пилят локатор напильником и продают его на металлолом. Но при этом там еще расцвела бурным цветом самодеятельность, они все поют и пляшут. Вот история. Она здесь, я ее нашел из Питера [Эта история была опубликована в Русском Репортере]. Вот еще пример. Под Томском есть немецкие деревни. Скажите, пожалуйста, в Германии интересно будет узнать, как живут здесь немцы? Почему никто этого не сделал?
Е.Иванов - Сергей, тебе надо поставить памятник, что ты находишься в Европе, что у тебя есть возможность все эти проекты предлагать, что у тебя правильно выстроен процесс…
С.Максимишин - Я предлагаю свои проекты по электронной почте. Я еще раз хочу сказать, что Питер и Москва - это совершенно разные города. Это отсюда кажется, что рукой подать. Доехать до Москвы, нужно 150 долларов и ночь. Я общаюсь со всеми своими работодателями по телефону и по почте. Что вам мешает это делать? Женя, тебе не надо доказывать, что ты хороший фотограф.
Е.Иванов - Я расскажу такую историю. В 2004 году я всем новосибирским редакторам сделал предложение: «Я сниму вам бесплатно репортаж, если вы придумаете интересную историю, тему». Ни одного предложение не поступило.
С.Максимишин - А я расскажу другую историю. Я 5 лет работал с журналом «Огонек». За 5 лет «Огонек» не придумал ничего умного [кроме сходи к актёру N и поснимай его у него дома]. Не умеют они работать, надо работать самим. Ты что думаешь, я буду сидеть и ждать. Я работаю сам. Я захотел поехать в Иран, я нашел тему, нашел «бабки» и поехал. Я писал везде, что хорошая история, я [эту историю] пропагандировал.
Мария Роговая - В прошлом году проходил конкурс, в котором участвовали и местные фотографы. Какие результаты этого конкурса, кроме того, что фотографии вывешены на сайте? [незадолго до этой дискуссии мы с Валерием Кламмом провели конкурс, победитель - питерский фотограф Алексей Гапонов получил право бесплатного участия в мастер-классе в Индии]
С.Максимишин - Победителем конкурса стал Евгений Гапонов. Он печатается, он поехал со мной в Индию за бесплатно.
М.Роговая - Я не про Женю, а про то, что было снято…
С.Максимишин - Вы не путайте конкурс и редакцию. Конкурс мы проводили с В.Кламмом на общественных началах. Я же не печатаю и не даю денег на это. Потом участники конкурса должны ходить по редакциям, показывать свои фотографии. Если себя не пропагандировать, то ничего и не будет.
М.Роговая - Вопрос не о коммерческом эффекте, а о Вашей оценке представленных работ.
С.Максимишин - Я могу совершенно точно сказать, что самая сильная история была у Жени Иванова. Но он не был объявлен победителем. Потому что мы этот конкурс рассматривали с точки зрения пользы для участников. Это была школа. А чему я могу научить Женю Иванова?…
С легкой гоблинской руки стенограмма, полная ошибок и опечаток, пошла гулять по сети, воспринимаясь многими как свежее интервью. Ниже текст стенограммы с моими комментариями в квадратных скобках.
Валерий Кламм - Мне поручили сегодня конферанс. Я постараюсь, чтобы меня было меньше, а Сергея Максимишина больше. Главное, чтобы вопросы задавали фотографы, те, кому это интересно. В одном из своих интервью Сергей выразился таким образом: «Я не документирую глобальные процессы, я снимаю маленькие истории». Поэтому и тема сегодняшнего вечера была заявлена как «Маленькие истории».
Сергей, расскажи, пожалуйста, присутствующим, что такое профессия фотожурналиста, что есть фотожурналистика сегодня. Ты не понаслышке знаешь все слои этой проблемы. Что есть фотожурналистика мировая? Что есть фотожурналистика российская? Какая есть фотожурналистика в регионах?
Сергей Максимишин - Я не могу говорить о том, что такое фотожурналистика вообще. Это слишком глобальная тема. Я могу говорить о том, что я думаю по поводу фотожурналистики. Мне кажется, что нет необходимости отделять фотожурналистику от любой другой журналистики. Есть тележурналистика, есть радиожурналистика, есть пишущая журналистика. Да, у нас у всех разный язык, но задача одна. Мне кажется, что фотожурналистика - это когда одни люди рассказывают другим людям о том, как живут третьи люди. Я не думаю, что фотожурналистика - это какая-то особенная сфера деятельности.
В.Кламм - Когда-то фотография меняла мир. Насколько фотожурналистика сегодня может делать это? Какое у нее настоящее, будущее?
С.Максимишин - Я крепко задумываюсь по этому поводу. Честно говоря, у меня есть ощущение, что фотожурналистика в кризисе. Еще в 1970-е годы фотография действительно влияла на мир. Мы все помним такие фотографии, как горящие вьетнамские девочки, бегущие по дороге. Фотографы остановили вьетнамскую войну. Я не знаю, что нужно сейчас снять так, чтобы повлиять на умы. У меня есть ощущение, что наступило некое пресыщение. Люди перестали видеть за фотографией горя горе. Либо люди говорят: «Уберите это, сделайте нам красиво». Либо люди говорят, что фотограф Иванов снимает ужасы красивее, чем фотограф Петров. Я не могу себе честно ответить на такой вопрос: я видел 150 фотографий [африканских] беженцев, высаживающихся на испанский берег. Каждый год на конкурсах побеждает эта история. И все 150 фотографий замечательные, все берут за душу. Я не знаю, зачем нужно делать 151 фотографию. Я буду ее делать, но я не знаю, зачем она нужна. У меня складывается ощущение, что сейчас фотографы работают на фотографов. Возможно, я говорю неожиданные для вас вещи, но я в тупике. Я думаю, что и вся фотожурналистика в тупике. Я думаю, что увлечение какими-то мультимедийными проектами, когда фотографы пишут звук и так далее, это все не от хорошей жизни. Просто фотограф уже не знает, как достучаться до человека, как заставить его почувствовать то, что чувствовал фотограф. Сейчас еще произошла очень странная вещь. Журнал «National Geographic» еще в 1970-е годы был тем, чем сейчас является телевизор. У человека не было никакого шанса увидеть жизнь папуасов. Единственный шанс - это купить журнал «National Geographic». У русского человека начала 20 века единственный шанс увидеть, что происходит на театре военных действий русско-японской войны, это купить журнал «Русский архив» [оговорка, имелся ввиду «Русский Инвалид»]. Сейчас фотография перестала быть средством массовой информации. Мы не расскажем людям ничего такого, что люди не видели вчера по «ящику». Что нам остается делать? Может быть, нам уже не надо рассказывать, что было, может быть, нам надо уже показывать, как было? Фотограф превращается в транслятор ощущений. Здесь смыкается документальная фотография и арт-фотография. Уже нет этой грани. Вот, что я думаю по этому поводу.
В.Кламм - Ты говорил о своих впечатлениях о Перпеньяне, где ты показывал «Последнюю империю». Остановись, пожалуйста, на этом. Арт-фотография, документальная фотография - «выпендреж» художника как некая новая методика самовыражения?
С.Максимишин - Я бы не назвал это «выпендрежем». У меня есть ощущение, что весь мир сейчас ищет, что весь мир устал от красивых изображений в стиле «Магнум». В одном «Магнуме» 61 человек, по-моему. Уже многие и многие умеют делать красивые фотографии. И этого уже мало. Уже идет состязание концепций, уже речь идет о каких-то макропроектах. В том же Перпеньяне у меня была выставка, и были показы. Показы - это нон-стопом два часа каждый день в течение недели. То, что оргкомитет считает новым и важным, они показывают на таких показах, на открытом воздухе. И лучшим показом однозначно все признали такую историю. Фотограф садится в лодку, катер и плывет по широкой реке, которая отделяет Северную Корею от Китая. У него 400 миллиметров объектив, и он снимает все, что он видит на северокорейском берегу, просто все. Там нет ни одной самодостаточной фотографии, там нет ни одной фотографии, которая заставила меня что-либо почувствовать. Но когда эти фотографии идут друг за другом, наплывают друг на друга, создается полное ощущение, что ты плывешь по этой реке. Это фантастическое ощущение. Вот это был блестящий проект. Нужно ли быть фотографом, чтобы снять такой проект? Нужно ли уметь фотографировать? Нет. Это концепция. Мы были с Валерой [Кламмом] в Индии, там был мастер-класс. Там были разные люди. И был один, ну скажем, слабый мальчик. Мне хотелось, чтобы каждый снял что-то, чтобы каждый уехал оттуда с хорошим настроением. А я давал каждому студенту тему. Кто снимал труд, кто-то рынок. У этого мальчика была тема «религия». Проходит день, два, три, [ничего не получается], понятно, что у человека нет опыта. Потом я сменил ему тему. Я сказал: «Давай сделаем так. Ты становишься возле белой стены, и мы напишем плакат «Пять рупий за улыбку». К нему просто подходили люди, он фотографировал улыбки людей. Я вам клянусь, это получилась лучшая история из того, что мы сняли. Она получилась веселой, задорной и про Индию. Нужно ли для этого уметь фотографировать? Нет. Уже нужна концепция, нужная идея, уже мало просто уметь красиво фотографировать.
В.Кламм - Давай спустимся с мирового уровня на российский. Что здесь с фотожурналистикой?
С.Максимишин - Ситуация смешная. Если ты поговоришь с редакторами, то они тебе скажут, что некого послать. Если ты поговоришь с фотографами, то они скажут, что негде печататься. У меня есть ощущение, что каждому фотографу надо снимать то место, где он живет. Есть дикий спрос на истории про Россию. Сейчас я проводил в Томске мастер-класс. Пришли ребята, у всех портфолио, такие папочки, а там Шри-Ланка, Вьетнам и еще какого-то черта лысого. Вы думаете, хоть у кого-нибудь была фотография, снятая на улицах города Томска? Я клянусь, что ни у одного человека. Я клянусь вам, что первый, кто снимет историю про город Томск, опубликует ее в «Geo», еще где-то…[здесь и далее много говорится о журнале Geo, на тот момент я много работал для этого журнала. Со сменой команды, произошедшей в журнале, мое сотрудничество с Geo прекратилось] Люди не снимают Россию, хотя Россия - самая неснятая страна в мире. Вы знаете, у Петра Вайля в его книжке «Карта родины» есть глава о Комсомольске-на-Амуре. Он рассказывает, как он встречается с местными художниками, смотрит их картины. А картины такие - «Вселенная», «Космос», «Метеор» и так далее. И он говорит, что это первый признак провинционализма, когда человек пишет не о близком ему, он пишет сразу вселенную. Вот если бы фотографы снимали то место, где они живут, мне кажется, было бы намного лучше, потому что историй из Вьетнама вы найдете за 20 минут на лентах информагентств, а попробуйте найти город Бобруйск, Томск и даже Новосибирск.
Евгений Иванов - Если кто и понимает, о чем Сергей говорит, то это я. В Новосибирске художественной и журналистской фотографией серьезно занимается Владимир Дубровский и Шафран. Если для Сергея, который востребован как художник, фотограф, это только предмет для раздумий, то для нас это больная тема, очень больная тема. На самом деле, все это есть. Здесь есть много журналистов, для которых очень остро стоит проблема невостребованности. Вопрос следующий. Часто ли тебе приходится ездить самому без заданий редакции, без уверенности, что ты сможешь этот материал опубликовать?
С.Максимишин - Чтобы получать задания, нужно сначала самому ездить без уверенности. Раз съездил без уверенности, принес, два съездил без уверенности, принес, три, а на четвертый ты получишь заказ. Наивно думать, что придет редактор «Geo» и скажет: «Коля, съезди для нас». Зачем Коля, когда есть я. Пусть Коля талантливее, чем я, но Максимишин сделает за 3 дня, в срок и так, как надо нам. Пусть Коля способнее, чем Максимишин, но пусть Коля сначала продемонстрирует, что он умеет. Если хочешь взять, сначала дай.
Е.Иванов - Это работает, когда речь идет о Москве и Питере.
С.Максимишин - Не путайте Москву и Питер. На самом деле, что Питер, что Новосибирск - это равнодалеко. Все редакции в Москве. Я живу в Питере. Это далеко, чтобы вы знали.
Е.Иванов - И все-таки в провинциальной журналистике все по-другому. Мы сейчас говорим о «Geo», «National Geographic» и других…
С.Максимишин - Есть такой человек - Коля Шпиленок. Он живет даже не в Брянске, а в каком-то заповеднике, где он егерь. И он давно и успешно печатается в «Geo», потому что он возьмет и снимет какую-нибудь интересную историю, например про колорадского жука. И много народа, которые живут не в Москве печатается. Сергей Максимишин живет в Питере, за свои деньги полглобуса истоптал [про полглобуса - это я загнул, конечно, в полемическом запале] в свободное от основной работы в «Известиях» время, и только потом мне стали что-то заказывать.
Татьяна Ткаченко - Я хотела бы обратить ваше внимание, что в зале не только профессиональные фотографы. Спасибо Евгению Иванову за этот разворот, но хотелось бы вернуться к более общегуманитарному руслу разговора.
С.Максимишин - Действительно, спасибо Евгению Иванову. Эта тема для меня лично очень актуальна и близка.
В.Кламм - Тем не менее, давайте вернемся к общим вопросам. Если существует спрос, если существует жаждущее предложение, то чего не хватает в инфраструктуре российской фотожурналистики, чтобы эти спрос и предложения встретились?
С.Максимишин - Да всего хватает. У фотографов только не хватает мозгов, что не нужен Рио-де-Жанейро.
В.Кламм - Сергей, ты сказал, что достаточно большое количество людей уже научилось снимать на очень хорошем уровне. Есть иллюзия девальвации цены входа в профессию. Цифровая техника и так далее… Что сегодня может пробиться? Насколько существует проблема снижения планки входа в профессию?
С.Максимишин - По-моему, ее не существует. До перестройки все снимали на «Зениты» и «Практики», после перестройки стали снимать на «Canon» и «Nikon». Но те, кто не умел снимать на «Зениты», те и на «Canon» не умеют снимать. Все стали переходить с пленки на цифру, но кто не умел снимать на пленку, тот и на цифру снимать не сможет. Больше стало «дерьма», потому что пленка стоила денег, а цифра ничего не стоит. Но я не думаю, что это говорит о девальвации. Фотографов стало больше. Во всемирном конкурсе в 1970-е годы участвовало 400 фотографов, а в последнем 9 тысяч. Фотографов действительно стало больше и это проблема, топчут ноги. Я ушел из новостей только потому, что там уже стало высшей доблестью встать и оттеснить плечом соседа. Я не хотел в этом участвовать.
Вопрос к Евгению Иванову. Я снимал в Тобольске, сейчас я поеду снимать в Красноярский край. Я очень удивлюсь, если ты поедешь снимать в Питер. Вам должно быть стыдно, ребята. Почему я здесь, а вы не там [имеется в виду: почему в Сибири снимаю я, живущий в Питере, а не местные сибирские фотографы]? Вы дешевле, чем я. Мне надо платить за гостиницу и билеты, а вам не надо, вы местные. А в Брянск меня не пошлют, потому что там есть Коля Шпиленок. И в Магнитогорск меня не пошлют, потому что там Логинов сидит. Вот и вся проблема.
В.Кламм - Давайте вернемся к заголовку сегодняшнего вечера. Что для тебя история? Что тебя «торкает» в рассказывании истории? Как ты к этому готовишься?
С.Максимишин - Меня не «торкает» рассказывание историй, я рассказываю истории, которые меня «торкают». Были те времена, когда я выбирал истории, сейчас уже истории выбирают меня [перегнул для красного словца]. Очень часто я делаю немножко не те истории, которые я бы хотел делать. Просто работа есть работа, у меня есть семья, ее надо кормить. Журнал посылает, два раза откажешься, третий раз не пошлют. С другой стороны, есть еще вот какая проблема. Началась перестройка, и каждый фотограф снял балет, большой и малый академический театры, церковь, проституток [дурдом, беспризорников]… Про демонстрации и митинги надо забыть. [Что вдруг? Не понимаю, что хотел сказать.] Я не люблю снимать то, что мне показывают… И сейчас абсолютный кризис тем. По большому счету фотографы не очень знают, что им делать дальше. Можно расширяться экстенсивно. Тобольск сняли, а вот Торжок еще не сняли… Круг интересов западной журналистики существенно шире. Вы посмотрите на «World Press», в прошлом году победила история про рак груди. У кого из наших фотографов могла возникнуть фантазия, что про это можно снимать, что это нужно снимать?
Е.Иванов - Но это все востребовано там. За это платят деньги.
С.Максимишин - Женя, я тебя уверяю, если ты снимешь хорошую историю про рак груди, я тебя лично за руку приведу к Поликанову в «Русский репортер» или к Парфенову в «Русский Newsweek». С вероятностью в 90 %, если это будет хорошая история, это будет опубликовано. [Сейчас я бы понизил прогноз до сорока процентов, но это все равно очень много]
Е.Иванов - Я снял хорошую серию про ветеранов, отослал в «Newsweek». Они посмотрели и сказали: «Идеальная серия, но ее нужно было на неделю раньше, давай поставим на следующей». Больше никто не вспоминал.
С.Максимишин - Есть ситуация [сложная на тот момент ситуация с журналом Русский Newsweek]. Журнал продается, Галина Величко [фоторедактор Newsweek в прошлом, сейчас фоторедактор газеты «Ведомости»] ушла, но кто об этом будет помнить. С другой стороны представь себе ситуацию в журнале в пятницу [имеется в виду, что большинство еженедельников сдается в пятницу, в последний день в журнале, как правило, полный дурдом] .
Е.Иванов - Я это понимаю, но я не об этом. Кроме «Русского репортера» журналов, которые бы брали истории, о которых ты говоришь, практически нет. Речь о востребованности.
С.Максимишин - Естественно, их мало. Но с другой стороны, Женя, ты что «зарубился» печататься только в России?
Е.Иванов - Вот я спросил Валеру [Валерий Титиевский, на тот момент корреспондент Коммерсанта в Новосибирске], сколько он отправил фотографий за рубеж…
С.Максимишин - А я спрошу, сколько Валера снял историй и отправил за рубеж. Ни одной. Вот именно. Новости никого не интересуют. Что делать с одной фотографией? Это вещь, которая нужна только сегодня. Это такая вещь, которую и девать некуда и выкинуть жалко. Журнал печатает истории, журнал не печатает отдельные фотографии. Только в исключительных случаях. Если вдруг они пишут статью про ротвейлера, и тут вдруг ты со своим ротвейлером. Вот тогда ты попал.
В.Кламм - Сергей, за последний год какие истории, которые ты снял, тебе особенно дороги? Как это было?
С.Максимишин - Я могу перечислить свои командировки. Я снял гусиные бои. Следующая моя командировка была в город Сараево. Потом я поехал в Армению, где было 3 истории. История о сельском празднике, там в каждой семье свой святой. Вторая история - озеро Севан. И третья история - это молокане. Там есть русские сектанты. Дальше я поехал снимать для «Русского репортера» в Ингушетию. Была интересная история. Мы спросили Министерство обороны о самом идеальном полке, таком полке, который армия будущего. Они думали месяц и придумали. И я поехал в Ингушетию. Потом Сингапур. Потом Львов. Сейчас я еду снимать абсолютно свою историю. Я ее придумал, нашел под нее финансирование. Есть город Енисейск-15, в котором раньше стоял огромный локатор. Потом военные ушли оттуда, а на их место заселили инвалидов. Там построили социальное жилье. Они там живут, есть им нечего, врачей у них нет. У них есть только один полупарализованный гинеколог. Они пилят локатор напильником и продают его на металлолом. Но при этом там еще расцвела бурным цветом самодеятельность, они все поют и пляшут. Вот история. Она здесь, я ее нашел из Питера [Эта история была опубликована в Русском Репортере]. Вот еще пример. Под Томском есть немецкие деревни. Скажите, пожалуйста, в Германии интересно будет узнать, как живут здесь немцы? Почему никто этого не сделал?
Е.Иванов - Сергей, тебе надо поставить памятник, что ты находишься в Европе, что у тебя есть возможность все эти проекты предлагать, что у тебя правильно выстроен процесс…
С.Максимишин - Я предлагаю свои проекты по электронной почте. Я еще раз хочу сказать, что Питер и Москва - это совершенно разные города. Это отсюда кажется, что рукой подать. Доехать до Москвы, нужно 150 долларов и ночь. Я общаюсь со всеми своими работодателями по телефону и по почте. Что вам мешает это делать? Женя, тебе не надо доказывать, что ты хороший фотограф.
Е.Иванов - Я расскажу такую историю. В 2004 году я всем новосибирским редакторам сделал предложение: «Я сниму вам бесплатно репортаж, если вы придумаете интересную историю, тему». Ни одного предложение не поступило.
С.Максимишин - А я расскажу другую историю. Я 5 лет работал с журналом «Огонек». За 5 лет «Огонек» не придумал ничего умного [кроме сходи к актёру N и поснимай его у него дома]. Не умеют они работать, надо работать самим. Ты что думаешь, я буду сидеть и ждать. Я работаю сам. Я захотел поехать в Иран, я нашел тему, нашел «бабки» и поехал. Я писал везде, что хорошая история, я [эту историю] пропагандировал.
Мария Роговая - В прошлом году проходил конкурс, в котором участвовали и местные фотографы. Какие результаты этого конкурса, кроме того, что фотографии вывешены на сайте? [незадолго до этой дискуссии мы с Валерием Кламмом провели конкурс, победитель - питерский фотограф Алексей Гапонов получил право бесплатного участия в мастер-классе в Индии]
С.Максимишин - Победителем конкурса стал Евгений Гапонов. Он печатается, он поехал со мной в Индию за бесплатно.
М.Роговая - Я не про Женю, а про то, что было снято…
С.Максимишин - Вы не путайте конкурс и редакцию. Конкурс мы проводили с В.Кламмом на общественных началах. Я же не печатаю и не даю денег на это. Потом участники конкурса должны ходить по редакциям, показывать свои фотографии. Если себя не пропагандировать, то ничего и не будет.
М.Роговая - Вопрос не о коммерческом эффекте, а о Вашей оценке представленных работ.
С.Максимишин - Я могу совершенно точно сказать, что самая сильная история была у Жени Иванова. Но он не был объявлен победителем. Потому что мы этот конкурс рассматривали с точки зрения пользы для участников. Это была школа. А чему я могу научить Женю Иванова?…