Про Яшу и Машу
Другие картинки здесь: http://www.maximishin.com/gallery.php?cat_id=63&screen=0&action=images&lng=
Рано утром в интернат приходил батюшка. Отстояв службу, исповедавшись в Бог знает в каких грехах и причастившись, актеры «Наивного театра» едут на экскурсию в Эрмитаж. «Наивный театр» - это шестеро «проживающих» петербургского психоневрологического интерната номер семь. Младшему - Косте - 19, старшему - Яше - 55. У всех шестерых - синдром Дауна. Ребята занимают места в стоящем во дворе стареньком интернатском микроавтобусе. У каждого свое место. «Дауны очень любят порядок», - поясняет мне режиссер театра Людмила Аркадьевна.
«Поехали, что ли?», - нетерпеливо бросает водитель дядя Слава. «Нельзя!!», - строго говорит Маша (единственная женщина в труппе). - «Без Сергеевны нельзя!».
Татьяна Сергеевна - директор интерната - прибегает, запыхавшись: «Простите, дети! Чуть не забыла про вас!».
- Дядя Слава ехать хотел - я не разрешила, - ябедничает Маша.
- Правильно, Маша, - без благословения нельзя, - соглашается Татьяна Сергеевна, - а еще что нужно сделать перед дорогой?
- Помолиться!, - выпаливает младший Костя.
Сергеевна начинает читать «Отче наш», дауны повторяют хором.
- С Богом, дети! - говорит директор и, перекрестив нас, захлопывает дверь автобуса.
Ехать нам далеко, интернат находится на южной окраине Петербурга.
Яша начинает заметно нервничать.
- Аркадьевна, давай вернемся.
- Зачем, Яша?
- Я булку с изюмом забыл. Мне брат принес. Вчера.
- Замолчи, Яша! - сердится Маша.
- Яшенька, я спрятала булку. Вернемся - я тебе отдам. - успокаивает Яшу Людмила Аркадьевна и шепчет мне, - У него брат уже лет десять, как умер… К нему больше никто не ходит…А вот все - как едем куда, он про эту булку…
У входа в Эрмитаж нас встречает волонтер из Ассоциации родителей детей - инвалидов. Вот уже два года он проводит с труппой экскурсии. Дауны бегут к нему обниматься. Маша берет экскурсовода за руку. В гардеробе очередь. Сдаем пальто и куртки. Маша смотрит на себя в роскошное дворцовое зеркало и заявляет, что никуда не пойдет, а будет сидеть здесь, поскольку забыла расческу. Даун Костя решительно вытряхивает на пол сумку из болоньи, с которой никогда не расстается. По полу разлетаются батарейки, огрызки яблок, стеклянные шарики, шахматные фигурки и расческа. Пока Маша причесывается, все мы ползаем по полу, собирая Костины сокровища.
Волонтер ведет нас в зал испанской живописи. Останавливаемся у картины неизвестного мне автора. «Распятие святого Петра». Дауны привычно рассаживаются на пол. Маша снимает сапожки и аккуратно ставит рядом с собой - «ножки болят». Наш гид рассказывает о святом Петре и о том, как враги его распяли.
- А сейчас я Вам прочитаю, как рассказывает об этом Священное писание…
- Ну, читай, пи-и-сатель! - с сарказмом в голосе перебивает экскурсовода Рома.
- Замолчи!, - шикает Маша, - Вообще уже - дурдом на выезде!
К концу экскурсии ребята заметно устали. Маша раскапризничалась. На обратном пути просто повисла на руках Людмилы Аркадьевны и экскурсовода. Назад ехали долго, то и дело застревая в пробках. Маша уснула, уютно положив голову на Яшино плечо. Приехали как раз к обеду. Даунов в интернате не много -человек 10 из двухсот «проживающих». За обедом у них свое место -длинный стол у дальней от входа стены. После обеда - чай с печеньем. Человек со злым лицом из-за соседнего столика плюет на ломтик печенья и протягивает его Яше. Яша, не ожидая подвоха, берет печенье и собирается откусить. Маша вырывает печенье и бросает на пол. Яша обижен и готов заплакать. Маша решительно берет его за руку и выводит из-за стола. «Пойдем Яша у меня чай пить».
Прошу у Маши разрешения сфотографировать их с Яшей в ее комнате. Маша говорит, что нельзя, потому, что если бабушка увидит на фотографии, что к ней, Маше, в комнату приходит Яша, она будет ругаться. К нам подходит Людмила Аркадьевна и начинает уговаривать Машу - это нужно для журнала, говорит она, чтоб все люди увидели, как вы живете, и что, наоборот, бабушка обрадуется… Маша непреклонна. «Отойдите все!», - говорит нам интернатская повариха в грязном переднике, - «Сейчас я договорюсь!» Повариха берет Машу за руку:
- Машенька, я тебе завтра на обед две котлеты дам.
- Четыре! - решительно говорит Маша.
На три часа назначена репетиция. Пока артисты собираются, Людмила Аркадьевна рассказывает мне, что театр был основан 6 лет назад режиссером по имени Августа Бобровничая, и ставили тогда спектакли в стилистике японского театра Кобуки. Но сейчас Августина переехала жить в Москву и театром некому заниматься, но бросать жалко, поэтому она, Людмила Аркадьевна, и работает , хотя до этого никогда никакого отношения к театру не имела, а вот сейчас сама увлеклась, сама пьесы пишет и сама же их ставит. Зимой ставили «12 месяцев» Маршака. Показывали спектакль «своим» на Новый год - всем понравилось. Раньше выезжали со спектаклями в другие интернаты, но сейчас сломался большой автобус, а на ремонт денег нет… Спрашиваю о Маше и Яше. Маше, рассказывает Людмила Аркадьевна, 28 лет, у нее есть мама и бабушка, которые живут во Всеволожске и раз в неделю навещают Машу, а иногда даже берут на выходные домой. К новогоднему спектаклю бабушка пошила Маше костюм белочки, а приехать на спектакль не смогла, и Маша весь день горько плакала. У Яши нет родственников, все свои 55 лет он прожил, кочуя из одного интерната в другой. Еще она говорит, что Яша - еврей.
Репетируют актеры всегда в костюмах - так у них лучше получается. Сегодня репетируют клоунаду. Дело не клеится - то ли устали, то ли я мешаю. Людмила Аркадьевна объявляет перерыв. Выхожу в коридор - Маша и Яша целуются у стены.
- Тебе здесь в интернате нравится? - спрашиваю у Яши.
- Нет. Здесь гулять не пускают. Я в другом интернате был - там было хорошо. Там пускали. Но там меня палкой били. Там тоже было плохо.
- А ты Машу любишь?
- Я - да. И она меня любит. Я раньше Лену любил. Но она умерла. Давно уже.
- А ты, Маша, Яшу любишь?
- Люблю, пока Рафочка в больнице. У Рафочки больное сердце - его в больницу увезли. Когда приедет, я снова буду Рафочку любить. А Яша - старый. Ему вот сколько, - Маша показывает три пальца.
Людмила Аркадьевна снова недовольна.
- Если в последний раз хорошо не сыграете - уйду от Вас на пенсию. У меня свои внуки без присмотра, а я тут с вами мучаюсь!
- Пиздец, - обращаясь ко мне говорит даун Рома. - У Аркадьевны опять крыша поехала.
Яша не умеет самостоятельно переодеваться. Маша ворчит, но помогает ему снять клоунский костюм и одеть трусы, брюки и свитер. Прощаясь, Маша прижимается к моему животу - она совсем крохотная - и долго-долго не отпускает. Яша на прощание подает руку и представляется - «Яков Давидович». «Сергей Яковлевич» - отвечаю я ему на рукопожатие. Уходя оборачиваюсь, - вижу, как Маша и Яша прилипли к стеклу огромного окна интернатского холла. Уже с улицы делаю последний кадр и сажусь в машину.