Учебное.
Еще одна "домашка". Вообще, с виду очень просто, не в реальности страшно головоломно.
Нужно было рандомно куда-нибудь съездить. Подсмотреть что вообще там на месте происходит и написать три текста. Каждый примерно в 1000 знаков. Срок - два дня. Темы: 1. - описание места; 2. - описание героя; 3. - описание действия. Это прям совсем осложняет работу. Во-первых влезть в заданное количество знаков. Во-вторых нет никакого "вдохновения". Пошел и сделал. И в третьих, все составляющие нужно было взять из увиденного.
Вот что вышло:
Коричневая, деревянная скамейка со спинкой, на черных кованных ножках как дань временной лофтовой моде. Позади серые, еще утомленные зимней спячкой деревья, но уже с пробивающимися почками, набухающими, слегка зеленоватыми и останавливающими взгляд. Редкими зубчиками старинной изломанной расчески из антикварного магазина пробивается весенняя трава. Еще нежная и тонкая, но с неутомимой волей рвущаяся навстречу свету и почти не гнущаяся под холодным ветром с реки.
А спереди гулянье цвета. Видится, будто над забором небольшого японского дворика на ветвях блестит и переливается оттенками ставший привычным за длинную зиму снег. Но это солнечные лучи пронзают ветви сакуры, яблонь и магнолий и заставляют их сиять колдовскими фиалами из чудесных сказок на фоне мрачных утёсов городских зданий, застывших позади. Можно пригнуть к себе густую ветвь, провести рукой, собрать этот чудный снег в ладонь и слепив комок запустить в толпу людей. Но неожиданно видишь, как по тонкой ветке важно ползет шмель. И отступает виденье.
Он в черной, непроницаемо закрытой одежде. Закутан наглухо, закатан и запечатан. Поверх головы наброшен объемный, будто монашеский капюшон. Кажется, что он только что вышел из мрачных времен далёкого средневековья, из буйства инквизиции, пылающих костров, из легенд о ведьмаках, вампирах, магах и колдунах. Слегка округлый нос, короткая бородка и внимательный, цепкий взгляд. Вот откинь капюшон и блеснет выбритая тонзура. Он смотрит вдаль как будто бы перебирая невидимые чётки. И лишь три детали в его образе выдергивают нас из омута времени и западной Европы. Белоснежные кроссовки на ногах, блестящий термос рядом и деревянная масу - коробочка чашка из ошкуренного хвойного дерева. Над чашечкой дымок. Он делает глоток, чуть прищуривает глаза и откидывается на спинку скамейки. Конечно, это сакэ. Есть что-то в чёрном костюме от ниндзя, а мужчина этот погрузился в о-хами, японскую традицию созерцания цветенья сакуры. И пусть мы не на Хонсю или Хоккаидо, но в центре Петербурга сегодня действительно есть что-то островное.
Бездумная толпа, ведомая единым порывом. Людские ручейки, стекающие в реку, а затем и в буйный океан лиц вокруг ограды. Сказать бы, что это мода, но мода вещь утонченная. А здесь же стар и млад с наскока, наперегонки, а иногда и отпихивая друг друга, злобной, безликой массой устремляются к деревьям и, притягивая ветки, стараются придать лицам осмысленные выражения, и без перерыва делают снимки. «Куда несётесь вы, безумные? Вопите, лица перекошены»? И если выдать им сейчас мечи, пращи да еще копья, то может выйти в центре города весьма серьезная потеха. И вот уже почти бои развернулись вокруг японского дворика, посреди мирного и весеннего ботанического сада. Массы валят на приступ деревянных ограждений. Злыми орангутанами цепляются люди за деревья. Мамаши в дородных телесах посредь толпы таранным способом прошибают тракт для своих чад, маленькими и кривляющимися гоблинами скачущих позади. И уже не кажется теперь таким уж странным тот одинокий черный силуэт застывший на другом конце поляны и молчаливый самурай перед последним боем, пригубивший масу теплого сакэ.
رينيه
