Стокгольм. Часть I. Экзистенциальная.
Сначала все смотрят, как судно выходит из города. Мимо проплывает порт, навигационные створы на берегах Даугавы. Справа мангальсалский маяк. Город остаётся за кормой. Рига в 30 милях от берега - огромное световое пятно на ночном небе чуть выше горизонта.
Насмотревшись, и изрядно замерзнув, народ спускается в бары, а потом и в сауны. Сауна на корабле - нечто за гранью понимания. Тебя качает и ты не можешь различить - это от жары или дело в корабле. Сауна вопиюще раздельная. У девочек своя, у мальчиков, соответственно, тоже своя. Но в сауну мальчиков почему-то попасть легко, а к девочкам огромная очередь. Может, там места меньше?
В сауне можно подслушать много интересного. Литовские водилы рассказывают латвийскому коллеге, какие козлы таможенники в Себеже - как вымогают взятки, сколько раз приходится повторять эту операцию, и какая падла этот рентгеновский аппарат, который видит весь котрафакт. Правда за отдельную плату он ломается. В общем, в борьбе за дело контрабанды благородством, как мы видим, отличаются обе стороны.
Наша каюта класса «Ц» просторная. В ней нет иллюминатора. Поэтому и цена самая низкая. То место, где должен быть иллюминатор, занавешено занавесочками. Открываешь - а там белая стена. Обязательно в следующий раз наклею на неё карту первой мировой войны со стрелочками перемещения войск. В каюте класса «Б» вместо белой стенки - зеркало. Отсюда разница в цене в 15 евро. Когда в каюте выключаешь свет, в ней наступает непролазная ночь. Ни одного, крошечного источника света. Поэтому, когда у пассажиров с утра звенят будильник, все встают, чтобы их выключить, не веря, что пора вставать.
Стокгольм - суровый, но красивый город. Берег нас встречает морозом снаружи и пустынной таможенной зоной внутри. Заброшенные будки, где раньше проверяли паспорта, выглядят как-то очень по-сиротски. Прямо не верится, что в шведском социализме возможен такой пост-индастриал. Хоть бы дьюти-фри туда засунули. Вот, какой он нынче русский язык он-лайн. Пост-фактум.
Коммунальное хозяйство тут какое-то очень хозяйственное. Чтобы ноги не скользили, тротуары посыпаны не песком, как у нас, а грубой каменной крошкой. Казалось бы, два берега одного моря, но у них страна стоит на камнях (твёрдая основа для строительства дорог и домов), а у нас - на песке, из-за чего фундаменты «плывут», а дороги быстро изнашиваются.
Велосипедные дорожки практически на каждой улице. И по ним ходить пешком не положено - обматерят. Банки и банкоматы куда-то скромно попрятаны. Марис пытался поменять несколько евро и убил на это пару часов. Отстояв в СЕБе очередь, он услышал, что там меняют деньги только владельцам счетов СЕБа. За углом был банк лицом попроще, и там после очередной очереди из бабушек с коммунальными платежами, ему поменяли.
По газонам можно ходить. Но, как это бывает с сигаретами «Друг», когда можно - уже не хочется. Отношение к животным находится в ярко выраженном климаксе пиетета. Людей с собачками много, но хвосты никто не купирует. У ротвейлера, оказывается, хвост - колесом. Как у Шарика какого-нибудь беспородного. Любовь к животным вне эстетики.
Прямо в городе пришвартовано огромное множество всяких деревянных посудин, некоторые уже гниловаты, но держатся на плаву. Стоящие на фоне драмтеатра, украшенного золотыми фонарями, кораблики создают ощущение морской державы, в которой слово «морская» - отдельно, а слово «держава» - тоже отдельно. Это два самостоятельных слова, стоящих в одном предложении.
Джоггинг - такой же повсеместный, как и в Ландане. Все бегут. Город трудовых резервов, прямо. Никогда не мог понять, что больше влияет на здоровье - польза от бега или вред коленям от бега по камням и асфальту.
