К теме будущей «правой партии»
Борис Титов в уже упоминавшемся интервью «Коммерсанту» характеризует ближайшее будущее правого партийного проекта, за реализацию которого он готов взяться вместе с коллегами по «Деловой России» и, возможно, Михаилом Прохоровым.
Не со всем из сказанного можно согласиться. Но нельзя не приветствовать сам поиск в данном направлении, ведущий к прорисовке «неизвестного лица» политической истории нового десятилетия. Отдельные высказывания Титова я прокомментировал ( у него в блоге). Сейчас хотел бы кое-что добавить (сразу отметив, что в рамках данного текста воздерживаюсь от политтехнологической детализации того, «как надо это делать»).
Если максимально коротко, я хотел бы напомнить, что правая партия - это партия «социальных устоев». В современной российской версии - партия того, чего у нас нет, того, что ещё предстоит создать.
Говорить о либерализме, о правой партии с приставкой «либеральный» не то, чтобы преждевременно - просто неуместно. Опыт ДВР, СПС и прочих переизданий того же самого контента красноречиво поучителен. Но он информативен не только применительно к такой левой стране, как Россия последние сто лет. Нигде в мире нет влиятельных «праволиберальных партий» в гайдаровском понимании «правой либеральности». Отнимите у республиканцев США их апелляции к традициям отцов-основателей, радикальному протестантскому духу и имперскому мессианизму - и мы получим кастрированных российских либералов, безуспешных и бестолковых. Правые в ФРГ - это, как ни крути, христианские демократы. В Англии - верноподданные королевы. Во Франции это как миниум голлисты. В России они почему-то всегда просто голые. В идеологическом смысле.
Наша проблема в том, что у нас «правое» всегда разменивается на частности, редуцируется к одному из многочисленных компонентов целого, которым оно могло бы быть. Оно то «нация» как всемирный пуп всему и вся, то «свободный рынок» как панацея от всех проблем, то православный монархизм как гарантия успеха на том свете. Производные ценности ставятся на место первоосновных. Телега запрягается впереди лошади. О священности «частной собственности» громче всех вопят те, кто тут же прибавляет: «нет ничего священного», «священное - это реликт тёмного непросвещённого прошлого».
Давайте попробуем вернуть вещи на свои места. Правая партия - это не партия, которая должна защитить «самодостаточных», выражая их интересы на фоне неких других. Или, точнее, если это даже и так, то давайте осознаем, в чём состоит эта защита тогда, когда речь идёт о достаточно многочисленной категории людей, занятых в бизнесе. В современной России защита заключается в создании общества - сегодня практически из ничего. Не «гражданского общества», как некоторые почему-то упрощают проблему, а общества в целом, что намного труднее и масштабнее. Перед нами именно тот случай, когда лучшая защита - это наступление.
Митингующие-недовольные, национально-озабоченные, несправедливо-угнетённые и прочие подобные пассивно-активные группы населения представляют лишь отдельные фрагменты будущей социальности - фрагменты, которые их лидерам по какой-то причине хочется выдать за «фундамент всего». «Вот давайте начнём ценить превыше всего свою этническую идентичность, жизнь у всех и наладится…». «Из этих сердитых мы и построим государство, кто не спрячется от наших рассерженных либеруполономоченных, мы не виноваты». «КомедиКлаб как исток! Ёрничество юнаго скептического поколения и есть фундамент мышления городского класса, на котором мы сейчас…». «Давайте соберем всех, кто по жизни чувствует себя угнетённым_униженным_подавленным и т. п., отдадим им всю власть, вот будет справедливо». И т. д.
Современные горожане у нас есть. Бюргеров нету.
Правая партия должна быть партией социального порядка в наиболее объемлющем смысле этого понятия. Как таковой ей следует находиться не «сбоку» «справа», а в центре. Именно поэтому столько ожиданий было связано с возможной «правой эволюцией» «Единой России» в нечто, содержательно и идеологически более осмысленное, нежели толпа циников, окармляемая официозно-лживым кредо Грызлова, Исаева, Ю. Шувалова: «Мы за исконный консерватизм народа, который при поддержке центрального телевидения и местных чиновников правильно голосует за неповторимого Владимвладимыча Путина».
Проект формирования правящей право-консервативной партии как ядра социально-политической системы сохраняет максимальную актуальность. Любой альтернативный правый проект должен ориентироваться на этот несуществующий образец.
Конечно, и возражения по поводу притязаний подобного рода напрашиваются сразу: кто они, те люди, которые обладают моральным авторитетом, достаточным, чтобы выступить учредителями общества и говорить «от имени устоев»? Действительно, если начать рыться в копилке «авторитетов», мы не обнаружим ничего пригодного. Но это ещё не повод оценить ситуацию как тупиковую и считать дело проигранным.
Люди бизнеса имеют к основанию социальности ту существенную предрасположенность, что они вынуждены добиваться решения похожих задач в меньших масштабах, формируя, часто из ничего, работоспособные коллективы, нацеленные на успех и лидерство, у себя на предприятиях.
Сколько бы мы ни говорили о левой российской ненависти к преуспевшим, к тем, кто занимает управленческие должности, власть всегда и везде, и даже в России, в центре и на местах, располагает запасом доверия и прочности. Он открывается в той мере, в какой власть умеет активировать архетип своего сверхличного единства, взывающий к её изначальным пра-образцам. Говоря другими словами - в той мере, в какой власть умеет быть государственной.
Государственная власть - это, метафизически, власть, которая не теряет себя во множестве проявлений, осознает своё единство и культивирует себя как ценность. Власть, деятельно отрицающая себя (в чиновниках - усилиями людей бизнеса, в людях бизнеса - усилиями чиновников, если говорить упрощённо и описывать российскую ситуацию конфликта внутри правящего слоя), не способна подняться до уровня государственной. Её судьба - потерять себя и служить антипримером, который, впрочем, мало кого чему-то учит.
Неприязнь к «богатым» - иллюзия, которая, однако, стала массовой. Эта иллюзия коренится в собственной неуверенности выигравших относительно приобретённого ими статуса. Сильным и успешным гарантировано уважение. Но при условии, что они сами уважают себя, высоко поднимая ценность силы и успеха, и способны быть государственными людьми. Дрейф в революционное ничто начинается, когда они роняют эту ценность: разбившись на антагонистические кланы, дискредитируют её друг в друге и популистски апеллируют к массам. Капиталистическая конкуренция - состязание сильных в силе с соблюдением правил - как рыцарский турнир, как война европейских регулярных армий XVIII века, порождена и регулируется этой ценностью. В бандитско-рейдерских конфликтах, в пролетарских движениях «угнетённых масс» она упраздняется.
Эта правая ценность власти и успеха первична. Государство поднимается, вдохновленное ею. Лишь вернув её на место и укрепив, можно достичь стабильности, а затем приступать к эволюционному развитию и прогрессу. Общества строятся, опираясь на этот краеугольный камень (взаимосвязь понятий не требует объяснений - нет общества без воли к государству). Сегодня сильные люди, сделавшие себя, - такой же единственный источник социальности, как семьи и роды, сделавшие себя, в Европе X века. В основе будущего, если только это будущее у них есть, их уверенность в себе, их готовность системно утверждать себя, формируя сверхличную ценностную реальность силы, и консолидироваться.
Такова особенность критического переходного времени, в котором мы живём: это не время опоры на авторитеты, это трудное время их создания. Переводя сказанное на менее возвышенный язык, добавлю, что отсылка к чрезмерной масштабности задач, которые вырисовываются по курсу правой партии, не аргумент против, но аргумент за. За меньшее бессмысленно и браться, если речь идёт о чем-то большем, чем краткосрочный проект, подчинённый тактическим соображениям. Итак, правая партия объединяет успешных людей, которые, опираясь на достигнутое и придавая ему системную социальную ценность, готовы идти дальше, действуя по принципу: сделал себя - сделай страну. Они должны стать истеблишментом и говорить об «устоях». Несмотря на то, что вначале это будет восприниматься неприязненно, враждебно и с недоверием, кто-то должен говорить об этом, чтобы вообще появился предмет разговора, а кроме них - некому.
Подытоживая, вновь напомню, что излагаю не предвыборную политическую программу, а эскизный вариант набора внутренних установок гипотетического объединения людей, которое может состояться, а может и нет. Наиболее активных и энергичных граждан страны левое «общественное мнение», государственное телевидение и популистские политики разглядывают прокурорским взором через оптику бандитско-воровских образов. Жизнь вынуждает представителей этого человеческого слоя не только поседеть и посидеть, но и постоять за себя, а то и - того больше - всерьез подумать о себе. И если они решатся на это и отправятся в путь самопознания, он будет лежать куда-то туда, откуда это всё сейчас было сказано.
Не со всем из сказанного можно согласиться. Но нельзя не приветствовать сам поиск в данном направлении, ведущий к прорисовке «неизвестного лица» политической истории нового десятилетия. Отдельные высказывания Титова я прокомментировал ( у него в блоге). Сейчас хотел бы кое-что добавить (сразу отметив, что в рамках данного текста воздерживаюсь от политтехнологической детализации того, «как надо это делать»).
Если максимально коротко, я хотел бы напомнить, что правая партия - это партия «социальных устоев». В современной российской версии - партия того, чего у нас нет, того, что ещё предстоит создать.
Говорить о либерализме, о правой партии с приставкой «либеральный» не то, чтобы преждевременно - просто неуместно. Опыт ДВР, СПС и прочих переизданий того же самого контента красноречиво поучителен. Но он информативен не только применительно к такой левой стране, как Россия последние сто лет. Нигде в мире нет влиятельных «праволиберальных партий» в гайдаровском понимании «правой либеральности». Отнимите у республиканцев США их апелляции к традициям отцов-основателей, радикальному протестантскому духу и имперскому мессианизму - и мы получим кастрированных российских либералов, безуспешных и бестолковых. Правые в ФРГ - это, как ни крути, христианские демократы. В Англии - верноподданные королевы. Во Франции это как миниум голлисты. В России они почему-то всегда просто голые. В идеологическом смысле.
Наша проблема в том, что у нас «правое» всегда разменивается на частности, редуцируется к одному из многочисленных компонентов целого, которым оно могло бы быть. Оно то «нация» как всемирный пуп всему и вся, то «свободный рынок» как панацея от всех проблем, то православный монархизм как гарантия успеха на том свете. Производные ценности ставятся на место первоосновных. Телега запрягается впереди лошади. О священности «частной собственности» громче всех вопят те, кто тут же прибавляет: «нет ничего священного», «священное - это реликт тёмного непросвещённого прошлого».
Давайте попробуем вернуть вещи на свои места. Правая партия - это не партия, которая должна защитить «самодостаточных», выражая их интересы на фоне неких других. Или, точнее, если это даже и так, то давайте осознаем, в чём состоит эта защита тогда, когда речь идёт о достаточно многочисленной категории людей, занятых в бизнесе. В современной России защита заключается в создании общества - сегодня практически из ничего. Не «гражданского общества», как некоторые почему-то упрощают проблему, а общества в целом, что намного труднее и масштабнее. Перед нами именно тот случай, когда лучшая защита - это наступление.
Митингующие-недовольные, национально-озабоченные, несправедливо-угнетённые и прочие подобные пассивно-активные группы населения представляют лишь отдельные фрагменты будущей социальности - фрагменты, которые их лидерам по какой-то причине хочется выдать за «фундамент всего». «Вот давайте начнём ценить превыше всего свою этническую идентичность, жизнь у всех и наладится…». «Из этих сердитых мы и построим государство, кто не спрячется от наших рассерженных либеруполономоченных, мы не виноваты». «КомедиКлаб как исток! Ёрничество юнаго скептического поколения и есть фундамент мышления городского класса, на котором мы сейчас…». «Давайте соберем всех, кто по жизни чувствует себя угнетённым_униженным_подавленным и т. п., отдадим им всю власть, вот будет справедливо». И т. д.
Современные горожане у нас есть. Бюргеров нету.
Правая партия должна быть партией социального порядка в наиболее объемлющем смысле этого понятия. Как таковой ей следует находиться не «сбоку» «справа», а в центре. Именно поэтому столько ожиданий было связано с возможной «правой эволюцией» «Единой России» в нечто, содержательно и идеологически более осмысленное, нежели толпа циников, окармляемая официозно-лживым кредо Грызлова, Исаева, Ю. Шувалова: «Мы за исконный консерватизм народа, который при поддержке центрального телевидения и местных чиновников правильно голосует за неповторимого Владимвладимыча Путина».
Проект формирования правящей право-консервативной партии как ядра социально-политической системы сохраняет максимальную актуальность. Любой альтернативный правый проект должен ориентироваться на этот несуществующий образец.
Конечно, и возражения по поводу притязаний подобного рода напрашиваются сразу: кто они, те люди, которые обладают моральным авторитетом, достаточным, чтобы выступить учредителями общества и говорить «от имени устоев»? Действительно, если начать рыться в копилке «авторитетов», мы не обнаружим ничего пригодного. Но это ещё не повод оценить ситуацию как тупиковую и считать дело проигранным.
Люди бизнеса имеют к основанию социальности ту существенную предрасположенность, что они вынуждены добиваться решения похожих задач в меньших масштабах, формируя, часто из ничего, работоспособные коллективы, нацеленные на успех и лидерство, у себя на предприятиях.
Сколько бы мы ни говорили о левой российской ненависти к преуспевшим, к тем, кто занимает управленческие должности, власть всегда и везде, и даже в России, в центре и на местах, располагает запасом доверия и прочности. Он открывается в той мере, в какой власть умеет активировать архетип своего сверхличного единства, взывающий к её изначальным пра-образцам. Говоря другими словами - в той мере, в какой власть умеет быть государственной.
Государственная власть - это, метафизически, власть, которая не теряет себя во множестве проявлений, осознает своё единство и культивирует себя как ценность. Власть, деятельно отрицающая себя (в чиновниках - усилиями людей бизнеса, в людях бизнеса - усилиями чиновников, если говорить упрощённо и описывать российскую ситуацию конфликта внутри правящего слоя), не способна подняться до уровня государственной. Её судьба - потерять себя и служить антипримером, который, впрочем, мало кого чему-то учит.
Неприязнь к «богатым» - иллюзия, которая, однако, стала массовой. Эта иллюзия коренится в собственной неуверенности выигравших относительно приобретённого ими статуса. Сильным и успешным гарантировано уважение. Но при условии, что они сами уважают себя, высоко поднимая ценность силы и успеха, и способны быть государственными людьми. Дрейф в революционное ничто начинается, когда они роняют эту ценность: разбившись на антагонистические кланы, дискредитируют её друг в друге и популистски апеллируют к массам. Капиталистическая конкуренция - состязание сильных в силе с соблюдением правил - как рыцарский турнир, как война европейских регулярных армий XVIII века, порождена и регулируется этой ценностью. В бандитско-рейдерских конфликтах, в пролетарских движениях «угнетённых масс» она упраздняется.
Эта правая ценность власти и успеха первична. Государство поднимается, вдохновленное ею. Лишь вернув её на место и укрепив, можно достичь стабильности, а затем приступать к эволюционному развитию и прогрессу. Общества строятся, опираясь на этот краеугольный камень (взаимосвязь понятий не требует объяснений - нет общества без воли к государству). Сегодня сильные люди, сделавшие себя, - такой же единственный источник социальности, как семьи и роды, сделавшие себя, в Европе X века. В основе будущего, если только это будущее у них есть, их уверенность в себе, их готовность системно утверждать себя, формируя сверхличную ценностную реальность силы, и консолидироваться.
Такова особенность критического переходного времени, в котором мы живём: это не время опоры на авторитеты, это трудное время их создания. Переводя сказанное на менее возвышенный язык, добавлю, что отсылка к чрезмерной масштабности задач, которые вырисовываются по курсу правой партии, не аргумент против, но аргумент за. За меньшее бессмысленно и браться, если речь идёт о чем-то большем, чем краткосрочный проект, подчинённый тактическим соображениям. Итак, правая партия объединяет успешных людей, которые, опираясь на достигнутое и придавая ему системную социальную ценность, готовы идти дальше, действуя по принципу: сделал себя - сделай страну. Они должны стать истеблишментом и говорить об «устоях». Несмотря на то, что вначале это будет восприниматься неприязненно, враждебно и с недоверием, кто-то должен говорить об этом, чтобы вообще появился предмет разговора, а кроме них - некому.
Подытоживая, вновь напомню, что излагаю не предвыборную политическую программу, а эскизный вариант набора внутренних установок гипотетического объединения людей, которое может состояться, а может и нет. Наиболее активных и энергичных граждан страны левое «общественное мнение», государственное телевидение и популистские политики разглядывают прокурорским взором через оптику бандитско-воровских образов. Жизнь вынуждает представителей этого человеческого слоя не только поседеть и посидеть, но и постоять за себя, а то и - того больше - всерьез подумать о себе. И если они решатся на это и отправятся в путь самопознания, он будет лежать куда-то туда, откуда это всё сейчас было сказано.