Зоопарк
Давеча был в зоопарке. Видел живого манула, оценил его медитативную неторопливость. Основательная зверюга, совершенно невозмутимая. Сплошное уруру, как модно нынче говорить. Кстати, все манулы Ленинградского зоопарка - коренные петербуржцы.
А ещё впервые наблюдал кликер в действии. Кормили крупных кошек, чёрного ягуара и пум. Они умеют по команде садиться, показывать зубы, лапы, отходить внутрь клетки, а ягуар - даже кататься и кувыркаться. Но делал он это не очень охотно, кому будет приятно потом опилки с себя слизывать.
Что любопытно, звери в клетках бегают по проложенным ими же маршрутам, развлекают себя как могут. Горностай занимается паркуром, делая "восьмёрку": добегает до стенки, прыгает, отталкиваясь от неё с переворотом и бежит к противоположной стенке, чтобы сделать то же самое. Так он с удивительной ловкостью делает круга три, потом перерыв - забежать в соседнее отделение клетки, скрыться за угол и мигом обратно на трассу, крутить сальто. Самка гиббона в вольере тоже имеет свой древолазный маршрут, описать который сложно ввиду его замысловатости. При внимательном наблюдении становится очевидно, что двигается она по вполне определённой траектории, известной ей досконально, одним и тем же способом, хватаясь за ветви и выступы в одной и той же последовательности.
Техника движений отточена до невероятной точности бесчисленным количеством повторений. На горностая можно было бы медитировать часами, если бы не пронизывающий холод. Это зрелище создаёт впечатление лёгкости, воздушности, удивительного изящества, но вместе с тем однообразия и ограниченности, как те блохи в банке. Вопрос лишь в том, совершенство ли это?
А ещё впервые наблюдал кликер в действии. Кормили крупных кошек, чёрного ягуара и пум. Они умеют по команде садиться, показывать зубы, лапы, отходить внутрь клетки, а ягуар - даже кататься и кувыркаться. Но делал он это не очень охотно, кому будет приятно потом опилки с себя слизывать.
Что любопытно, звери в клетках бегают по проложенным ими же маршрутам, развлекают себя как могут. Горностай занимается паркуром, делая "восьмёрку": добегает до стенки, прыгает, отталкиваясь от неё с переворотом и бежит к противоположной стенке, чтобы сделать то же самое. Так он с удивительной ловкостью делает круга три, потом перерыв - забежать в соседнее отделение клетки, скрыться за угол и мигом обратно на трассу, крутить сальто. Самка гиббона в вольере тоже имеет свой древолазный маршрут, описать который сложно ввиду его замысловатости. При внимательном наблюдении становится очевидно, что двигается она по вполне определённой траектории, известной ей досконально, одним и тем же способом, хватаясь за ветви и выступы в одной и той же последовательности.
Техника движений отточена до невероятной точности бесчисленным количеством повторений. На горностая можно было бы медитировать часами, если бы не пронизывающий холод. Это зрелище создаёт впечатление лёгкости, воздушности, удивительного изящества, но вместе с тем однообразия и ограниченности, как те блохи в банке. Вопрос лишь в том, совершенство ли это?