Любаша
- Не пара он тебе. У них семья материально обеспеченная, а у вас, ботаников - шаром покати. Не женится он на тебе.
А она мне:
- Люблю я его, дядя Петя, вечно любить буду. И счастья ему хочу.
Вот так-то. Кому Святой Петр, а ей - дядя Петя…
Между тем, дела в семье у Любаши шли всё хуже и хуже. Воровать «ботаники» не умели, а зарплату ни матери, ни отцу на работе не платили. Что вам рассказывать, сами помните. И решили они на семейном совете уехать в далёкие края. Слава богу, что в Америке брат матери прижился и к себе звал. Кое-как бумаги оформили, что смогли - распродали, билеты на самолёт купили и полетели в Нью-Йорк. С собой книги везли и немного любимых вещей. Всё остальное в Америке есть.
Первые дни Любаша по Сашеньке так страдала, что по телефону шестьсот долларов наговорила, пока отец междугородку не обрезал. А потом любимый женился на запасном варианте, и Любаша принялась травиться таблетками. Хорошо, что вовремя испугалась - выстругала всю мерзость в унитаз. У отца с матерью после этого седины прибавилось, да и у Любаши на висках что-то серебром блеснуло.
По такому поводу в школу решила не идти, а сразу на работу. Куда? В русский магазин продавцом. Месяца два отработала, а зарплаты не видать. Любаша к хозяину, а тот ей:
- Ты учиться пришла? Научилась? Иди с богом.
Так без копейки и отпустил. Стала девочка искать работу по ресторанам официанткой. Нашла, конечно. За небольшие деньги. А я ей нашёптывал:
- Иди в школу. Пробивайся в колледж. Это Америка. Здесь иначе живут.
Так разве девицу уговоришь, если ей счастья прямо сейчас подавай и чтобы в красивой упаковке. Да и парень у неё появился - Мишенька. Высокий блондин с голубыми глазами - надо соответствовать. А вокруг столько всякого разного, ранее невиданного. Как голове не закружиться?
Помыкалась по Брайтонским забегаловкам и улетела с бойфрендом на заработки во Флориду. Там зимой самый сезон. Месяца через три парень к родителям в Бруклин вернулся. А Любаша так его любила! Так любила! Но осталась во Флориде и мать с отцом переманила. Венис - маленький курортный городок на берегу Мексиканского залива, население небольшое, а зимой увеличивается в пять раз за счёт приезжих, желающих отдохнуть от снега и морозов. Песни, танцы, карнавалы, переполненные рестораны - есть, где разгуляться симпатичной девице. И новый бойфренд появился - Славик. Опять русский - из Молдавских евреев, высокий, красивый, на трубе играл и извозом подрабатывал.
Я к Любаше явился и говорю:
- Это зимой здесь хорошо, а летом жара, влажность зашкаливает, под каждым кустом какая-нибудь ядовитая тварь живёт, ураганы случаются, и у твоего парня ты не одна.
А она мне талдычит:
- Люблю я его, дядя Петя. Без него жизнь не мила. Хочу за него замуж.
Да только он не хотел жениться. Два с половиной года любила его Любаша и бросила, чтобы выйти замуж, за американца Дика. Большой такой, красивый парень, из итальянской семьи. Футбол любил, рыбалку, а в свободное от отдыха время полы деревянные в богатых домах строил. Хорошим мастером числился. Дик на двоих с приятелем домик снял и молоденькую жену туда привёл. Правда, отношений не оформляли, да и зачем, если такая любовь. Ах, как она его любила! И мальчонка у них славный получился.
Три года минуло, и полюбила Любаша, как водится, другого. Карл - из ирландской семьи, учителем в школе работал и редкий по бабам ходок. Трое детей и три развода за ним. Любовь зла.… Справили свадьбу чин-чинарём. Давно о такой мечтала: родственники со всей Америки прикатили, она в белом платье, он в белом фраке, впереди процессии трое его детишек и Любашин сынок в праздничном костюмчике с букетом цветов. Мать от умиления рыдала, а отец с фотоаппаратом вокруг бегал. Сняли домик недалеко от родителей и стали жить поживать вместе с четырьмя детьми, да только особого добра не нажили, а Любашины сбережения профукали. Через год Карлуша понял, что опять совершил ошибку, и сбежал, оставив жене кучу неоплаченных счетов и её ребёнка, а своих детей предыдущим жёнам вернул.
Погоревала Любаша положенное время и забыла своего козла безрогого. Эх, и хороша стала, когда в средний возраст вошла! Местный рыбак Колян исповедовался, что к ней как-то на чай завернул - поддержать в трудную минуту, утешить и на путь истинный наставить. К чаю - лосось с укропчиком, пирожки с капустой, настоечка рябиновая. А после чая.… Прости господи, не устоял. Кама Сутра отдыхает! Вместе со своим Кама Сутром. Такое мало уметь - надо ещё и любить такое. Колян редкого здоровья мужик, а утром еле живой уполз. Провожала его Любаша брусничным чаем с липовым мёдом и пирожками с вишнями:
- Женись на мне, Коляша. Твоя старуха уже ни на что не способна. Да и нужен ты ей только, чтобы дом ремонтировать, зарплату приносить исправно и с внуками возиться. А я тебя любить буду. Я ласковая. Жаль ведь - такой мужик пропадает.
Отмолил человек свой грех и перестал в ту сторону посматривать. Разве только иногда. А у Любаши уже второй детёныш - девочка очень удачная, а потом ещё один мальчик. Отцы разные, но Любаша счёт им вела. Помнила кто от кого. На Новый год и в день рождения мужикам фотографии детей высылала. Никогда не путала, кому какую.
Я в те времена её из виду потерял - на работе перегрузки пошли: на Ближнем Востоке шииты и сунниты друг друга постреливают, в Китае стихийные бедствия и борьба с коррупцией, а в центральной Африке резьба по горлу всех против всех. Но, в конце концов, сподобился встретить там, где всех встречаю.
Как-то прилетаю личным облаком на работу (не забыть бы на неделе амброзии в тормозную систему долить). На проходной к праведникам не густо - только пара правозащитников в двери кулаками молотят, требуют впустить. Зато очередь грешников километра на три вытянулась. Кто тихонько себе стоит, сопли и слёзы вытирает, кто уже в смирительной рубашке мается. Большинство целиком, а кое-кто без рук и ног, корзинку с конечностями в зубах держит. Вокруг очереди архангелы пальмовыми дубинками порядок поддерживают. Грешники - они народ шебутной. Ну да бог с ними, очередь - не моя забота. Нам положено общий порядок обеспечить и над персоналом надзор. Трудимся, как можем.
А можем последнее время не лучшим образом. У сдельщиков половина медных котлов прогорела, заменить бы - так нечем. Латают железом листовым. Халтурщики! Черти добавки к зарплате требуют - забастовкой угрожают. Дрова сырые завезли, смола некачественная, серы мало, пар не кондиционный и не вовремя подают. На производстве - проблемы, и у нас, на проходной очередь - никогда такой не было. Подопечного народу прибавилось многократно, вот и не справляемся, а что делать - бог его знает. Или уже не знает. Прости меня, господи!
Иду вдоль очереди и грустную думу думаю: вот когда всё это рухнет и случится конец света. И того и этого. Что-то типа взрыва сверхновой или чёрной дыры, господи упаси. Невесело мне как-то будущее видится.
Смотрю - лицо знакомое в очереди. Любаша стоит, слёзы вытирает, папочку с грехами к груди прижимает. Я к ней:
- Здравствуй красавица! Это ж как тебя к нам угораздило?
- Так уже за семьдесят перевалило, дядя Петя. Пора бы.
- Ух ты, как время летит. А тебе больше пятидесяти не дашь. Хорошо сохранилась. Чего грустишь, раз пора?
- Котёнка забыла покормить. И внука обещала завтра в садик отвезти.
Вздохнул я тяжело:
- Грехи наши тяжкие. Ладно, давай твою папку. Посмотрю, что можно сделать. А ты пока на скамеечке вон под той оливой посиди.
Воспарил я к себе в офис и открываю папку: Васеньки, Петеньки, Сашеньки, Дикуси, Карлуси и прочие сексуальные связи. Убийства - прочерк, изнасилования и зоофилия - прочерк. Педофилия и внедрение демократии - не замешана. Наркотики и порнография - тоже прочерк. И таких прочерков с полсотни. Проверил в компьютере на скрижалях - всё честно, никаких подчисток. Вызываю главного распределителя:
- Вы когда работать научитесь? Кого в великие грешники записали? - и папочку ему через стол итальянского старинного мрамора бросаю.
Тот весь лицом почернел, бородой затряс, меж рогов молнии трещат:
- Так ведь блядь - печать негде поставить.
- Когда у вас там научатся любовь от блядства и проституции отличать? Деньги с мужчин брала? Нет. Сама подкармливала, как могла. Ради своего удовольствия грех творила? В меру. А больше чтобы любимым порадеть. Четверых детей подняла и достойно воспитала. Ты руки её видел? Мозоли, как у мужика. С такими-то проблемами, а образование получила, врачихой стала - педиатром. Скольким нашим подопечным помогла за очень скромные деньги? Тебе бы её грехи. Ну да ладно - причина ясна, а повод какой?
- Так она себе опять мужа подыскала. На шестнадцать лет её младше! Что с этим будем делать?
- Ничего не будем делать. Завидовать - смертный грех, а радоваться чужому счастью мы разучились. Значит так. Эту папочку я у себя оставлю. У меня только на сегодня вне очереди: команда террористов, десяток однополых пар, полсотни извращенцев, два президента, четыре мэра, сотня новых русских, мафиози колумбийский, диктатор и вор в законе, а ты мне эту женщину в грешники пристраиваешь. Таких на Земле знаешь сколько? Чтобы их перевоспитать никаких ресурсов не хватит. А гиена огненная не резиновая. Иди, работай! На этот раз прощаю, а следующий - пусть бог простит. И этим, парнокопытным в транспортном цеху скажи, чтобы мою инструкцию ещё раз проштудировали. Сотни лет с последней проверки не прошло, а всё уже забыли.
Проводил я взглядом ошарашенного подчинённого и спустился из офиса к Любаше:
- Тебе, красавица, здесь делать нечего. Возвращайся обратно. Может лет через двадцать твоя очередь подойдёт. И ещё, в следующий раз придумай что-нибудь оригинальное. У меня здесь половина грешников котёнка не успела покормить, а вторая половина внучку обещала в детский садик отвезти.
Разрыдалась счастливо Любаша, на шею мне бросилась, обняла и в обе щеки расцеловала. У меня аж сердце зашлось, и что-то горячее в душе проснулось, а ведь по должности не положено. Две тысячи лет такого за собой не помню.
А она мне:
- Люблю я его, дядя Петя, вечно любить буду. И счастья ему хочу.
Вот так-то. Кому Святой Петр, а ей - дядя Петя…
Между тем, дела в семье у Любаши шли всё хуже и хуже. Воровать «ботаники» не умели, а зарплату ни матери, ни отцу на работе не платили. Что вам рассказывать, сами помните. И решили они на семейном совете уехать в далёкие края. Слава богу, что в Америке брат матери прижился и к себе звал. Кое-как бумаги оформили, что смогли - распродали, билеты на самолёт купили и полетели в Нью-Йорк. С собой книги везли и немного любимых вещей. Всё остальное в Америке есть.
Первые дни Любаша по Сашеньке так страдала, что по телефону шестьсот долларов наговорила, пока отец междугородку не обрезал. А потом любимый женился на запасном варианте, и Любаша принялась травиться таблетками. Хорошо, что вовремя испугалась - выстругала всю мерзость в унитаз. У отца с матерью после этого седины прибавилось, да и у Любаши на висках что-то серебром блеснуло.
По такому поводу в школу решила не идти, а сразу на работу. Куда? В русский магазин продавцом. Месяца два отработала, а зарплаты не видать. Любаша к хозяину, а тот ей:
- Ты учиться пришла? Научилась? Иди с богом.
Так без копейки и отпустил. Стала девочка искать работу по ресторанам официанткой. Нашла, конечно. За небольшие деньги. А я ей нашёптывал:
- Иди в школу. Пробивайся в колледж. Это Америка. Здесь иначе живут.
Так разве девицу уговоришь, если ей счастья прямо сейчас подавай и чтобы в красивой упаковке. Да и парень у неё появился - Мишенька. Высокий блондин с голубыми глазами - надо соответствовать. А вокруг столько всякого разного, ранее невиданного. Как голове не закружиться?
Помыкалась по Брайтонским забегаловкам и улетела с бойфрендом на заработки во Флориду. Там зимой самый сезон. Месяца через три парень к родителям в Бруклин вернулся. А Любаша так его любила! Так любила! Но осталась во Флориде и мать с отцом переманила. Венис - маленький курортный городок на берегу Мексиканского залива, население небольшое, а зимой увеличивается в пять раз за счёт приезжих, желающих отдохнуть от снега и морозов. Песни, танцы, карнавалы, переполненные рестораны - есть, где разгуляться симпатичной девице. И новый бойфренд появился - Славик. Опять русский - из Молдавских евреев, высокий, красивый, на трубе играл и извозом подрабатывал.
Я к Любаше явился и говорю:
- Это зимой здесь хорошо, а летом жара, влажность зашкаливает, под каждым кустом какая-нибудь ядовитая тварь живёт, ураганы случаются, и у твоего парня ты не одна.
А она мне талдычит:
- Люблю я его, дядя Петя. Без него жизнь не мила. Хочу за него замуж.
Да только он не хотел жениться. Два с половиной года любила его Любаша и бросила, чтобы выйти замуж, за американца Дика. Большой такой, красивый парень, из итальянской семьи. Футбол любил, рыбалку, а в свободное от отдыха время полы деревянные в богатых домах строил. Хорошим мастером числился. Дик на двоих с приятелем домик снял и молоденькую жену туда привёл. Правда, отношений не оформляли, да и зачем, если такая любовь. Ах, как она его любила! И мальчонка у них славный получился.
Три года минуло, и полюбила Любаша, как водится, другого. Карл - из ирландской семьи, учителем в школе работал и редкий по бабам ходок. Трое детей и три развода за ним. Любовь зла.… Справили свадьбу чин-чинарём. Давно о такой мечтала: родственники со всей Америки прикатили, она в белом платье, он в белом фраке, впереди процессии трое его детишек и Любашин сынок в праздничном костюмчике с букетом цветов. Мать от умиления рыдала, а отец с фотоаппаратом вокруг бегал. Сняли домик недалеко от родителей и стали жить поживать вместе с четырьмя детьми, да только особого добра не нажили, а Любашины сбережения профукали. Через год Карлуша понял, что опять совершил ошибку, и сбежал, оставив жене кучу неоплаченных счетов и её ребёнка, а своих детей предыдущим жёнам вернул.
Погоревала Любаша положенное время и забыла своего козла безрогого. Эх, и хороша стала, когда в средний возраст вошла! Местный рыбак Колян исповедовался, что к ней как-то на чай завернул - поддержать в трудную минуту, утешить и на путь истинный наставить. К чаю - лосось с укропчиком, пирожки с капустой, настоечка рябиновая. А после чая.… Прости господи, не устоял. Кама Сутра отдыхает! Вместе со своим Кама Сутром. Такое мало уметь - надо ещё и любить такое. Колян редкого здоровья мужик, а утром еле живой уполз. Провожала его Любаша брусничным чаем с липовым мёдом и пирожками с вишнями:
- Женись на мне, Коляша. Твоя старуха уже ни на что не способна. Да и нужен ты ей только, чтобы дом ремонтировать, зарплату приносить исправно и с внуками возиться. А я тебя любить буду. Я ласковая. Жаль ведь - такой мужик пропадает.
Отмолил человек свой грех и перестал в ту сторону посматривать. Разве только иногда. А у Любаши уже второй детёныш - девочка очень удачная, а потом ещё один мальчик. Отцы разные, но Любаша счёт им вела. Помнила кто от кого. На Новый год и в день рождения мужикам фотографии детей высылала. Никогда не путала, кому какую.
Я в те времена её из виду потерял - на работе перегрузки пошли: на Ближнем Востоке шииты и сунниты друг друга постреливают, в Китае стихийные бедствия и борьба с коррупцией, а в центральной Африке резьба по горлу всех против всех. Но, в конце концов, сподобился встретить там, где всех встречаю.
Как-то прилетаю личным облаком на работу (не забыть бы на неделе амброзии в тормозную систему долить). На проходной к праведникам не густо - только пара правозащитников в двери кулаками молотят, требуют впустить. Зато очередь грешников километра на три вытянулась. Кто тихонько себе стоит, сопли и слёзы вытирает, кто уже в смирительной рубашке мается. Большинство целиком, а кое-кто без рук и ног, корзинку с конечностями в зубах держит. Вокруг очереди архангелы пальмовыми дубинками порядок поддерживают. Грешники - они народ шебутной. Ну да бог с ними, очередь - не моя забота. Нам положено общий порядок обеспечить и над персоналом надзор. Трудимся, как можем.
А можем последнее время не лучшим образом. У сдельщиков половина медных котлов прогорела, заменить бы - так нечем. Латают железом листовым. Халтурщики! Черти добавки к зарплате требуют - забастовкой угрожают. Дрова сырые завезли, смола некачественная, серы мало, пар не кондиционный и не вовремя подают. На производстве - проблемы, и у нас, на проходной очередь - никогда такой не было. Подопечного народу прибавилось многократно, вот и не справляемся, а что делать - бог его знает. Или уже не знает. Прости меня, господи!
Иду вдоль очереди и грустную думу думаю: вот когда всё это рухнет и случится конец света. И того и этого. Что-то типа взрыва сверхновой или чёрной дыры, господи упаси. Невесело мне как-то будущее видится.
Смотрю - лицо знакомое в очереди. Любаша стоит, слёзы вытирает, папочку с грехами к груди прижимает. Я к ней:
- Здравствуй красавица! Это ж как тебя к нам угораздило?
- Так уже за семьдесят перевалило, дядя Петя. Пора бы.
- Ух ты, как время летит. А тебе больше пятидесяти не дашь. Хорошо сохранилась. Чего грустишь, раз пора?
- Котёнка забыла покормить. И внука обещала завтра в садик отвезти.
Вздохнул я тяжело:
- Грехи наши тяжкие. Ладно, давай твою папку. Посмотрю, что можно сделать. А ты пока на скамеечке вон под той оливой посиди.
Воспарил я к себе в офис и открываю папку: Васеньки, Петеньки, Сашеньки, Дикуси, Карлуси и прочие сексуальные связи. Убийства - прочерк, изнасилования и зоофилия - прочерк. Педофилия и внедрение демократии - не замешана. Наркотики и порнография - тоже прочерк. И таких прочерков с полсотни. Проверил в компьютере на скрижалях - всё честно, никаких подчисток. Вызываю главного распределителя:
- Вы когда работать научитесь? Кого в великие грешники записали? - и папочку ему через стол итальянского старинного мрамора бросаю.
Тот весь лицом почернел, бородой затряс, меж рогов молнии трещат:
- Так ведь блядь - печать негде поставить.
- Когда у вас там научатся любовь от блядства и проституции отличать? Деньги с мужчин брала? Нет. Сама подкармливала, как могла. Ради своего удовольствия грех творила? В меру. А больше чтобы любимым порадеть. Четверых детей подняла и достойно воспитала. Ты руки её видел? Мозоли, как у мужика. С такими-то проблемами, а образование получила, врачихой стала - педиатром. Скольким нашим подопечным помогла за очень скромные деньги? Тебе бы её грехи. Ну да ладно - причина ясна, а повод какой?
- Так она себе опять мужа подыскала. На шестнадцать лет её младше! Что с этим будем делать?
- Ничего не будем делать. Завидовать - смертный грех, а радоваться чужому счастью мы разучились. Значит так. Эту папочку я у себя оставлю. У меня только на сегодня вне очереди: команда террористов, десяток однополых пар, полсотни извращенцев, два президента, четыре мэра, сотня новых русских, мафиози колумбийский, диктатор и вор в законе, а ты мне эту женщину в грешники пристраиваешь. Таких на Земле знаешь сколько? Чтобы их перевоспитать никаких ресурсов не хватит. А гиена огненная не резиновая. Иди, работай! На этот раз прощаю, а следующий - пусть бог простит. И этим, парнокопытным в транспортном цеху скажи, чтобы мою инструкцию ещё раз проштудировали. Сотни лет с последней проверки не прошло, а всё уже забыли.
Проводил я взглядом ошарашенного подчинённого и спустился из офиса к Любаше:
- Тебе, красавица, здесь делать нечего. Возвращайся обратно. Может лет через двадцать твоя очередь подойдёт. И ещё, в следующий раз придумай что-нибудь оригинальное. У меня здесь половина грешников котёнка не успела покормить, а вторая половина внучку обещала в детский садик отвезти.
Разрыдалась счастливо Любаша, на шею мне бросилась, обняла и в обе щеки расцеловала. У меня аж сердце зашлось, и что-то горячее в душе проснулось, а ведь по должности не положено. Две тысячи лет такого за собой не помню.