"Заповедник" С. Довлатова / "The Preserve" by S. Dovlatov
Про Заповедник слышал много негатива. Особенно после поездки в Пушкинские Горы, где автору до сих пор поминают отдельные шутки и персонажей-алкоголиков. Это фирменный стиль Довлатова, что уж поделать. Но вот по радио прослушал отрывок из повести и решил почитать.
I’ve heard much negative about The Preserve. Especially after the trip to Pushkinskye Gory where they still remember some jokes and alcoholic heroes of the writer. There is nothing to do, it is Dovlatov’s style. But I hear an extract from the novel on the radio and decide to read it.
Передо мной воскрес мир «развитого социализма» с ненавязчивым сервисом, голословными лозунгами, дефицитом и всеобщим пьянством. В этом мире герой-эскапист поступает работать в музей-заповедник в Пушкинских Горах. Действительно, описание Довлатова полно гротеска: работницы, озабоченные поиском мужей, экскурсоводы, несущие ахинею, туристы, не отличающие Пушкина от Есенина. Но по мере чтения задаёшься вопросом: полно, относится ли это к конкретному месту и конкретным людям? Да, туристы равнодушны к Пушкину, но «местком навязал им дешёвые путёвки». Михал Иваныч, хозяин избы спивается, но что делать в социалистической деревне, где коровы - «плоские, как театральные декорации» и «один дед Тимоха помнит, как лошадей запрягают». Фигуры «лишних людей» Митрофанова и Потоцкого выписаны густыми красками: им не дано реализовать себя в СССР, несмотря на энциклопедическую эрудицию.
И ты понимаешь, что «заповедник» - это и есть Советский Союз, что из него надо бежать, чтобы не повторить судьбу главного героя с беспробудным запоем. Именно так поступает его жена, которая, судя по посвящению, «была права».
Книга дочитана, и хочется вспомнить настоящий Пушкиногорский заповедник с поездкой 2010 года. Отреставрированный монастырь, подвижников-пушкинистов, энергичных туристов, объединённых в блоггерские сообщества, появляющуюся сеть мини-отелей в провинции, давно уже не советскую сферу обслуживания. Понимаешь, что такая же картина в других местах: Переславле-Залесском, Ростове, даже Гороховце и Вязьме. И осознаёшь, что мы вырвались из Заповедника.
I saw the Developed Socialism world with careless service, empty slogans, deficit and the total drunkenness. An escapist hero living in this world gets a job in the Pushkinskye Gory Preserve Museum. Dovlatov’s descriptions are full of grotesque indeed, women servants preoccupied with search for husbands, guides talking nonsense, tourists unable to distinguish between Pushkin and Yesenin. But as you read you ask yourself: come on, does it really concern the particular location and the people? Yes, tourists do not care about Pushkin, but “the local committee has obliged them to get cheap vouchers”. Mikhail Ivanovich, the hut owner is a heavy drinker, but what can he do in the socialist countryside where the cows are “flat as theatre decorations” and “old Timokha is the only one who knows how to harness horses”. The outsider characters of Mitrofanov and Pototsky are painted heavily, they are unable to realize themselves in the USSR in spite of the encyclopedic erudition.
And you conceive that “the preserve” is the Soviet Union, you need to escape from it to avoid the fate of the main hero struck by endless drunkenness. That’s how his wife acts who “was right” according to the dedication.
The book is over and I want to recall the true Pushkinskye Gory Preserve with the trip back in 2010. The restored monastery, devoted Pushkinists, energized tourists forming bloggers’ communities, the emerging mini-hotel network in the country, the service sector, long not Soviet-style. You understand that the same happens elsewhere: in Pereslavl-Zalessky, Rostov, even in Gorokhovets and Vyazma. And you get it, we are out of The Preserve.