Палатина Александра (часть вторая)
Большое спасибо eregwen и dama_may, за неоценимую помощь.
После неудачного сватовства Густава IV к великой княжне Александре Павел Петрович хоть и назвал свою дочь жертвой политических расчетов, считая виновной во всем происшедшем нелюбимую мать-императрицу, но и сам через три года оказался в подобной же роли.
В то время Австрия объявила войну революционной Франции и ей крайне необходимо было привлечь на свою сторону Россию в качестве союзника. В 1798 г. в Петербург приехали братья императрицы Марии Федоровны - принцы Вюртембергские Фердинанд и Александр, служившие в австрийской армии. Им было поручено передать императору Павлу, что венский кабинет очень заинтересован в русско-австрийском союзе. Как известно, следствием заключенного союза стали боевые действия объединенных сил обеих стран под командованием фельдмаршала А.В.Суворова (так называемый Итальянский поход) против французских войск. Тогда же со стороны австрийского двора, старавшегося сгладить неприятное впечатление русского императора от интриг министра иностранных дел барона Тугута, а также для упрочения союза поступило предложение о браке Александры Павловны и эрцгерцога Иосифа, брата австрийского императора.
Павел отнесся к этому положительно, и великая княжна опять стала игрушкой в дипломатических играх двух стран, решивших объединиться против все более набиравшего силу Наполеона.
Жених Александры Павловны - эрцгерцог Иосиф Антон Иоганн был девятым ребенком императора Священной Римской империи Леопольда II и Марии-Луизы Испанской.
В 1795 году, после смерти своего старшего брата Александра, Иосиф был назначен Палатином (правителем) Венгрии.
Переговоры о брачном союзе между Россией и Австрией прошли очень скромно и быстро. Австрийская сторона согласилась на сохранение Александрой Павловной православного вероисповедания и, в феврале 1799 года, эрцгерцог прибыл в Санкт-Петербург.
Вот как охарактеризовал его в письме граф Ростопчин, глава Иностранной коллегии:
«Эрцгерцог всем отменно полюбился, как своим умом так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную. Выговор его более итальянский, чем немецкий».
Красота, сдержанная скромность и образованность великой княжны поразили палатина с первой минуты их встречи. Он влюбился мгновенно и, как оказалось позже, навсегда.
«Февраля 20. В Зимнем дворце при дворе Его Императорского Величества было обручение ея высочества великой княжны Александры Павловны с его королевским высочеством австрийским эрцгерцогом Иосифом».
Невесте - 16 лет, жениху - 23 года.
Портрет великой княжны Александры Павловны. Э. Майлс, 1797 г.
вариант этого портрета
Портрет палатина Иосифа. Э. Строли, 1796 г.
Через три дня после обручения, Иосиф писал своему брату, императору Францу: «Не могу надлежащим образом отблагодарить милость Вашего Величества, побудившую выбрать ее для меня спутницей жизни, и я уверен в том, что этот брак на всю жизнь обеспечит мне семейное счастье».
9 марта эрцгерцог уехал в Австрию, а вернуться должен был уже к бракосочетанию.
В апреле было получено утверждение брачного договора Александры и Иосифа. Палатин в это время находился в Вене, а с 13 мая - в Буде. Здесь он, помимо государственных дел, занимался и подготовкой своей свадьбы, просил императора передать ему покои королевского дворца, дать приказ о строительстве конюшни и назначить главную фрейлину для своей будущей жены, а также вел переговоры о перевозе приданого.
Тем не менее, русско-австрийские отношения оставляли желать лучшего: Павел I был крайне возмущен отношением австрийского кабинета к России, в частности, к фельдмаршалу Суворову, командовавшему войсками, отправленными в Италию для совместных военных действий против Наполеона.
В этой весьма напряженной обстановке, палатин Иосиф вторично приехал в Петербург 9 октября 1799 года.
Граф Ростопчин писал о готовящемся бракосочетании: «Поверьте мне, что не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови. … Из всех сестёр своих она будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям её и подавно».
Торжественное и пышное венчание Александры и Иосифа состоялось 30 октября. По такому случаю был издан манифест: «вторично ознаменовались щедроты Всевышнего над домом нашим через бракосочетание любезнейшей дочери нашей, ея императорского высочества великой княжны Александры Павловны с его королевским высочеством, эрцгерцогом Иосифом, палатином венгерским».
Династический союз превратился в союз двух любящих сердец, и по выражению современника, «мог бы стать примером каждому».
21 ноября молодожены отправились в Австрию. Прощание Александры с семьей было очень тяжелым:
«Государь расстался с ней с чрезвычайным волнением. Он постоянно повторял, что не увидит ее больше, что ее приносят в жертву, и объяснял некоторые эти мысли тем, что недовольный, вполне справедливо, поведением Австрии относительно него, он думал, что отдает свою дочь в руки врагов. Потом вспоминали это прощание и считали его предчувствием». (2)
В начале января 1800 года Иосиф и Александра прибыли в Вену, где юная палатина была представлена императору Францу II и его супруге - Марии Терезии Бурбон-Сицилийской: «…когда великая княгиня представилась их цесарским величествам, император, узрев сверх чаяния, в лице своей племянницы живое изображение своей первой супруги, императрицы Елисаветы (Елизавета была родной тетей Александры Павловны - сестрой ее матери, Марии Федоровны, кстати, брак Франца и Елизаветы был устроен Екатериной II) содрогнулся.
Воспоминание счастливого с ней сожития привело его в чрезвычайное смущение духа, которое равномерно чрезвычайно огорчило сердце императрицы, нынешней второй супруги! После сего возгорелось против невинной жертвы непримиримое мщение…» (3)
Мария-Терезия сразу же возненавидела Александру Павловну, опасаясь ее возможного влияния на императора, и просто завидуя ее молодости и красоте.
Однажды, Александра Павловна появилась на представлении в театре, в привезенных из России драгоценностях, рядом с которыми потускнели все украшения Марии-Терезии.
Императрица тотчас запретила Александре надевать их.
На следующий день, прическу и одежду Александры украшали только живые цветы, но по-прежнему, внимание всех присутствующих было приковано к ней одной.
Вскоре, новобрачные отправились в Венгрию: «29 января* в полдень от венского двора отъехала карета наместника венгерского короля Иосифа и великой княгини Александры в сопровождении пышного кортежа и многочисленных фургонов…. К вечеру они достигли границы комитата Мошон, где их принял граф Йожеф Сапари. У него они и провели первую ночь в пути. На следующий день … они добрались до села Ача, где их встретил и принял граф Карой Эстерхази. Граф устроил в честь высоких гостей великолепный бал, на который пригласил также окрестных землевладельцев…. В городе Эстергоме… они были гостями младшего из графов Шандор. По пути от Эстергома жители всех окрестных сел и деревень выходили на дорогу…, размахивая разноцветными платками … и приветствуя высочайших гостей и их сопровождающих. … На границе Пештского комитата наместника и его жену приветствовали представители комитата и другие официальные лица, а также представители церкви. … Когда кортеж достиг Обуды, навстречу вышли главы магистратов Пешта, Буды и Обуды и поклонами приветствовали супружескую пару. Наместник короля Иосиф в нескольких словах пообещал, что особой заботой для него всегда будет развитие трех городов…. Кортеж въехал в Будайскую крепость через Венские ворота».
Однако, основной резиденцией супругов стал г. Офен.
Молодая Палатина «была необыкновенно приветлива, учтива, очень хорошо образованна. Поэтому все, кто с ней встречался, сразу же попадали под очарование этой глубокой и незаурядной личности. Ее любили не только придворные, светское общество, деятели искусства, не меньшую любовь она заслужила и в среде простого народа. Ее щедрая благотворительность, искренняя забота о бедных и притесняемых вызвали огромную волну ответной любви венгерского народа к его юной правительнице…». (4)
«Необыкновенная красота ее лица пленяла зрение, а благоприветливость ее порабощала всех сердца. Таковое расположение народа делало, вне отечества, великой княгине душевное утешение». (3)
Молодая чета оживила и культурную жизнь Венгрии. В номере газеты «Мадьяр курир» от 4 марта 1800 г. сообщалось о том, что «вчера отсюда (из Вены) отправился знаменитый музыкант, Доктор и Директор Гайдн, который, по приказу Ее герцогского высочества палатины, будет руководить пением и инструментальным исполнением собственной музыки, известной под названием „Сотворение мира”». Между прочим, первое после Вены исполнение этой оратории состоялось в Буде 8 марта 1800 г. 13 мая того же года в Буде «музицировал» и Бетховен. Александре Павловне принадлежала немалая роль в том, что при дворе снова стали исполняться венгерские песни и танцы, например, во время одного из балов в саду графа Тивадара Баттяни, по инициативе Александры, выступали венгерские певцы и подавались венгерские блюда.
Портрет Александры Павловны в венгерском национальном костюме.
гравюра с этого портрета
Тем не менее, необычайная популярность Палатины начала вызывать опасения при австрийском дворе, боявшемся усиления православного влияния в Венгрии.
Александре Павловне начали чинить различные религиозные притеснения, и неоднократно настаивали на переходе в католичество.
К сожалению, не пользовавшийся влиянием в Вене и мягкий по характеру, Иосиф не мог помочь обожаемой Александрин. Хотя, «горячая любовь и уважение, которые палатин торжественно выказывал… служат ему лучшей порукой пред целым светом в том, что он никакого не имел участия в причиненных великой княгине оскорблениях». (3)
Ситуация еще более осложнилась, когда стало известно, что Александра ждет ребенка:
«…министры объяты были страхом, что когда венгерская палатина разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии». (3)
Ее состояние очень ухудшилось во время длительной поездки в Вену.
У границ Австрии уже стояли французские войска, и Иосиф срочно отбыл в столицу для командования армией. Александра, отправившаяся вслед за мужем, намеревалась путешествовать по воде, однако, императрица прислала за нею неудобный и тряский экипаж - еще одна злобная выходка.
Это окончательно подорвало хрупкое здоровье Александры, и в Вену она прибыла совсем больной и измученной: «Она, представив себе кончину своей тетки, императрицы Елисаветы (первой супруги цесаря), предназначила и себе подобную! С сего времени начала приготовляться к смерти, что и ознаменовала сочинением духовной в пользу своего супруга палатина Иосифа.
Императрица австрийская явно показывала свое неблагорасположение к венгерской палатине, ибо, почти ежедневно проезжая мимо жилища ее высочества, не единожды не осведомилась о состоянии здоровья, несмотря на то что великая княгиня в беременности своей была подвержена частым припадкам. Доктор, определенный к ней императрицею австрийской был ей неприятен, лекарства давал непереносимые ею, ибо был более искусен в интригах придворных, нежели в медицине, и в обхождении груб». (3)
Придворные повара, по указанию Марии-Терезии, готовили для Палатины из рук вон плохо. Отец Андрей сам ходил на рынок за продуктами для стола Александры, и проносил покупки во дворец тайком, пряча под рясой, т.е. по его словам «имел счастье исправлять должность верного комиссара, а дочь моя преусердной поварихи».
Словом, было сделано все возможное, чтобы осложнить, и без того тяжелое, состояние Александры Павловны.
Кроме того, Александра просто физически не была готова к материнству. Ведь ей едва исполнилось 17 лет.
В довершение всего, Александре очень скоро пришлось совершить еще одну поездку - из Вены, обратно в Офен, из-за приближения французской армии.
Иосиф едва успел вернуться в Офен ко времени родов.
Роды были очень тяжелыми - «Ее Великокняжеское Величество, Супруга Наместника венгерского короля в ночь на 7 марта произвела на свет принцессу (названную в честь матери - Александрин), которая, к величайшему прискорбию Их Великокняжеского и Королевского Величеств, через час скончалась. Сама Ее Великокняжеское Величество находится вне опасности».
9 марта крошку-эрцгерцогиню похоронили: «…маленькую принцессу, одетую в дорогие одежды из серебряных материй, поместили на расшитую серебром подушку на укрытым бархатом столе под таким же алым бархатным, расшитым золотом балдахином, чтобы всем ее было видно… Подле умершей беспрерывно дежурили две Дамы, облаченные в траурные одежды, вплоть до похорон …в церкви капуцинов. От дворца до церкви шпалерами стояли солдаты».
Выздоравливала Александра медленно; если рядом не было мужа или духовника, уход за Палатиной становился отвратительным.
Несмотря на все это, «после родов в 9-й день поутру, великая княгиня всех весьма обрадовала своим выздоровлением, быв признана докторами вне всякой опасности. Палатин на куртаге, равно и все собрание, известясь о сем, были весьма веселы; но к величайшему прискорбию,по полудни радость переменилась в печаль. Ее высочество почувствовав сильный жар, начала приходить в отсутствие мыслей: в таком состоянии и в смущенном дремании часто повторяла, что тесно и душно ей жить там, и просила своих родителей построить в России хоть маленький дом!..», (3) а в 6 часов утра, 16 марта 1801 года, Александра Павловна скончалась.
Эрцгерцог Иосиф, практически не отходивший от жены, упал без чувств у ее постели.
Позже он написал Павлу I: «Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою… Ее уже нет, и с ней исчезло все мое счастие. Вашему величеству я был обязан моими семейными радостями, и воспоминания о них неизгладимы во мне. Взгляните с состраданием на вашего несчастного сына и не откажите ему в милости - дозволить ему и впредь называть вас отцом».
Император не прочел это письмо - он уже был убит.
Ненависть императрицы Марии-Терезии к Александре не исчезла даже после смерти Палатины.
По ее приказанию «обер-гофмейстер приказал изготовиться к погребению и назначил кладбище для ее императорского высочества великой княгини под капуцинской церковью. …это был малый погреб, имеющий вход с площади, на которой бабы продавали лук, чеснок и всякую зелень, и что сверх продажи оставалось, то они в том мрачном и тесном погребу по денежному найму хранили, отчего там и был пренесносный смрад. Таковое унижение терзало мою душу, и я, призвав Бога в помощь, дерзновенно сказал обер-гофмейстеру, что великая княгиня не есть римской церкви, что она дочь всероссийского императора, чего ради достоинство ее требует, чтобы гроб ее пребыл в собственной Греко-российской церкви в течение шести недель при совершении святой Литургии и поминовения.
Обер-гофмейстер, для отвращения неприятностей, которые могут последовать от императора Павла, послал к палатину на другой день смерти великой княгини, проект, дабы в недавно купленной деревне Ирем, расстоянием от Офена в 2-х немецких милях, построить по Греко-российскому обряду церковь, в которую бы из города перенести гроб.
В то же время препоручил мне осмотреть местоположение и сообщить мое мнение. Я представил, что то место не есть соответствующее достоинству великой княгини русской, тем более, что лежит между винными погребами; что гораздо бы благопристойнее было построить церковь над гробом в собственном ее высочества саде.
Когда мы все вместе приехали в эту деревню для освящения места и для закладки церкви, то обер-гофмейстер представлял и российскому министру то же место между винными погребами; но последний настоял, чтобы церковь была на чистом месте, которое назначено было возле обыкновенного приходского их кладбища, что также означало смысл униатства». (3)
Храм, где похоронена Александра Павловна.
В Венгрии бережно хранили память о юной Палатине.
«Во дворце мебель, все вещи сохранялись в том виде, в каком они были при жизни Александры Павловны. Так, на открытом фортепиано лежала тетрадь русских арий; эрцгерцог заметил свою рукою песню: «Ах, скучно, мне на чужой стороне», которую супруга его пела последний раз в жизни. Жители всегда называли ее покойною королевою». (5)
В России, по желанию императрицы Марии Федоровны, И.П. Мартос создал скульптуру в память об Александре Павловне: «Гения, удерживающего руками летящую ввысь прелестную Женщину, более небесную, нежели земную» (В. А. Жуковский).
Эрцгерцог Иосиф четырнадцать лет носил траур по обожаемой Александрин, и только по настоянию родственников, женился в 1815 году на принцессе Гермине Ангальт-Бернбург-Хоймской.
К несчастью, этот брак в точности повторил предыдущий: Гермина умерла через два года после свадьбы, в возрасте двадцати лет, родив мужу близнецов. Правда, на этот раз, дети - мальчик и девочка - выжили.
В 1819 году, Иосиф женился на принцессе Марии Доротее Вюртембергской (двоюродной сестре Александры Павловны).
Этот брак оказался более удачным: Мария Доротея родила мужу пятерых детей, и пережила его на 8 лет, (Иосиф скончался в 1847 году, на 71-м году жизни).
Но сердце его всю жизнь принадлежало Александре.
Использованы материалы книг:
А. Данилова "Пять принцесс. Дочери императора Павла I";
П. Стегний "Хроники времен Екатерины Великой".
* - даты даны по новому стилю.
2. Графиня В.Н. Головина.
3. О. Андрей Самборский «О пребывании великой княгини Александры Павловны в Венгрии (1799-1801 г.)»
4. Илларион, епископ Венский и Австрийский.
5. В. Б. Броневский «Путешествие от Триеста до Санкт-Петебрурга в 1810 г.»
После неудачного сватовства Густава IV к великой княжне Александре Павел Петрович хоть и назвал свою дочь жертвой политических расчетов, считая виновной во всем происшедшем нелюбимую мать-императрицу, но и сам через три года оказался в подобной же роли.
В то время Австрия объявила войну революционной Франции и ей крайне необходимо было привлечь на свою сторону Россию в качестве союзника. В 1798 г. в Петербург приехали братья императрицы Марии Федоровны - принцы Вюртембергские Фердинанд и Александр, служившие в австрийской армии. Им было поручено передать императору Павлу, что венский кабинет очень заинтересован в русско-австрийском союзе. Как известно, следствием заключенного союза стали боевые действия объединенных сил обеих стран под командованием фельдмаршала А.В.Суворова (так называемый Итальянский поход) против французских войск. Тогда же со стороны австрийского двора, старавшегося сгладить неприятное впечатление русского императора от интриг министра иностранных дел барона Тугута, а также для упрочения союза поступило предложение о браке Александры Павловны и эрцгерцога Иосифа, брата австрийского императора.
Павел отнесся к этому положительно, и великая княжна опять стала игрушкой в дипломатических играх двух стран, решивших объединиться против все более набиравшего силу Наполеона.
Жених Александры Павловны - эрцгерцог Иосиф Антон Иоганн был девятым ребенком императора Священной Римской империи Леопольда II и Марии-Луизы Испанской.
В 1795 году, после смерти своего старшего брата Александра, Иосиф был назначен Палатином (правителем) Венгрии.
Переговоры о брачном союзе между Россией и Австрией прошли очень скромно и быстро. Австрийская сторона согласилась на сохранение Александрой Павловной православного вероисповедания и, в феврале 1799 года, эрцгерцог прибыл в Санкт-Петербург.
Вот как охарактеризовал его в письме граф Ростопчин, глава Иностранной коллегии:
«Эрцгерцог всем отменно полюбился, как своим умом так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную. Выговор его более итальянский, чем немецкий».
Красота, сдержанная скромность и образованность великой княжны поразили палатина с первой минуты их встречи. Он влюбился мгновенно и, как оказалось позже, навсегда.
«Февраля 20. В Зимнем дворце при дворе Его Императорского Величества было обручение ея высочества великой княжны Александры Павловны с его королевским высочеством австрийским эрцгерцогом Иосифом».
Невесте - 16 лет, жениху - 23 года.
Портрет великой княжны Александры Павловны. Э. Майлс, 1797 г.
вариант этого портрета
Портрет палатина Иосифа. Э. Строли, 1796 г.
Через три дня после обручения, Иосиф писал своему брату, императору Францу: «Не могу надлежащим образом отблагодарить милость Вашего Величества, побудившую выбрать ее для меня спутницей жизни, и я уверен в том, что этот брак на всю жизнь обеспечит мне семейное счастье».
9 марта эрцгерцог уехал в Австрию, а вернуться должен был уже к бракосочетанию.
В апреле было получено утверждение брачного договора Александры и Иосифа. Палатин в это время находился в Вене, а с 13 мая - в Буде. Здесь он, помимо государственных дел, занимался и подготовкой своей свадьбы, просил императора передать ему покои королевского дворца, дать приказ о строительстве конюшни и назначить главную фрейлину для своей будущей жены, а также вел переговоры о перевозе приданого.
Тем не менее, русско-австрийские отношения оставляли желать лучшего: Павел I был крайне возмущен отношением австрийского кабинета к России, в частности, к фельдмаршалу Суворову, командовавшему войсками, отправленными в Италию для совместных военных действий против Наполеона.
В этой весьма напряженной обстановке, палатин Иосиф вторично приехал в Петербург 9 октября 1799 года.
Граф Ростопчин писал о готовящемся бракосочетании: «Поверьте мне, что не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови. … Из всех сестёр своих она будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям её и подавно».
Торжественное и пышное венчание Александры и Иосифа состоялось 30 октября. По такому случаю был издан манифест: «вторично ознаменовались щедроты Всевышнего над домом нашим через бракосочетание любезнейшей дочери нашей, ея императорского высочества великой княжны Александры Павловны с его королевским высочеством, эрцгерцогом Иосифом, палатином венгерским».
Династический союз превратился в союз двух любящих сердец, и по выражению современника, «мог бы стать примером каждому».
21 ноября молодожены отправились в Австрию. Прощание Александры с семьей было очень тяжелым:
«Государь расстался с ней с чрезвычайным волнением. Он постоянно повторял, что не увидит ее больше, что ее приносят в жертву, и объяснял некоторые эти мысли тем, что недовольный, вполне справедливо, поведением Австрии относительно него, он думал, что отдает свою дочь в руки врагов. Потом вспоминали это прощание и считали его предчувствием». (2)
В начале января 1800 года Иосиф и Александра прибыли в Вену, где юная палатина была представлена императору Францу II и его супруге - Марии Терезии Бурбон-Сицилийской: «…когда великая княгиня представилась их цесарским величествам, император, узрев сверх чаяния, в лице своей племянницы живое изображение своей первой супруги, императрицы Елисаветы (Елизавета была родной тетей Александры Павловны - сестрой ее матери, Марии Федоровны, кстати, брак Франца и Елизаветы был устроен Екатериной II) содрогнулся.
Воспоминание счастливого с ней сожития привело его в чрезвычайное смущение духа, которое равномерно чрезвычайно огорчило сердце императрицы, нынешней второй супруги! После сего возгорелось против невинной жертвы непримиримое мщение…» (3)
Мария-Терезия сразу же возненавидела Александру Павловну, опасаясь ее возможного влияния на императора, и просто завидуя ее молодости и красоте.
Однажды, Александра Павловна появилась на представлении в театре, в привезенных из России драгоценностях, рядом с которыми потускнели все украшения Марии-Терезии.
Императрица тотчас запретила Александре надевать их.
На следующий день, прическу и одежду Александры украшали только живые цветы, но по-прежнему, внимание всех присутствующих было приковано к ней одной.
Вскоре, новобрачные отправились в Венгрию: «29 января* в полдень от венского двора отъехала карета наместника венгерского короля Иосифа и великой княгини Александры в сопровождении пышного кортежа и многочисленных фургонов…. К вечеру они достигли границы комитата Мошон, где их принял граф Йожеф Сапари. У него они и провели первую ночь в пути. На следующий день … они добрались до села Ача, где их встретил и принял граф Карой Эстерхази. Граф устроил в честь высоких гостей великолепный бал, на который пригласил также окрестных землевладельцев…. В городе Эстергоме… они были гостями младшего из графов Шандор. По пути от Эстергома жители всех окрестных сел и деревень выходили на дорогу…, размахивая разноцветными платками … и приветствуя высочайших гостей и их сопровождающих. … На границе Пештского комитата наместника и его жену приветствовали представители комитата и другие официальные лица, а также представители церкви. … Когда кортеж достиг Обуды, навстречу вышли главы магистратов Пешта, Буды и Обуды и поклонами приветствовали супружескую пару. Наместник короля Иосиф в нескольких словах пообещал, что особой заботой для него всегда будет развитие трех городов…. Кортеж въехал в Будайскую крепость через Венские ворота».
Однако, основной резиденцией супругов стал г. Офен.
Молодая Палатина «была необыкновенно приветлива, учтива, очень хорошо образованна. Поэтому все, кто с ней встречался, сразу же попадали под очарование этой глубокой и незаурядной личности. Ее любили не только придворные, светское общество, деятели искусства, не меньшую любовь она заслужила и в среде простого народа. Ее щедрая благотворительность, искренняя забота о бедных и притесняемых вызвали огромную волну ответной любви венгерского народа к его юной правительнице…». (4)
«Необыкновенная красота ее лица пленяла зрение, а благоприветливость ее порабощала всех сердца. Таковое расположение народа делало, вне отечества, великой княгине душевное утешение». (3)
Молодая чета оживила и культурную жизнь Венгрии. В номере газеты «Мадьяр курир» от 4 марта 1800 г. сообщалось о том, что «вчера отсюда (из Вены) отправился знаменитый музыкант, Доктор и Директор Гайдн, который, по приказу Ее герцогского высочества палатины, будет руководить пением и инструментальным исполнением собственной музыки, известной под названием „Сотворение мира”». Между прочим, первое после Вены исполнение этой оратории состоялось в Буде 8 марта 1800 г. 13 мая того же года в Буде «музицировал» и Бетховен. Александре Павловне принадлежала немалая роль в том, что при дворе снова стали исполняться венгерские песни и танцы, например, во время одного из балов в саду графа Тивадара Баттяни, по инициативе Александры, выступали венгерские певцы и подавались венгерские блюда.
Портрет Александры Павловны в венгерском национальном костюме.
гравюра с этого портрета
Тем не менее, необычайная популярность Палатины начала вызывать опасения при австрийском дворе, боявшемся усиления православного влияния в Венгрии.
Александре Павловне начали чинить различные религиозные притеснения, и неоднократно настаивали на переходе в католичество.
К сожалению, не пользовавшийся влиянием в Вене и мягкий по характеру, Иосиф не мог помочь обожаемой Александрин. Хотя, «горячая любовь и уважение, которые палатин торжественно выказывал… служат ему лучшей порукой пред целым светом в том, что он никакого не имел участия в причиненных великой княгине оскорблениях». (3)
Ситуация еще более осложнилась, когда стало известно, что Александра ждет ребенка:
«…министры объяты были страхом, что когда венгерская палатина разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии». (3)
Ее состояние очень ухудшилось во время длительной поездки в Вену.
У границ Австрии уже стояли французские войска, и Иосиф срочно отбыл в столицу для командования армией. Александра, отправившаяся вслед за мужем, намеревалась путешествовать по воде, однако, императрица прислала за нею неудобный и тряский экипаж - еще одна злобная выходка.
Это окончательно подорвало хрупкое здоровье Александры, и в Вену она прибыла совсем больной и измученной: «Она, представив себе кончину своей тетки, императрицы Елисаветы (первой супруги цесаря), предназначила и себе подобную! С сего времени начала приготовляться к смерти, что и ознаменовала сочинением духовной в пользу своего супруга палатина Иосифа.
Императрица австрийская явно показывала свое неблагорасположение к венгерской палатине, ибо, почти ежедневно проезжая мимо жилища ее высочества, не единожды не осведомилась о состоянии здоровья, несмотря на то что великая княгиня в беременности своей была подвержена частым припадкам. Доктор, определенный к ней императрицею австрийской был ей неприятен, лекарства давал непереносимые ею, ибо был более искусен в интригах придворных, нежели в медицине, и в обхождении груб». (3)
Придворные повара, по указанию Марии-Терезии, готовили для Палатины из рук вон плохо. Отец Андрей сам ходил на рынок за продуктами для стола Александры, и проносил покупки во дворец тайком, пряча под рясой, т.е. по его словам «имел счастье исправлять должность верного комиссара, а дочь моя преусердной поварихи».
Словом, было сделано все возможное, чтобы осложнить, и без того тяжелое, состояние Александры Павловны.
Кроме того, Александра просто физически не была готова к материнству. Ведь ей едва исполнилось 17 лет.
В довершение всего, Александре очень скоро пришлось совершить еще одну поездку - из Вены, обратно в Офен, из-за приближения французской армии.
Иосиф едва успел вернуться в Офен ко времени родов.
Роды были очень тяжелыми - «Ее Великокняжеское Величество, Супруга Наместника венгерского короля в ночь на 7 марта произвела на свет принцессу (названную в честь матери - Александрин), которая, к величайшему прискорбию Их Великокняжеского и Королевского Величеств, через час скончалась. Сама Ее Великокняжеское Величество находится вне опасности».
9 марта крошку-эрцгерцогиню похоронили: «…маленькую принцессу, одетую в дорогие одежды из серебряных материй, поместили на расшитую серебром подушку на укрытым бархатом столе под таким же алым бархатным, расшитым золотом балдахином, чтобы всем ее было видно… Подле умершей беспрерывно дежурили две Дамы, облаченные в траурные одежды, вплоть до похорон …в церкви капуцинов. От дворца до церкви шпалерами стояли солдаты».
Выздоравливала Александра медленно; если рядом не было мужа или духовника, уход за Палатиной становился отвратительным.
Несмотря на все это, «после родов в 9-й день поутру, великая княгиня всех весьма обрадовала своим выздоровлением, быв признана докторами вне всякой опасности. Палатин на куртаге, равно и все собрание, известясь о сем, были весьма веселы; но к величайшему прискорбию,по полудни радость переменилась в печаль. Ее высочество почувствовав сильный жар, начала приходить в отсутствие мыслей: в таком состоянии и в смущенном дремании часто повторяла, что тесно и душно ей жить там, и просила своих родителей построить в России хоть маленький дом!..», (3) а в 6 часов утра, 16 марта 1801 года, Александра Павловна скончалась.
Эрцгерцог Иосиф, практически не отходивший от жены, упал без чувств у ее постели.
Позже он написал Павлу I: «Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою… Ее уже нет, и с ней исчезло все мое счастие. Вашему величеству я был обязан моими семейными радостями, и воспоминания о них неизгладимы во мне. Взгляните с состраданием на вашего несчастного сына и не откажите ему в милости - дозволить ему и впредь называть вас отцом».
Император не прочел это письмо - он уже был убит.
Ненависть императрицы Марии-Терезии к Александре не исчезла даже после смерти Палатины.
По ее приказанию «обер-гофмейстер приказал изготовиться к погребению и назначил кладбище для ее императорского высочества великой княгини под капуцинской церковью. …это был малый погреб, имеющий вход с площади, на которой бабы продавали лук, чеснок и всякую зелень, и что сверх продажи оставалось, то они в том мрачном и тесном погребу по денежному найму хранили, отчего там и был пренесносный смрад. Таковое унижение терзало мою душу, и я, призвав Бога в помощь, дерзновенно сказал обер-гофмейстеру, что великая княгиня не есть римской церкви, что она дочь всероссийского императора, чего ради достоинство ее требует, чтобы гроб ее пребыл в собственной Греко-российской церкви в течение шести недель при совершении святой Литургии и поминовения.
Обер-гофмейстер, для отвращения неприятностей, которые могут последовать от императора Павла, послал к палатину на другой день смерти великой княгини, проект, дабы в недавно купленной деревне Ирем, расстоянием от Офена в 2-х немецких милях, построить по Греко-российскому обряду церковь, в которую бы из города перенести гроб.
В то же время препоручил мне осмотреть местоположение и сообщить мое мнение. Я представил, что то место не есть соответствующее достоинству великой княгини русской, тем более, что лежит между винными погребами; что гораздо бы благопристойнее было построить церковь над гробом в собственном ее высочества саде.
Когда мы все вместе приехали в эту деревню для освящения места и для закладки церкви, то обер-гофмейстер представлял и российскому министру то же место между винными погребами; но последний настоял, чтобы церковь была на чистом месте, которое назначено было возле обыкновенного приходского их кладбища, что также означало смысл униатства». (3)
Храм, где похоронена Александра Павловна.
В Венгрии бережно хранили память о юной Палатине.
«Во дворце мебель, все вещи сохранялись в том виде, в каком они были при жизни Александры Павловны. Так, на открытом фортепиано лежала тетрадь русских арий; эрцгерцог заметил свою рукою песню: «Ах, скучно, мне на чужой стороне», которую супруга его пела последний раз в жизни. Жители всегда называли ее покойною королевою». (5)
В России, по желанию императрицы Марии Федоровны, И.П. Мартос создал скульптуру в память об Александре Павловне: «Гения, удерживающего руками летящую ввысь прелестную Женщину, более небесную, нежели земную» (В. А. Жуковский).
Эрцгерцог Иосиф четырнадцать лет носил траур по обожаемой Александрин, и только по настоянию родственников, женился в 1815 году на принцессе Гермине Ангальт-Бернбург-Хоймской.
К несчастью, этот брак в точности повторил предыдущий: Гермина умерла через два года после свадьбы, в возрасте двадцати лет, родив мужу близнецов. Правда, на этот раз, дети - мальчик и девочка - выжили.
В 1819 году, Иосиф женился на принцессе Марии Доротее Вюртембергской (двоюродной сестре Александры Павловны).
Этот брак оказался более удачным: Мария Доротея родила мужу пятерых детей, и пережила его на 8 лет, (Иосиф скончался в 1847 году, на 71-м году жизни).
Но сердце его всю жизнь принадлежало Александре.
Использованы материалы книг:
А. Данилова "Пять принцесс. Дочери императора Павла I";
П. Стегний "Хроники времен Екатерины Великой".
* - даты даны по новому стилю.
2. Графиня В.Н. Головина.
3. О. Андрей Самборский «О пребывании великой княгини Александры Павловны в Венгрии (1799-1801 г.)»
4. Илларион, епископ Венский и Австрийский.
5. В. Б. Броневский «Путешествие от Триеста до Санкт-Петебрурга в 1810 г.»