продолжение 2
Я не борюсь, а просто предлагаю другой - лучший - путь
-Сейчас по всему миру количество кесаревых сечений неуклонно растет, все меньше женщин рожают детей естественным путем.
- Да, у нас в Латвии на кесарево сечение приходится около 30% родов.
- Как ты к этому относишься, понятно. А как ты с этим борешься? Или не борешься?
- Я не борюсь против кесаревых, как, кстати, и против абортов не борюсь. Я просто предлагаю женщинам другой путь. Говорю и показываю, что он есть.
Знаешь, я всегда говорю, что помимо обычных генов, у каждого человека есть эмоциональные гены. Чувства, которые испытывали наши родители до нашего рождения, чувства нашей матери при родах - это все остается с нами навсегда и передается дальше нашим детям. Если нашу мать унижали во время родов, совершали насилие над ее волей, над ее природой, то этот страх, это унижение останется с нами навсегда. Швы зарастают, а память остается навсегда. Очень трудно вырасти свободным и естественным, если ты родился «на потоке», в соответствии с инструкциями Минздрава.
Я понимаю, что нынешнее отношение к беременности, к родам, к женщине возникло не само по себе. Оно выросло из той жизни, которой жило и до сих пор живет наше общество. Во многом оно определялось той тотальной несвободой и неуважением к личности, которое отличало мир под серпом и молотом. До оккупации Латвии Советским Союзом вся наша система родовспоможения держалась на акушерках и была человечной. Сейчас мы через свой проект пытаемся восстановить прежнюю систему взаимоотношений «женщина-акушерка».
Статус акушерки в Голландии 17 века В дни родин повивальная бабка чувствовала себя королевой… Повитуху уважали даже врачи, которые втайне ее побаивались. Смешивая достижения медицины с темными крестьянскими традициями, она располагала средствами, в которые верили все. Часто в случае болезни первым делом обращались к ней. В социальном отношении она пользовалась большими привилегиями. Во многих местах повитуха освобождалась от налогов на пиво, чай, кофе и даже водку. Местные власти очень ценили повитух. Во всех городах и некоторых деревнях повивальных бабок с хорошей репутацией приглашали в муниципальную службу. В случае согласия повитуха давала присягу муниципалитету, который устанавливал ей постоянное жалованье и давал бесплатное помещение с вывеской - крест с младенцем в ореоле девиза. Когда старость вынуждала теперь уже муниципальную акушерку уйти в отставку, власти дарили ей небольшой домик, где она могла мирно окончить свои дни. - Поль Зюмтор. Жизнь Голландии во времена Рембрандта. -Москва, Молодая гвардия-Палимпсест, 2001. Глава 9 «Дети».
Что же, отчасти можно согласиться с Рудите, что жизнь под серпом и молотом естественности нам не прибавила, и чувства собственного достоинства не культивировала. Но как тогда интерпретировать ситуацию с ростом неестественных родов во всем мире - прежде всего, в Америке и в Европе (в Германии, например, от 28 до 50% (!!!) родов - это кесарево)? Родильные дома там, конечно, выглядят намного приятнее, чем наши. С человеческим лицом, что называется. Без унижения человеческого достоинства. Но со стимуляцией, обезболиванием, заданным извне хронометражем родов…
Роды - это как смерть
- Как ты относишься к родам с несчастливым исходом? Ведь и в роддомовских, и в домашних родах младенцы, бывает, умирают?
-Знаешь, я видела много родов. И много смертей взрослых. Кто-то рождается (и умирает) очень легко и быстро. Кто-то тяжело. Почему, я не знаю. Это не в нашей власти. И даже просто понять, почему с одним происходит так, а с другим иначе - невозможно. Я вот сейчас думаю о своей матери. Она была очень хорошим человеком, она родила восьмерых детей. Казалось бы, ей по ее жизни должна была быть легкая смерть. Но она так долго и мучительно умирала… Почему? Не знаю.
Сейчас у меня на глазах разыгрывается еще одна история - молодая женщина, мать троих маленьких детей умирает от рака. Она хочет жить, чтобы дети ее не остались сиротами, но все равно умирает. Почему? Не знаю.
В жизни есть много такого, что мы никогда не поймем, хоть и стараемся всю жизнь понять. Мы можем с этим только смириться.
Если сравнить, как человек рождается и как умирает (то, что мы знаем о клинической смерти), то увидим, что роды очень похожи на смерть. Из известности в неизвестность, через туннель, в конце которого виден свет. С трудом и усилиями, с болью. С одной только разницей, что выбирать - умереть или не умереть - человеку не дано. А вот родиться или не родиться - он может выбрать.
Мы не можем быть уверены, что у каждого младенца есть достаточно сил и желания присоединиться к жизни, к этой неизвестности, которую мы никогда не познаем. Каждый младенец рождается как «готовая личность» со своей судьбой. И с правом выбора - жить или не жить. Некоторые младенцы этого не хотят. У меня в практике было два случая, когда младенцы умерли. Но они просто не могли жить.
Конечно, мы всегда стараемся удержать жизнь, помочь ей. Но не всегда это можем. Мы можем только принимать жизнь и мир такими, как их сотворил Бог.
…Колыбель качается над бездной.
Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь - только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. Разницы в их черноте нет никакой, но в бездну преджизненную нам свойственно вглядываться с меньшим смятением, чем в ту, в которой летим со скоростью четырех тысяч пятисот ударов сердца в час. …В зрелом же возрасте рядовой читатель так привыкает к непонятности ежедневной жизни, что относится с равнодушием к обеим черным пустотам, между которыми ему улыбается мираж, принимаемый им за ландшафт… -Владимир Набоков. «Колыбель качается над бездной»
Жизнь по ту и по эту сторону солнца
-Знаешь, Рудите, я так благодарна тебе за то, что ты говоришь о жизни и смерти. Так же, как была благодарна Ингеборг Штадельман, когда прочитала в ее книге, в разделе «Послеродовой период» такую «странную» с точки зрения материалистического оптимизма фразу «принимайте Ваши трудности с радостью и благодарностью, ведь никто не знает, как долго все это продлится, как долго Вам и Вашему ребенку суждено быть вместе». Меня это и успокоило, и сделало мою представление о мире более полным. Дало возможность радоваться сегодняшнему дню и не бояться ни трудностей, ни неизвестности. Потому что благодарность для меня оказалась больше страха.
- Знаешь, у нас в Латвии есть такая поговорка о жизни и смерти: «жизнь по ту и по эту сторону солнца».
Да, такой красивой формулировки нераздельности жизни и смерти, как у Рудите, я еще не слышала! Понятно при ее профессии, что она не разделяет жизнь и смерть, для нее это одно и вместе (ведь акушерки постоянно находятся между вечностью и временем, поэтому они все верующие). Но так красиво, так жизнеутверждающе!
«Жизнь по ту и по эту сторону солнца».
Действительно, чего бояться, если всем нам светит солнце? Какая разница, с какой стороны мы на него смотрим? Разве не естественнее - верить и благодарить?
Айна Мэй ГАСКИН в своей книге "Духовное акушерство" говорит:
"Духовное акушерство признаёт, что каждое рождение - это рождение дитя-Христа. Работа акушерки заключается в том, чтобы сделать всё возможное, чтобы мать и дитя прошли свой путь здоровыми и невредимыми и наблюдать, чтобы сохранялась святость рождения.
Клятва акушерки заключается в том, что она отдаст все 100% своей энергии матери и ребёнку, а потом уж для себя и своей семьи, если перед ней встанет такой выбор.
Духовная акушерка обязана отдавать всю свою любовь всем детям, о которых она заботится, независимо от размера, формы, цвета или происхождения. Мы все - едины. Ребёнок перед вами - это то же самое, что и ваш ребёнок. Мы все - едины.
Согласно религии, я думаю, сострадание должно быть её главной чертой. Её религия должна стать силой в её практике, в пути, которому она следует день ото дня, в каждомоментной деятельности. Это не может быть только теорией. Честное служение людям не может быть временным делом.
... Духовная акушерка не представляет ничего без реальных орудий своего труда. Она использует тысячелетней давности, данные Богом, внутренний взгляд и интуицию, как свои инструменты. В дополнение, а часто и вместо больничной техники, лекарств и оборудования.
Наиболее ценным инструментом акушерки является сокровенное знание о тонкой психологии человека…."
Этимология слова
Женщину, помогающую в родах, англичане называют midwife, немцы - hebamme (wehmutter - осталось в языке как устарелое). Мы говорим - акушерка, почти забыв слово повитуха. Хотя оно для нас роднее и, соответственно, значит больше. Слова ведь не возникают просто так, за каждым словом стоит значение, взгляд, понимание, смысл. Давайте посмотрим, что стоит за словами accoucheur, midwife, hebamme, повитуха?
Акушёр, акушерка - заимствование из французского (accoucheur). Accoucher - родить, принимать роды. Coushe - ложе, постель, роды. Etre en Couche - рожать. Une femme en couche - роженица (буквально "одна женщина на ложе"). Термин "акушер" следует читать как "человек, принимающий роды у женщины, лежащей на кровати". Мода принимать роды у лежащей навзничь женщины пошла от одного из французских Людовиков, вознамерившегося лицезреть роды у одной из своих многочисленных любовниц. Придворным медикам это оказалось на руку и так это обычай закрепился и пришёл в Россию.
Midwife - в переводе со средневекового английского языка слово mid означало "быть с" и указывало на связь, согласованность во взглядах, совместность. Слово wif является ещё одним словом для обозначения слова "женщина", помимо общеизвестного слова woman. Таким образом, слово midwife дословно имеет в виду "того, кто находится рядом с женщиной" или помогает женщине в деторождении. На протяжении всех Средних веков в Европе повитухи оставались единственным успокаивающим обществом, дающим рожающим женщинам одобрение в родах. Большинство повитух были осторожны в своём подходе к деторождению. Они верили в то, что их роль - "быть рядом с рожающей женщиной", что подразумевалось и в слове midwife.
Hebamme - слово происходит от Hebanna, в староверхненемецком hev(i)anna и означает «бабушка, которая поднимает новорожденного (с пола или земли)». Современное написание породило толкование слова Hebamme как родственного слову Amme (означающего «женщину, которая кормит грудью»). Энциклопедические источники (Meyers Enzyklop?disches Lexikon, Band 31, S. 1168; nach Allmer) опровергают родственность этих двух слов и считают, что речь идет только о созвучии. Но Ингеборг Штадельман, самая известная независимая акушерка Германии, автор книги «Die Hebammensprechstunde” (бестселлера №1 в Германии для акушерок и матерей), объясняет значение слова Hebamme, отталкиваясь от средневерхненемецкого Hebe-Amme - «женщина, которая поддерживает и питает». Акушерка, считает И. Штадельман, дает женщине поддержку, одобрение в родах и духовные знания, пищу для души, то, что наполняет высоким смыслом тяжелую работу родов и повседневную рутину материнства.
Повитуха - толковый словарь Даля отсылает нас к глаголу повивать, вить, т.е. повитуха - та, кто повивает, свивает, запеленывает младенца. И все! Как-то маловато «содержания» для такой важной в жизни каждого человека фигуры. Именно это несоответствие значительности понятия и слишком узкого смысла, читаемого сегодня в слове, и заставило предположить О.Сулейменова, что мы кое-что подзабыли… Слово повитуха, считает исследователь «Слова о полку Игореве», происходит от латинского «vita» (жизнь) и означает «помогающая рождаться»: «Глагол повиты встречается в одном из поучений Паисиевского сборника XIV века ...человеци есмы повиты въ гресехъ (1). Едва ли следует понимать церковный афоризм, как «человеки спеленуты во грехах». Думаю, что в поговорке воплотилась христианская мысль - человек порожден во грехе, и этим отличается от бога, который зачат безгрешно и порожден Девой!И разве основная обязанность народных акушерок (повитух, повивальных бабок) пеленать, а не помогать роженице? На Урале я слышал в русской деревне пословицу: Коза не разродится - идет к овце-повитухе. Латинское «вита» - жизнь, вероятно, было причиной появления и повити, и повитух. Этот книжный термин стал основой для украиского вытати - жить, для русского обитать - жить (обвитать), обитель - место жизни (обвитель) и, наконец, витать - жить (ср. витает в облаках)...» Это заимствование, встречающее в Слове о полку Игореве не выдержало конкуренции общеславянского омонимичного вить (свивать, веять) и сохранилось лишь в отдельных конструкциях. Слово «повиты» могло бы служить доказательством древности памятника. Если его не узнали сотни специалистов но древнерусскому языку за два века беспрерывного изучения Слова о полку Игореве и бесчисленных источников по славянским языкам и говорам, то каким языковедом-гигантом должен был быть фальсификатор XVIII века, чтобы найти этот давным-давно забытый термин и употребить его в единственно возможном (в этом контексте) литературном значении.
Вместо послесловия:
Этот текст - не интервью, это попытка воспроизвести наши разговоры с Рудите Брувере. Я просто записывала те фразы, которые мне казались важными - они, кстати, стали подзаголовками в статье. Поскольку мы разговаривали по-немецки (Рудите не говорит по-русски, а я по-латвийски), то это еще и перевод - со всеми особенностями перевода.