Дж. Фаулз "Волхв"
В предисловии к роману Фаулз пишет, что хотел вначале назвать его "Игра в Бога". А чуть ниже добавляет, что никакого Бога вообще-то нету, и каждый тут сам за себя. Затем, еще через несколько строк, в приступе самоуничижительного эксгибиционизма признаётся, что в его романе смысла столько же, сколько в пятнах Роршаха, при этом, заканчивая своё предисловие еще одним признанием о том, что всё-таки хотел бы чему-то научить читателя. Но чему? На это я прямого ответа не нашел. Да и НЕпрямого тоже. "Каждый вынесет для себя что-то своё", - утверждает непоследовательный и ускользающий Фаулз. Что ж, посмотрим, что мы можем отсюда вынести....
Итак, мы в послевоенной Греции. Точнее на некоем Богом заброшенном острове (при условии, что Бог есть, конечно). Главный герой, эдакий Онегин-Чацкий-Базаров в одном флаконе, знакомится с таинственным и всемогущим стариканом, который приглашает его на свою виллу, и там-то и происходят основные события романа. Герой переживает многочисленные фрустрации, а сюжет можно сравнить с многократно прерванным половым актом. Настолько многократно, что уже кажется, что партнеры и забыли, для чего начали всё эту бодягу. Ради оргазма?! Господи, да никто же уже не надеется ни на какой оргазм!
Читать при этом "Волхва" легко и приятно, роман написан умело и вдумчиво, гладким профессиональным языком. Да и скучать Фаулз не даёт. То, что происходит на вилле потрафит и любителям мистики, и детектива, и исторического романа, и любовного, и философского, и еще черт знает какого. Тут есть всё! Но есть одно "но": игра, в которую Фаулз играет со своим читателем, какая-то очень уж странная: на первых же страницах он загадывает загадку, напускает таинственности, а затем раз за разом подбрасывает и подбрасывает в полыхающий огонь читательского любопытства всё новые и новые (и совсем не обязательные) поленья, при этом ни раскрывая своего секрета, ни намекая на разгадку, а совсем наоборот, давая понять, что никаких разгадок давать не собирается.
В какой-то момент, я, читатель, начал подозревать, что либо Фаулз сдержит своё обещание, и я действительно никогда не увижу, что же там за тайна такая, либо, что еще хуже, никакой тайны вообще нет. И еще я начал бояться разочарования, я начал подозревать, что тайна-то его, если и существует, то может оказаться в итоге каким-нибудь хиленьким и неинтересным секретиком полишинельчика. И я отступил. Я уже не пытался пытливо заглянуть за спину автору, уже потихоньку умерил своё нетерпение и любопытство. Где-то ко второй трети книги я стал терять интерес.
К финалу же, как я и опасался, Фаулз, вконец запутавшись в бесчисленных россказнях, нагроможденных без видимой цели и порядка в его "Волхве", подсунул-таки мне так долго потевшую в кармане фигу. Главный герой, ставший, как оказалось, жертвой группы психопатов (и не пытайтесь меня разуверить!) и в конце концов пожелавший поставить точки над "i", оказывается вместе с читателем у разбитого корыта: хитрые и изобретательные психопаты вдруг куда-то растворяются, и на смену уже успевшей надоесть за 600 (шестьсот!) страниц мелким шрифтом сюжетной конструкции под названием "герой в очередной раз прётся на таинственную виллу и его там в очередной раз разводят" приходит размазанный, вялый и неубедительный финал, напомнивший, только не смейтесь, финал "Кода Да Винчи". Как и Браун, Фаулз, долго и напряженно наводивший тень на плетень, когда приходится как-то связывать концы с концами и объяснять свои фокусы, вводит новых героев, эдакие "костыли", на которые должен опереться уставший и скособоченный сюжет, отделывается многозначительностями и экивоками, вкладывает в уста этих самых новых героев (какой с них спрос!) фразы типа, "это так сложно, что я даже не знаю, как вам это объяснить". Жалкое зрелище! Разгадки не существует. За всеми немыслимыми (и чтобы быть честным, достаточно захватывающими) перипетиями сюжета оказывается лишь банальщина и пшик. Шарик лопается. Роман заканчивается латинским четверостишием что-то про вечную и неистребимую любовь.....
Как он хотел назвать свой роман? "Игра в Бога"? Ну что ж, так неумело и нечестно поиграв-таки в Бога, поэксплуатировав всласть неведение не ознакомленного с правилами игры читателя, вдоволь набросавшись мячей в читательские ворота, продемонстрировав ему во всей красе своё развесистое коэльо, Фаулз хихикая уходит в сторону, при этом заявляя, что "каждый-де может для себя из романа что-то вынести", а кто не вынес , тот, соответственно, сам дурак.
Как скажете, господин романист. Как скажете...
Итак, мы в послевоенной Греции. Точнее на некоем Богом заброшенном острове (при условии, что Бог есть, конечно). Главный герой, эдакий Онегин-Чацкий-Базаров в одном флаконе, знакомится с таинственным и всемогущим стариканом, который приглашает его на свою виллу, и там-то и происходят основные события романа. Герой переживает многочисленные фрустрации, а сюжет можно сравнить с многократно прерванным половым актом. Настолько многократно, что уже кажется, что партнеры и забыли, для чего начали всё эту бодягу. Ради оргазма?! Господи, да никто же уже не надеется ни на какой оргазм!
Читать при этом "Волхва" легко и приятно, роман написан умело и вдумчиво, гладким профессиональным языком. Да и скучать Фаулз не даёт. То, что происходит на вилле потрафит и любителям мистики, и детектива, и исторического романа, и любовного, и философского, и еще черт знает какого. Тут есть всё! Но есть одно "но": игра, в которую Фаулз играет со своим читателем, какая-то очень уж странная: на первых же страницах он загадывает загадку, напускает таинственности, а затем раз за разом подбрасывает и подбрасывает в полыхающий огонь читательского любопытства всё новые и новые (и совсем не обязательные) поленья, при этом ни раскрывая своего секрета, ни намекая на разгадку, а совсем наоборот, давая понять, что никаких разгадок давать не собирается.
В какой-то момент, я, читатель, начал подозревать, что либо Фаулз сдержит своё обещание, и я действительно никогда не увижу, что же там за тайна такая, либо, что еще хуже, никакой тайны вообще нет. И еще я начал бояться разочарования, я начал подозревать, что тайна-то его, если и существует, то может оказаться в итоге каким-нибудь хиленьким и неинтересным секретиком полишинельчика. И я отступил. Я уже не пытался пытливо заглянуть за спину автору, уже потихоньку умерил своё нетерпение и любопытство. Где-то ко второй трети книги я стал терять интерес.
К финалу же, как я и опасался, Фаулз, вконец запутавшись в бесчисленных россказнях, нагроможденных без видимой цели и порядка в его "Волхве", подсунул-таки мне так долго потевшую в кармане фигу. Главный герой, ставший, как оказалось, жертвой группы психопатов (и не пытайтесь меня разуверить!) и в конце концов пожелавший поставить точки над "i", оказывается вместе с читателем у разбитого корыта: хитрые и изобретательные психопаты вдруг куда-то растворяются, и на смену уже успевшей надоесть за 600 (шестьсот!) страниц мелким шрифтом сюжетной конструкции под названием "герой в очередной раз прётся на таинственную виллу и его там в очередной раз разводят" приходит размазанный, вялый и неубедительный финал, напомнивший, только не смейтесь, финал "Кода Да Винчи". Как и Браун, Фаулз, долго и напряженно наводивший тень на плетень, когда приходится как-то связывать концы с концами и объяснять свои фокусы, вводит новых героев, эдакие "костыли", на которые должен опереться уставший и скособоченный сюжет, отделывается многозначительностями и экивоками, вкладывает в уста этих самых новых героев (какой с них спрос!) фразы типа, "это так сложно, что я даже не знаю, как вам это объяснить". Жалкое зрелище! Разгадки не существует. За всеми немыслимыми (и чтобы быть честным, достаточно захватывающими) перипетиями сюжета оказывается лишь банальщина и пшик. Шарик лопается. Роман заканчивается латинским четверостишием что-то про вечную и неистребимую любовь.....
Как он хотел назвать свой роман? "Игра в Бога"? Ну что ж, так неумело и нечестно поиграв-таки в Бога, поэксплуатировав всласть неведение не ознакомленного с правилами игры читателя, вдоволь набросавшись мячей в читательские ворота, продемонстрировав ему во всей красе своё развесистое коэльо, Фаулз хихикая уходит в сторону, при этом заявляя, что "каждый-де может для себя из романа что-то вынести", а кто не вынес , тот, соответственно, сам дурак.
Как скажете, господин романист. Как скажете...