Дмитрий Быков // "Профиль", №12, 2 апреля 2012 года
ЧИСТО ПОСТСОВЕТСКОЕ УБИЙСТВО
Население станет главным наследством, которое оставит своим преемникам растлительская власть России и классово близкая ей элита Украины.
Разговоры о социальных корнях преступности сейчас не приветствуются именно потому, что придется делать слишком мрачные выводы о нынешнем положении дел.
Мы привыкли слышать, что «проклятые девяностые» с их криминальным беспределом остались позади. Но остаться-то позади они остались, а беспредел стал во много раз беспредельнее. В Брянске девятнадцатилетняя мать помогала сожителю скрыть убийство своей девятимесячной дочери - Ани Шкапцовой, которую искал весь город и пятьсот полицейских. В Николаеве трое молодых нелюдей изнасиловали, удавили и сожгли девятнадцатилетнюю Оксану Макар. Правда, недодавили и недожгли - десять часов она пролежала на морозе, а потом ее нашли, и еще три недели она умирала в донецком ожоговом центре. И в Брянске, и в Николаеве убийцам угрожают самосудом. Не сомневайтесь, если б их выдали толпе - а на постсоветских территориях все теперь возможно, - расправились бы с ними не менее, а то и более изощренно, чем сами они с Оксаной Макар. Но никаким торжеством справедливости это не было бы. Хотя - что понимать под справедливостью? Если расплату за отпадение от морали, от самой неотменимой ее аксиоматики, - то ужасная, библейская, ветхозаветная справедливость в этом есть: ветхозаветный Бог гуманистом не был, не тот у него был контингент.
Сходство этих двух трагедий, как нарочно, случившихся одновременно, - в действительно запредельном зверстве, какое не сравнится ни с каким балабановским «Грузом-200». В первом случае нигде не работающая молодая мать (о ребенке толком не заботилась, замужем не была, с отцом ребенка не жила) помогала тридцатилетнему любовнику замаскировать убийство собственной дочери. Этот любовник, Кулагин, - в Брянске он работы не нашел, ездил работать в Москву - во время пьяной ссоры побил сначала Светлану Шкапцову, а потом избил и вышвырнул из коляски ее ребенка, не позволял вызвать ребенку «Скорую», дождался, пока девочка умрет, а потом вывез труп из города и сжег (таковы по крайней мере первые подробности, просочившиеся в Сеть). Трое николаевских убийц - Краснощек, Погосян и Присяжнюк - сначала позвали пьяную Оксану Макар в квартиру Присяжнюка, потом по очереди изнасиловали, потом она им пригрозила разоблачением, и тогда они ее сначала стали душить, а потом вынесли на стройку в простыне и подожгли.Тут даже не жестокость - она по крайней мере сознательна, - а некое расчеловечивание, утрата базовых инстинктов и понятий, антропологический скачок, но не вверх, а вниз; темнота, помноженная - как всегда в варварском сообществе - на звериную, дикую похоть, на единственный уцелевший инстинкт, самый первобытный. Светлана Шкапцова держалась за Кулагина, она его любила, надо полагать. Оксана Макар не просто так подсела к Жене Краснощеку в баре «Рыбка» - он ей, видимо, понравился.
Между Россией и Украиной - точней, между Брянском и Николаевом - в этом смысле принципиальной разницы нет, хотя Россия якобы переживает тучные годы, а Украину Бог обделил газом. Дело в том, что и Светлане, и Оксане, и Кулагину, и трем николаевским убийцам негде было работать и нечем жить. Дикость - это прежде всего отсутствие памяти о долге, исчезновение самого понятия «профессия» и «профессионал», жизнь, которую даже скотской не назовешь, поскольку от скота есть все-таки польза. Это жизнь в пространстве, которое некогда пусть жестоко, да, и неразборчиво, да, но все-таки окультуривали - Советский Союз требовал от всех среднего образования и не терпел тунеядства; один процесс над тунеядцем Бродским не перевешивает многолетней работы по обеспечению всех и каждого обязательной и повседневной трудовой практикой, а другого способа воспитывать человека из личинки не придумано. Штука в том, что раскультуривание этого пространства - преступление ничуть не меньшее, чем расказачивание и раскрестьянивание тридцатых: уничтожение интеллигенции, да и профессионалов, необходимо ровно затем, чтобы население терпело именно такую власть и не видело ей альтернативы. Бесконтрольно грабить можно лишь таких, как Оксана Макар или Светлана Шкапцова, их родители и соседи. Алкоголиков, проституток, растленных и безголовых. Правда, это весьма недальновидная политика - ибо грабить-то их легко, они еще и благодарят, и за тысячу пойдут скандировать что угодно, но вот править ими нельзя, а жизнь ведь состоит не только из выборов. Как теперь российским и украинским властям жить с этим большинством, на которое они прокламированно опираются и которое им неизбежно придется держать в состоянии скотства, потому что любое другое население их терпеть не станет?
Думаю, ответа у них нет. Так что искать его придется нам: ведь именно это население станет главным наследством, которое оставит своим преемникам растлительская власть России и классово близкая ей элита Украины.
.