Ветер с востока (1993)
Оригинал взят у voencomuezd в Ветер с востока (1993)
Сижу я как-то, никого не трогаю, кушаю чипсы, слушаю в наушниках неонацистский рок и вдруг думаю - а что это у меня лежит скачанный фильм "Ветер с востока"? Он же вроде о Русской национальной армии генерала Хольмстейн-Смысловского, русского недобитого белоэмигранта, который служил в Польше, а потом в рейхсвере, а потом вступил в абвер и сформировал из белоэмигрантов дивизию для свержения клятых большевиков. Вроде как фильм французско-швейцарского производства, снятый пр поддержке русских и поляков на волне антикоммунизма 90-х? Но главное, там Смысловского Макдауэлл играет. Что же за дичь, думаю, наснимали. И оказалось, что наснимали жестокую комедию, переходящую в трэш-хоррор.
Собственно, уже заставка кинокомпании намекает нам, что будет комедия.
Пролог. Темная ночь. Только капли шумят - дождя над головой. Где-то посреди дороги русские офицеры армии Хольмстейн-Смысловского обсуждают поведение солдата, который украл пайку из обоза. Может, пожалеем? - спрашивает один. Малкольм Макдауэлл пафосно пялится на жертву взглядом кобры и по его лицу видно, что он добрый и не хочет расстреливать солдата. "Повесить!" - отрывисто бросает он.
Под молитву капеллана (да, капеллана русской национальной армии) нищастного солдатика с удивительно прочной шеей вешают. Он долго дрыгает ножками на верхотуре, а потом резко замирает. Сцена пробирает до глубины горла...
Снова ночь... Граница с Лихтенштейном... Лихтеншейнский пограничник ходит у шлагбаума, явно не понимая, зачем его сюда вообще поставили... И вот отличная возможность ему со своим напарником продемонстрировать свою верность стране - перед шлагбаумом появляется вся армия Смысловского. Такая же большая, как страна перед ними.
Пограничники, вместо того, чтобы дать стрекача перед армией, которая может занять всю их страну, кричат, требуют остановиться, а потом стреляют в передовой кюгельваген. В ответ выскочивший офицер кричит, что это русские и они просто мирно и спокойно проходят в нейтральную страну. Авось все поместимся. Растерянные пограничники смотрят, как орда русских в 500 человек равнодушно проходит мимо, а потом звонят хермайору и пытаются ему объяснить, что это русские, но не красные.
Адресатом жалоб оказывается глава парламента. Это местный пастор герр Гитлер Зиглер, удивительно похожий на Вуди Аллена.
Он недоволен наглым поведением русских, которые так запросто живешь зашли в их страну... Но вместо того, чтобы побежать на место, предпочитает продолжить заниматься своими, куда более важными делами.
Тем временем орда русских солдат из 500 человек занимает собой где-то четверть Лихтенштейна, разбегаясь по окрестностям с криками: "Дафай! Быстро! Быстрей! Дафай! Скоро!" А офицеры, благодаря помощи пограничников, получивших одобрение министра, занимают квартиры на постой у местного Карлсона, который живет не на крыше.
Тем временем князя Лихтенштейнского убеждает жена, что нельзя выслать этих русских из страны, ибо их покарает беспощадный Stalin. И это, разумеется, единственная причина. Князь ей - ты чо типа, дура? Да во всей стране на них даже еды не найдется, мы же магазин Ашан. Да и вообще, если мы будем брыкаться, союзники пришлют сюда взвод американских скаутов, оккупируют нас и отнимут русских сами.
На следующее утро не особо спешивший пастор Вуди Зиглер прибывает в лагерь русских, где катехизит какую-то бабу. Уж больно она просила благодати...
Штаб тем временем занимает оставшуюся часть Лихтенштейна гостеприимный дом. Их навещает и пастор, который спрашивает Хольмстен-Смысловского: не узнаю вас в гриме этой форме. А может, ты притворяешься? Может, ты немец, чурка нерусская? Тот отвечает - мы воевали с немцами только против большевиков! Как бандеровцы. И заодно, мол, извините, что наступили на вашу страну, мы случайно проходили мимо были вынуждены. Ведь вы же знаете кровавого Сталена, его месть беспощадна, а у меня 500 душ есть просят... Помните о гуманизме!
С другой стороны границы с трудом сдерживают беженцев, которые могут затоптать страну.
Смысловский повторяет то, что сказал минуту назад. Зиглер в ответ заявляет, мол, вас не расстреляют, я вам дам вот эту левую и ни к чему никого, включая меня, не обязывающую бумажку. Нашел дурака, - отвечает Смысловский. И начинает давить на пафос. Мол, злые коммуняки всех убьют и распотрошат. Мы же все (с серьезным лицом) католики, а они атеисты! Эти красноармейцы насиловали монашек прямо на алтарях наших церквей, вырывали языки священникам. Пастор тоже знает много исторических открытий и кричит - мол, а ваши украинцы убивали евреев в Варшавском гетто и Освенциме!
Плодотворный исторический спор прерывает неожиданное прибытие премьер-министра, который прибыл с кортежем из водителя. Месье Жозеф Хоа - представляет его Зиглер. Месье Хоа - месье Смысловский. Смысловский - это русская фамилия? - с интересом спрашивает премьер. Нет, говорит Смысловский с серьезным лицом, финская.
Премьер и пастор разговаривают наедине. Пастор жалуется, что русские могут захватить страну за день (и да, он именно это и говорит) и предлагает просить помощи у союзников. Премьер в ответ просит Смысловского не творить тут преступлений. Слово чести! - пафосно обещает коллаборационист, кинувший фюрера. Тогда если вы признаете сея военнопленными, мы готовы предоставить вам политическое убежище! - обещает им добрый дядя премьер. Русские довольны европейским гуманизмом, толпой бегут в плен и тратят на салют боезапас, которого бы хватило на захват всей страны.
Все радостно и под музыку идут в плен, распевая "Травушку-муравушку"! Хей-хей-хей-хей!!!
Igrai, garmon, zvuhi chastushka, v nogah gorit ogon kak u molodoi babushka!
Bolshe kazachka, vsem budet vodochka!
Vpered, kazaki, nagolo shashki!
Ну вот видно же, что настоящие католики!
После этого в церкви пастор вынужден читать речь прихожанам, что из невообразимой милости князь согласился приютить несчастных, попросив в них замен всего ничего - пахать на местных хозяев. И вы, мол, относитесь к ним лояльно, но не путайтесь с ними зря, без интима и личных взамоотношений - это же все-таки мигранты, мало ли что у них на уме. По хитрым лицам прихожанок видно, что они хорошо поняли, что имел в виду пастор.
Армия сдает оружие и снаряжение и переодевается в гражданское. Мы должны стать похожими на гражданских! - заявляет Смысловский. - Наши люди разойдутся по всей стране. Что, по всем ста шестидесяти километрам? Смысловский что, дейстительно думает, что его люди смогут затеряться среди местного населения? После этого он дарит зажигалку в утешение какому-то старичку, который пафосно оглядывал свои царские ордена, но тут вдруг чу! - приехали американцы на джипе. То есть, на четверти автопарка всей страны. Все, ща лесник всех выгонит...
Прибывший очкарик представляется Алленом Даллесом - да-да, тем самым - и как профессиональный дезинформатор, он тоже умеет врать с серьезным лицом: "Вы отлично воевали, генерал" "Правда?" - удивляется Смысловский. Нет, конечно, я пошутил Да, вы так хорошо отступали, что мы вас так и не смогли нагнать - отвечает тот. А начинает задавать наводящие вопросы. Например, знаете ли вы, кто такой Канарис? Ну дык, я с ним еще в рейхсвере служил, а потом вместе с абвере! он мой кореш, - говорит Смысловский. Золотой человек, как и все мои друзья, ненавистник нацизма, покушался когда-то на Гитлера, но с тех пор я о нем ничего не слышал. Как он там, тоже на гражданке? Нет, его повесили - говорит Даллес. И Макдауэлл делает такое грустное лицо, кагбэ говоря: а хрен там с актерской игрой, чо стараться, я после этого в трэше и похуже буду сниматься.
Бедняга - тянет он. А ведь какой золотой был человек... Патриот. Герой чести. Образец верности. Прям как я... И после этого у Смысловского развязывается язык, и он рассказывает, как они с Канарисом шпионов делали против русских. А вот тут помедленнее, я записываю! - кагбэ говорит Даллес.
А тем временем некий солдатик, Юрий Никольский, остается на ферме работать, покидая своего брата, которого отправили служить на другую горячую ферму. На прощание он кидает брату, как и каждый русский ветеран вермахта, ротфронт.
Впрочем, увиденная во дворе симпатичная девица резко повышает ему настроение. Он представляется девушке и, с первой минуты желая помочь в хозяйстве, начинает удивительно рьяно дергать одной рукой за рычаг водоколонки... при этом... глядя... на девушку... с широкой улыбкой... Эге-ге-гей, а вы не верили, что это комедия!
Ну, остальные тоже устраиваются гастарбайтерами. Наступает 8 мая. Премьер втирает супруге, какие же, они лихтенштейцы, до хрена благородные, не то что эти гнусные иностранные державы, которые думают только о себе, а мы так благородно приютили полк сражавшегося на стороне нацистов белогвардейского отребья, сделав их своими гастарбайтерами... Тут в окно слышен звон колоколов - войне конец! Ура! Через страну зачем-то провозят на грузовиках французских беженцев из Дахау. Сердобольные как библейские самаритяне лихтенштейцы кормят их хрустящими лихтенштейнскими булками - ибо им плевать, кого жалеть, нацистов, узников концлагеря, котиков, ящериц, серийных маньяков и так далее.
Юрий Никольский тем временем тоже явно отмечает победу России-матушки, сидя на ферме с хозяевам, жрет, играет на гитаре и поет с заметным польским акцентом грустную любовную пеню.
Тут в страну прибывает советская комиссия, которая хочет вернуть гастеров на историческую родину. Прямо на ЗИСе.
В парламенте терки. Пастор пытается убедить всех выдать недобитков русским и пусть сами разбирается, княжество опасносте! А премьер продолжает корчит из себя гуманиста с большой буквы гэ... Господа! - говорит он - нельзя судить по обложке. У вас самих половина родственников в СС служит, вы же не видите в этом ничего плохого. А вот у вас эти русские на фермах пашут, вы же видите, какие они работя... то есть, милые и добрые! Они совсем не похожи на преступников!
Приходит князь и важно заявляет, что наша великая маленькая держава всегда была честной и мы не покоримся иностранному давлению!
А комиссия под зловещий саундтрек из готических фильмов ужасов прибывает в парламент. Знакомьтесь - полковник Лев Чеко и капитан Валерьян Клименко.
"Переговоры" заключаются в том, что полковник говорит, что надо перевезти советских граждан и грузовики прибудут через два дня. Больше говорить оказывается не о чем и комиссия собирается уходить, но тут хитрожопый премьер утверждает, что это не советские граждане, так что их никто не даст. Кстати, жители Прибалтики тоже вроде как не советские, потому что их аннексировали - ну, напоминаю, фильм начала 90-х, тогда надо было напоминать, почему прибалты не могут считаться советскими. Хрен вам! - говорят русские. Тогда дайте списки людей - говорит Премьер. Где мы их вам возьмем, по-вашему, немцы только и делали, что разбрасывались списками своих солдат? - отвечают те. Тогда подавайте заявление в установленном порядке! - говорит тот и все расходятся к удивлению русских.
Когда ЗИС пилил через всю страну обратно, он попался на глаза Юрию, который так обалдел, что убежал за дерево и стал плакаться, что большевики сожгли родную хату, убили всю его семью... Хмелел солдат, слеза катилась, спадая на Железный крест... А сбоку от него светилась медаль за славный город Брест... В общем, всех убили, всех зарезали. Но глава семьи утешает его, что он на Западе, а тут демократия и Юра тут же радуется и обнимает своего эксплуататора, дебил великовозрастный. Потом еще какая-то семья, которая ублажает русских беженцев и дарит им ферму, но это неинтересно.
Комиссия разбирается с парламентом. Чтобы облегчить сценаристу задачу, она ведет себя неадекватно - требует признать русских дезертирами, орет, возмущается, а премьер заявляет, что для Лихтенштейна Ялтинские соглашения не действуют. Мы, мол, маленькая, но до хрена гордая держава, - заявляет с наглым лицом урод и начинает нагло орать на русских, буквально плюясь, а-ля Адольфик Алоизович Шикльгрубер.
На прощание комиссии хамит еще и какой-то русский лейтенантик с типичной русской фамилией Сольчин. Ночью в постели плевавшийся давеча Премьер глубокомысленно рассуждает, что Чеко просто ублюдок и из него льется ненависть ко всему человеческому. А остальные члены делегации запуганы советскими репрессиями...
Юрий, чью до хрена интересную биографию нам никак не могут раскрыть, тем временем отдыхает на природе с дочкой хозяина и пытается объяснить этой тупой провинциальной дуре, что такое kolhoz. Смысловский, обсудив с камерадами, как бы побыстрее свалить отсюда в Аргентину, идет домой к супруге и грустно жрет водку вино за упокой души генерала Власова, которого расстреляли. И все его 10 000 человек тоже. Да-да, все 10 000 до единого человека. А Власова Смысловский, разумеется, очень любил, пусть даже в жизни ничего подобного не было. Одна надежда у нас - говорит он - на православную церковь!.. Зарубежную православную церковь!
Пастору приходит письмо премьера, который поручает ему поехать представителем в комиссию - тонкий ход, согласитесь? Одновременно у Премьера зависает лейтенант НКВД с типично русской фамилией Баринкова, которая носит то фуражку НКВД, то военную пилотку.
Гнусный премьер пытается ее пробить ядовитым троллингом, но баба включает бота и называет того так, как и надо называть - жалким... человечишкой, который пороху не нюхал и трупов не видел. В ответ тот начинает гнать наглую пропаганду, обвиняя Советский Союз в том, что он союзник Гитлера. Не тебе учить нас, гондон очкастый! - говорит Баринкова. Вот американцы и бритиши нам всех выдали без вопросов, не жаловались. Так что и ты давай, а то мы ваше княжество в трех поездах перевезем в Siberia. Мы и так пострадали от нацистов и потеряли 20 миллионов человек, цифра шокирующая, но я это точно знаю еще до того как это подсчитают историки! И пафосно уходит. На улице она видит обычного советского лейтенанта, который забивает багажник служебной машины важными в домашнем хозяйстве вещами.
Дама делает тому нотацию и обещает, что он поедет в Siberia. Тот оправдывается, мол, это для генерала, служебное задание. Тогда генерал поедет в Японию. По служебной командировке! - решает Баринкова и уезжает.
Некоторое время премьер гуляет на природе по альпам со Смысловским и втирает ему, что крававый Стален прислал из Югославии и Италии партизан для карательных спецопераций в Австрии. Ибо, конечно, своих сил у него не было. А Смысловский обранивает мимоходом, что к нему иногда заезжает Даллес. Так просто, поговорить, поболтать о прошлом, повспоминать некоторых знакомых...
А хозяйка Юрия наконец видит, что тот таки подбил клинья ее дочке. По самые верхушки.
Блин, в этом чертовом Лихтенштейне даже сиськи размером с собственное государство...
Премьер прибывает к парламенту и спрашивает у пастора - почему тут 10 полицейских? Вы что, объявили мобилизацию? Нет, говорит тот, русские тут кого-то изнасиловали и их забирают французы. Премьер, который весь фильм корчит из себя долбанного судью Дредда, требует показать протоколы и опросить всех свидетелей повторно.
Дальше сценаристу хочется добавить вранья и он вставляет в сюжет так и нереализованную в реальности операцию покушения французских партизан на Смысловского.
Покушение не удалось, так как партизаны увидели одного спешащего на выручку лихтенштейнского солдата с премьером и, видимо, от страха убежали. Премьер поздравляет Смысловского с бессмысленной сценой и провожает в тюрьму, где греют нары Юрий и еще один солдатик с типичной русской фамилией Ефендьев, который хотел снасильничать бабу, но его крепко отмудохали камерады. Смысловский картинно выговаривает солдату, а потом вешает лапшу Премьеру, что у этого солдатика кровавые bolsheviks убили семью, сестру изнасиловали, а проходившего рядом священника отрезали язык. В целях предотвращения антисоветской пропаганды. Да, так и рассказывает, я не преувеличиваю. Премьер слепо верит и обещает, что эти смягчающие обстоятельства будут учтены - и мы понимаем, что никакой это не судья Дредд, а гнусная буржуйская контра. Но изнасилование все равно преступление, так что, заканчивает пекущийся о своих солдатах гуманист-нацист, повесьте его. Даже пастор в ахуе и говорит, что его будут судить демократическим судом. Ну, а Юрия таки отпустили.
Наступила осень... Пришли выборы... Почему-то советская комиссия только сейчас проснулась и хочет поговорить со Смысловским. Ну, а пастор отвозит первую партию беженцев коммунистам...
Полковник Чеко начинает довольно топорную агитацию, мол, вы же советские люди в основном, что у вас общего с этой страной. Да и страна это только по названию... А мы добрые и никого наказывать не будем, даже дезертиров и предателей - полная амнистия. И помните, что у вас дома родители, родственники, домашние животные и несыгранные игрушки, купленные в Стиме... И прочая демагогия.
Для доказательства добрых намерений им даже дарят raspяtie.
Описать идиотизм диалогов и сцен не представляется возможным, так что смиритесь с тем, что лопоухие недобитки ведутся на дешевую разводку в стиле таблеток от похудения. Следует длинная и неинтересная сцена спора какого-то беженца с супругой - баба поражена, узнав, что ее муж был не рабочим, как она, а студентом-медиком: по мнению сценариста, в советском обществе такой социальный раскол явно имеет значение. Однако до Вуди Зиглера доходит, что коммуняки манипулируют тупыми русаками и он резко переходит на сторону премьера. Тот стукачит Смысловскому и в итоге генерал надевает свою родную форму вермахта и со всей кодлой заявляется к большевикам, корча из себя Бэтмана.
Он хамит, делает вид, что не знает русского, а потом пафосно рассказывает свою биографию, как он родился, воевал, бухал сражался только на Восточном фронте (а это нормально, ибо коммуняки не люди) и как он вывел с огромным трудом из 3000 своих солдат 500 человек, не уточнив, что остальные разбежались. Премьер требует доказательств, что генерал участвовал в военных преступлениях, на что тот отвечает, что, мол, он убивал не людей, а коммунистических палачей и произносит спич в духе Алоизича о кровавых большевиках. У полковника слетает крыша и он начинает некрасиво орать, подтверждая сказанное о том, что кровавые коммуняки убили всех бедных несчастных власовцев. Эпическая рэп-битва заканчивается тем, что русские угрожают маленькой гордой стране карами и уходят. У входа резко нарисовываются явно организованные гнусным премьером демонстрации с требованиями комиссии убраться. На праздничном вечере Смысловский сотоварищи обсуждают будущий переезд в Аргентину и обсуждают, как лучше вызволить влюбленных голубков Юрия и его девку. Хэппи-энд.
Хотя подождите, не совсем. Какая-то кучка баранов все-таки возвращается вопреки всему, что нам говорили о большевиках.
Им раздают шоколадки прямо как в известном фильме...
Наш медик-рабочий встает в строй, но бабу ему почему-то вернуть не дают, хотя она такая же русская, как и он (ну, правда, по сюжету он эстонец... по имени Григорий). И та провожает его демонстративными соплями, такими демонстративными, что их проливают буквально.
И наконец, строй репатриантов под распевание "Полюшко-поле" идет домой. После этого пленных сажают на самый обычный русский parovoz...
И отвозят в Венгрию. И там их всех karaet veliki Stalin!!! I tak budet s kaжdыm, tovaristh!
Ха, а такой конец мне нравится намного больше. Вот это хэппи-энд!
И да, наследник престола Кирюша в фильме не фигурирует. Оно и понятно, кто он и кто Смысловский - настоящий солдат своей великой Родины. По крайней мере, одной из тех, в которой он служил.
Сижу я как-то, никого не трогаю, кушаю чипсы, слушаю в наушниках неонацистский рок и вдруг думаю - а что это у меня лежит скачанный фильм "Ветер с востока"? Он же вроде о Русской национальной армии генерала Хольмстейн-Смысловского, русского недобитого белоэмигранта, который служил в Польше, а потом в рейхсвере, а потом вступил в абвер и сформировал из белоэмигрантов дивизию для свержения клятых большевиков. Вроде как фильм французско-швейцарского производства, снятый пр поддержке русских и поляков на волне антикоммунизма 90-х? Но главное, там Смысловского Макдауэлл играет. Что же за дичь, думаю, наснимали. И оказалось, что наснимали жестокую комедию, переходящую в трэш-хоррор.
Собственно, уже заставка кинокомпании намекает нам, что будет комедия.
Пролог. Темная ночь. Только капли шумят - дождя над головой. Где-то посреди дороги русские офицеры армии Хольмстейн-Смысловского обсуждают поведение солдата, который украл пайку из обоза. Может, пожалеем? - спрашивает один. Малкольм Макдауэлл пафосно пялится на жертву взглядом кобры и по его лицу видно, что он добрый и не хочет расстреливать солдата. "Повесить!" - отрывисто бросает он.
Под молитву капеллана (да, капеллана русской национальной армии) нищастного солдатика с удивительно прочной шеей вешают. Он долго дрыгает ножками на верхотуре, а потом резко замирает. Сцена пробирает до глубины горла...
Снова ночь... Граница с Лихтенштейном... Лихтеншейнский пограничник ходит у шлагбаума, явно не понимая, зачем его сюда вообще поставили... И вот отличная возможность ему со своим напарником продемонстрировать свою верность стране - перед шлагбаумом появляется вся армия Смысловского. Такая же большая, как страна перед ними.
Пограничники, вместо того, чтобы дать стрекача перед армией, которая может занять всю их страну, кричат, требуют остановиться, а потом стреляют в передовой кюгельваген. В ответ выскочивший офицер кричит, что это русские и они просто мирно и спокойно проходят в нейтральную страну. Авось все поместимся. Растерянные пограничники смотрят, как орда русских в 500 человек равнодушно проходит мимо, а потом звонят хермайору и пытаются ему объяснить, что это русские, но не красные.
Адресатом жалоб оказывается глава парламента. Это местный пастор герр Гитлер Зиглер, удивительно похожий на Вуди Аллена.
Он недоволен наглым поведением русских, которые так запросто живешь зашли в их страну... Но вместо того, чтобы побежать на место, предпочитает продолжить заниматься своими, куда более важными делами.
Тем временем орда русских солдат из 500 человек занимает собой где-то четверть Лихтенштейна, разбегаясь по окрестностям с криками: "Дафай! Быстро! Быстрей! Дафай! Скоро!" А офицеры, благодаря помощи пограничников, получивших одобрение министра, занимают квартиры на постой у местного Карлсона, который живет не на крыше.
Тем временем князя Лихтенштейнского убеждает жена, что нельзя выслать этих русских из страны, ибо их покарает беспощадный Stalin. И это, разумеется, единственная причина. Князь ей - ты чо типа, дура? Да во всей стране на них даже еды не найдется, мы же магазин Ашан. Да и вообще, если мы будем брыкаться, союзники пришлют сюда взвод американских скаутов, оккупируют нас и отнимут русских сами.
На следующее утро не особо спешивший пастор Вуди Зиглер прибывает в лагерь русских, где катехизит какую-то бабу. Уж больно она просила благодати...
Штаб тем временем занимает оставшуюся часть Лихтенштейна гостеприимный дом. Их навещает и пастор, который спрашивает Хольмстен-Смысловского: не узнаю вас в гриме этой форме. А может, ты притворяешься? Может, ты немец, чурка нерусская? Тот отвечает - мы воевали с немцами только против большевиков! Как бандеровцы. И заодно, мол, извините, что наступили на вашу страну, мы случайно проходили мимо были вынуждены. Ведь вы же знаете кровавого Сталена, его месть беспощадна, а у меня 500 душ есть просят... Помните о гуманизме!
С другой стороны границы с трудом сдерживают беженцев, которые могут затоптать страну.
Смысловский повторяет то, что сказал минуту назад. Зиглер в ответ заявляет, мол, вас не расстреляют, я вам дам вот эту левую и ни к чему никого, включая меня, не обязывающую бумажку. Нашел дурака, - отвечает Смысловский. И начинает давить на пафос. Мол, злые коммуняки всех убьют и распотрошат. Мы же все (с серьезным лицом) католики, а они атеисты! Эти красноармейцы насиловали монашек прямо на алтарях наших церквей, вырывали языки священникам. Пастор тоже знает много исторических открытий и кричит - мол, а ваши украинцы убивали евреев в Варшавском гетто и Освенциме!
Плодотворный исторический спор прерывает неожиданное прибытие премьер-министра, который прибыл с кортежем из водителя. Месье Жозеф Хоа - представляет его Зиглер. Месье Хоа - месье Смысловский. Смысловский - это русская фамилия? - с интересом спрашивает премьер. Нет, говорит Смысловский с серьезным лицом, финская.
Премьер и пастор разговаривают наедине. Пастор жалуется, что русские могут захватить страну за день (и да, он именно это и говорит) и предлагает просить помощи у союзников. Премьер в ответ просит Смысловского не творить тут преступлений. Слово чести! - пафосно обещает коллаборационист, кинувший фюрера. Тогда если вы признаете сея военнопленными, мы готовы предоставить вам политическое убежище! - обещает им добрый дядя премьер. Русские довольны европейским гуманизмом, толпой бегут в плен и тратят на салют боезапас, которого бы хватило на захват всей страны.
Все радостно и под музыку идут в плен, распевая "Травушку-муравушку"! Хей-хей-хей-хей!!!
Igrai, garmon, zvuhi chastushka, v nogah gorit ogon kak u molodoi babushka!
Bolshe kazachka, vsem budet vodochka!
Vpered, kazaki, nagolo shashki!
Ну вот видно же, что настоящие католики!
После этого в церкви пастор вынужден читать речь прихожанам, что из невообразимой милости князь согласился приютить несчастных, попросив в них замен всего ничего - пахать на местных хозяев. И вы, мол, относитесь к ним лояльно, но не путайтесь с ними зря, без интима и личных взамоотношений - это же все-таки мигранты, мало ли что у них на уме. По хитрым лицам прихожанок видно, что они хорошо поняли, что имел в виду пастор.
Армия сдает оружие и снаряжение и переодевается в гражданское. Мы должны стать похожими на гражданских! - заявляет Смысловский. - Наши люди разойдутся по всей стране. Что, по всем ста шестидесяти километрам? Смысловский что, дейстительно думает, что его люди смогут затеряться среди местного населения? После этого он дарит зажигалку в утешение какому-то старичку, который пафосно оглядывал свои царские ордена, но тут вдруг чу! - приехали американцы на джипе. То есть, на четверти автопарка всей страны. Все, ща лесник всех выгонит...
Прибывший очкарик представляется Алленом Даллесом - да-да, тем самым - и как профессиональный дезинформатор, он тоже умеет врать с серьезным лицом: "Вы отлично воевали, генерал" "Правда?" - удивляется Смысловский. Нет, конечно, я пошутил Да, вы так хорошо отступали, что мы вас так и не смогли нагнать - отвечает тот. А начинает задавать наводящие вопросы. Например, знаете ли вы, кто такой Канарис? Ну дык, я с ним еще в рейхсвере служил, а потом вместе с абвере! он мой кореш, - говорит Смысловский. Золотой человек, как и все мои друзья, ненавистник нацизма, покушался когда-то на Гитлера, но с тех пор я о нем ничего не слышал. Как он там, тоже на гражданке? Нет, его повесили - говорит Даллес. И Макдауэлл делает такое грустное лицо, кагбэ говоря: а хрен там с актерской игрой, чо стараться, я после этого в трэше и похуже буду сниматься.
Бедняга - тянет он. А ведь какой золотой был человек... Патриот. Герой чести. Образец верности. Прям как я... И после этого у Смысловского развязывается язык, и он рассказывает, как они с Канарисом шпионов делали против русских. А вот тут помедленнее, я записываю! - кагбэ говорит Даллес.
А тем временем некий солдатик, Юрий Никольский, остается на ферме работать, покидая своего брата, которого отправили служить на другую горячую ферму. На прощание он кидает брату, как и каждый русский ветеран вермахта, ротфронт.
Впрочем, увиденная во дворе симпатичная девица резко повышает ему настроение. Он представляется девушке и, с первой минуты желая помочь в хозяйстве, начинает удивительно рьяно дергать одной рукой за рычаг водоколонки... при этом... глядя... на девушку... с широкой улыбкой... Эге-ге-гей, а вы не верили, что это комедия!
Ну, остальные тоже устраиваются гастарбайтерами. Наступает 8 мая. Премьер втирает супруге, какие же, они лихтенштейцы, до хрена благородные, не то что эти гнусные иностранные державы, которые думают только о себе, а мы так благородно приютили полк сражавшегося на стороне нацистов белогвардейского отребья, сделав их своими гастарбайтерами... Тут в окно слышен звон колоколов - войне конец! Ура! Через страну зачем-то провозят на грузовиках французских беженцев из Дахау. Сердобольные как библейские самаритяне лихтенштейцы кормят их хрустящими лихтенштейнскими булками - ибо им плевать, кого жалеть, нацистов, узников концлагеря, котиков, ящериц, серийных маньяков и так далее.
Юрий Никольский тем временем тоже явно отмечает победу России-матушки, сидя на ферме с хозяевам, жрет, играет на гитаре и поет с заметным польским акцентом грустную любовную пеню.
Тут в страну прибывает советская комиссия, которая хочет вернуть гастеров на историческую родину. Прямо на ЗИСе.
В парламенте терки. Пастор пытается убедить всех выдать недобитков русским и пусть сами разбирается, княжество опасносте! А премьер продолжает корчит из себя гуманиста с большой буквы гэ... Господа! - говорит он - нельзя судить по обложке. У вас самих половина родственников в СС служит, вы же не видите в этом ничего плохого. А вот у вас эти русские на фермах пашут, вы же видите, какие они работя... то есть, милые и добрые! Они совсем не похожи на преступников!
Приходит князь и важно заявляет, что наша великая маленькая держава всегда была честной и мы не покоримся иностранному давлению!
А комиссия под зловещий саундтрек из готических фильмов ужасов прибывает в парламент. Знакомьтесь - полковник Лев Чеко и капитан Валерьян Клименко.
"Переговоры" заключаются в том, что полковник говорит, что надо перевезти советских граждан и грузовики прибудут через два дня. Больше говорить оказывается не о чем и комиссия собирается уходить, но тут хитрожопый премьер утверждает, что это не советские граждане, так что их никто не даст. Кстати, жители Прибалтики тоже вроде как не советские, потому что их аннексировали - ну, напоминаю, фильм начала 90-х, тогда надо было напоминать, почему прибалты не могут считаться советскими. Хрен вам! - говорят русские. Тогда дайте списки людей - говорит Премьер. Где мы их вам возьмем, по-вашему, немцы только и делали, что разбрасывались списками своих солдат? - отвечают те. Тогда подавайте заявление в установленном порядке! - говорит тот и все расходятся к удивлению русских.
Когда ЗИС пилил через всю страну обратно, он попался на глаза Юрию, который так обалдел, что убежал за дерево и стал плакаться, что большевики сожгли родную хату, убили всю его семью... Хмелел солдат, слеза катилась, спадая на Железный крест... А сбоку от него светилась медаль за славный город Брест... В общем, всех убили, всех зарезали. Но глава семьи утешает его, что он на Западе, а тут демократия и Юра тут же радуется и обнимает своего эксплуататора, дебил великовозрастный. Потом еще какая-то семья, которая ублажает русских беженцев и дарит им ферму, но это неинтересно.
Комиссия разбирается с парламентом. Чтобы облегчить сценаристу задачу, она ведет себя неадекватно - требует признать русских дезертирами, орет, возмущается, а премьер заявляет, что для Лихтенштейна Ялтинские соглашения не действуют. Мы, мол, маленькая, но до хрена гордая держава, - заявляет с наглым лицом урод и начинает нагло орать на русских, буквально плюясь, а-ля Адольфик Алоизович Шикльгрубер.
На прощание комиссии хамит еще и какой-то русский лейтенантик с типичной русской фамилией Сольчин. Ночью в постели плевавшийся давеча Премьер глубокомысленно рассуждает, что Чеко просто ублюдок и из него льется ненависть ко всему человеческому. А остальные члены делегации запуганы советскими репрессиями...
Юрий, чью до хрена интересную биографию нам никак не могут раскрыть, тем временем отдыхает на природе с дочкой хозяина и пытается объяснить этой тупой провинциальной дуре, что такое kolhoz. Смысловский, обсудив с камерадами, как бы побыстрее свалить отсюда в Аргентину, идет домой к супруге и грустно жрет водку вино за упокой души генерала Власова, которого расстреляли. И все его 10 000 человек тоже. Да-да, все 10 000 до единого человека. А Власова Смысловский, разумеется, очень любил, пусть даже в жизни ничего подобного не было. Одна надежда у нас - говорит он - на православную церковь!.. Зарубежную православную церковь!
Пастору приходит письмо премьера, который поручает ему поехать представителем в комиссию - тонкий ход, согласитесь? Одновременно у Премьера зависает лейтенант НКВД с типично русской фамилией Баринкова, которая носит то фуражку НКВД, то военную пилотку.
Гнусный премьер пытается ее пробить ядовитым троллингом, но баба включает бота и называет того так, как и надо называть - жалким... человечишкой, который пороху не нюхал и трупов не видел. В ответ тот начинает гнать наглую пропаганду, обвиняя Советский Союз в том, что он союзник Гитлера. Не тебе учить нас, гондон очкастый! - говорит Баринкова. Вот американцы и бритиши нам всех выдали без вопросов, не жаловались. Так что и ты давай, а то мы ваше княжество в трех поездах перевезем в Siberia. Мы и так пострадали от нацистов и потеряли 20 миллионов человек, цифра шокирующая, но я это точно знаю еще до того как это подсчитают историки! И пафосно уходит. На улице она видит обычного советского лейтенанта, который забивает багажник служебной машины важными в домашнем хозяйстве вещами.
Дама делает тому нотацию и обещает, что он поедет в Siberia. Тот оправдывается, мол, это для генерала, служебное задание. Тогда генерал поедет в Японию. По служебной командировке! - решает Баринкова и уезжает.
Некоторое время премьер гуляет на природе по альпам со Смысловским и втирает ему, что крававый Стален прислал из Югославии и Италии партизан для карательных спецопераций в Австрии. Ибо, конечно, своих сил у него не было. А Смысловский обранивает мимоходом, что к нему иногда заезжает Даллес. Так просто, поговорить, поболтать о прошлом, повспоминать некоторых знакомых...
А хозяйка Юрия наконец видит, что тот таки подбил клинья ее дочке. По самые верхушки.
Блин, в этом чертовом Лихтенштейне даже сиськи размером с собственное государство...
Премьер прибывает к парламенту и спрашивает у пастора - почему тут 10 полицейских? Вы что, объявили мобилизацию? Нет, говорит тот, русские тут кого-то изнасиловали и их забирают французы. Премьер, который весь фильм корчит из себя долбанного судью Дредда, требует показать протоколы и опросить всех свидетелей повторно.
Дальше сценаристу хочется добавить вранья и он вставляет в сюжет так и нереализованную в реальности операцию покушения французских партизан на Смысловского.
Покушение не удалось, так как партизаны увидели одного спешащего на выручку лихтенштейнского солдата с премьером и, видимо, от страха убежали. Премьер поздравляет Смысловского с бессмысленной сценой и провожает в тюрьму, где греют нары Юрий и еще один солдатик с типичной русской фамилией Ефендьев, который хотел снасильничать бабу, но его крепко отмудохали камерады. Смысловский картинно выговаривает солдату, а потом вешает лапшу Премьеру, что у этого солдатика кровавые bolsheviks убили семью, сестру изнасиловали, а проходившего рядом священника отрезали язык. В целях предотвращения антисоветской пропаганды. Да, так и рассказывает, я не преувеличиваю. Премьер слепо верит и обещает, что эти смягчающие обстоятельства будут учтены - и мы понимаем, что никакой это не судья Дредд, а гнусная буржуйская контра. Но изнасилование все равно преступление, так что, заканчивает пекущийся о своих солдатах гуманист-нацист, повесьте его. Даже пастор в ахуе и говорит, что его будут судить демократическим судом. Ну, а Юрия таки отпустили.
Наступила осень... Пришли выборы... Почему-то советская комиссия только сейчас проснулась и хочет поговорить со Смысловским. Ну, а пастор отвозит первую партию беженцев коммунистам...
Полковник Чеко начинает довольно топорную агитацию, мол, вы же советские люди в основном, что у вас общего с этой страной. Да и страна это только по названию... А мы добрые и никого наказывать не будем, даже дезертиров и предателей - полная амнистия. И помните, что у вас дома родители, родственники, домашние животные и несыгранные игрушки, купленные в Стиме... И прочая демагогия.
Для доказательства добрых намерений им даже дарят raspяtie.
Описать идиотизм диалогов и сцен не представляется возможным, так что смиритесь с тем, что лопоухие недобитки ведутся на дешевую разводку в стиле таблеток от похудения. Следует длинная и неинтересная сцена спора какого-то беженца с супругой - баба поражена, узнав, что ее муж был не рабочим, как она, а студентом-медиком: по мнению сценариста, в советском обществе такой социальный раскол явно имеет значение. Однако до Вуди Зиглера доходит, что коммуняки манипулируют тупыми русаками и он резко переходит на сторону премьера. Тот стукачит Смысловскому и в итоге генерал надевает свою родную форму вермахта и со всей кодлой заявляется к большевикам, корча из себя Бэтмана.
Он хамит, делает вид, что не знает русского, а потом пафосно рассказывает свою биографию, как он родился, воевал, бухал сражался только на Восточном фронте (а это нормально, ибо коммуняки не люди) и как он вывел с огромным трудом из 3000 своих солдат 500 человек, не уточнив, что остальные разбежались. Премьер требует доказательств, что генерал участвовал в военных преступлениях, на что тот отвечает, что, мол, он убивал не людей, а коммунистических палачей и произносит спич в духе Алоизича о кровавых большевиках. У полковника слетает крыша и он начинает некрасиво орать, подтверждая сказанное о том, что кровавые коммуняки убили всех бедных несчастных власовцев. Эпическая рэп-битва заканчивается тем, что русские угрожают маленькой гордой стране карами и уходят. У входа резко нарисовываются явно организованные гнусным премьером демонстрации с требованиями комиссии убраться. На праздничном вечере Смысловский сотоварищи обсуждают будущий переезд в Аргентину и обсуждают, как лучше вызволить влюбленных голубков Юрия и его девку. Хэппи-энд.
Хотя подождите, не совсем. Какая-то кучка баранов все-таки возвращается вопреки всему, что нам говорили о большевиках.
Им раздают шоколадки прямо как в известном фильме...
Наш медик-рабочий встает в строй, но бабу ему почему-то вернуть не дают, хотя она такая же русская, как и он (ну, правда, по сюжету он эстонец... по имени Григорий). И та провожает его демонстративными соплями, такими демонстративными, что их проливают буквально.
И наконец, строй репатриантов под распевание "Полюшко-поле" идет домой. После этого пленных сажают на самый обычный русский parovoz...
И отвозят в Венгрию. И там их всех karaet veliki Stalin!!! I tak budet s kaжdыm, tovaristh!
Ха, а такой конец мне нравится намного больше. Вот это хэппи-энд!
И да, наследник престола Кирюша в фильме не фигурирует. Оно и понятно, кто он и кто Смысловский - настоящий солдат своей великой Родины. По крайней мере, одной из тех, в которой он служил.
Click to view