А. Дюма "Ожерелье королевы"
...Постучимся в дверь и поднимемся по темной лестнице, которая кончается
на пятом этаже, - там, где у нас есть дело. Простая лестница,приставленная к стене, ведет на последний этаж.
Дверь открыта; мы входим в темную, голую комнату; ее окно занавешено.
Она служит прихожей и сообщается со второй комнатой, меблировка и
любая мелочь которой заслуживают самого пристального нашего внимания.
Доски вместо паркета, грубо размалеванные двери, три кресла белого
дерева, обитые желтым бархатом, убогая софа, подушки которой колышатся
под складками ткани - они съежились от старости.
Складки и дряблость - это морщины и расслабленность желтого старого
кресла: оно шатается и блестит; отслужившее свой срок, оно подчиняется
гостю вместо того, чтобы сопротивляться ему, и, когда оно побеждено, то
есть когда гость уселся, оно испускает крики.
Два портрета, висящие на стене, привлекают внимание в первую очередь.
Шандал и лампа - шандал на круглом столике о трех ножках, лампа на
камине - соединяют огонь так, чтобы два портрета стали двумя источниками
света.
Шапочка на голове, длинное, бледное лицо, тусклые глаза,
остроконечная бородка, пышный плиссированный воротничок -
общеизвестность первого портрета говорит сама за себя: это лицо живо
напоминает Генриха III, короля Французского и Польского.
Под портретом можно прочитать надпись из черных букв на плохо
позолоченной раме:
Генрих де Валуа
На другом портрете, рама которого была позолочена не столь давно и
живопись на которой была столь же юной, сколь она устарела на первом,
была изображена молодая женщина с черными глазами, с тонким прямым
носом, с выдающимися скулами, с подозрительно Поджатыми губами. Она была
причесана или, вернее, придавлена целым зданием из волос и шелка, так
что рядом с ним шапочка Генриха III обретала такие же пропорции, как
бугорок земли, взрытый кротом, рядом с пирамидой.
Под этим портретом - надпись такими же черными буквами:
Жанна де Валуа.
на пятом этаже, - там, где у нас есть дело. Простая лестница,приставленная к стене, ведет на последний этаж.
Дверь открыта; мы входим в темную, голую комнату; ее окно занавешено.
Она служит прихожей и сообщается со второй комнатой, меблировка и
любая мелочь которой заслуживают самого пристального нашего внимания.
Доски вместо паркета, грубо размалеванные двери, три кресла белого
дерева, обитые желтым бархатом, убогая софа, подушки которой колышатся
под складками ткани - они съежились от старости.
Складки и дряблость - это морщины и расслабленность желтого старого
кресла: оно шатается и блестит; отслужившее свой срок, оно подчиняется
гостю вместо того, чтобы сопротивляться ему, и, когда оно побеждено, то
есть когда гость уселся, оно испускает крики.
Два портрета, висящие на стене, привлекают внимание в первую очередь.
Шандал и лампа - шандал на круглом столике о трех ножках, лампа на
камине - соединяют огонь так, чтобы два портрета стали двумя источниками
света.
Шапочка на голове, длинное, бледное лицо, тусклые глаза,
остроконечная бородка, пышный плиссированный воротничок -
общеизвестность первого портрета говорит сама за себя: это лицо живо
напоминает Генриха III, короля Французского и Польского.
Под портретом можно прочитать надпись из черных букв на плохо
позолоченной раме:
Генрих де Валуа
На другом портрете, рама которого была позолочена не столь давно и
живопись на которой была столь же юной, сколь она устарела на первом,
была изображена молодая женщина с черными глазами, с тонким прямым
носом, с выдающимися скулами, с подозрительно Поджатыми губами. Она была
причесана или, вернее, придавлена целым зданием из волос и шелка, так
что рядом с ним шапочка Генриха III обретала такие же пропорции, как
бугорок земли, взрытый кротом, рядом с пирамидой.
Под этим портретом - надпись такими же черными буквами:
Жанна де Валуа.